Экономика чувств. Русская литература эпохи Николая I (Политическая экономия и литература) - Джиллиан Портер Страница 36

будто вопреки зарождавшейся эстетике реализма, определение которого в критике того времени предполагало прямое соответствие между знаком и референтом. В то время как Соссюр сравнивает языковой знак с монетой, Достоевский уподобляет язык бумажным деньгам. Бумажные деньги, в частности, являют собой пример произвольности и условности знака. Если монеты имеют ценность как товары, сделанные (по крайней мере, частично) из ценных металлов, бумажные деньги не обладают собственно ценностью. Более того, возрастающая уязвимость бумажных денег для подделки делала их подозрительным текстом, хрупкой ценностью, которая воплощает общий страх удвоения в «Двойнике». Достоевский ассоциирует бумажные деньги с фальшивыми обещаниями и фантомами, которые порождает речь, тем самым подчеркивая способность создавать иллюзии, которую делят между собой деньги и язык.

Во время посещения Гостиного двора Голядкин использует бумажные деньги и ложь, дабы представить себя состоятельным человеком. Например, он обменивает крупные купюры на мелкие, чтобы бумажник казался толще:

Мимоходом забежал он в меняльную лавочку и разменял всю свою крупную бумагу на мелкую, и хотя потерял на промене, но зато все-таки разменял, и бумажник его значительно потолстел, что, по-видимому, доставило ему крайнее удовольствие [Достоевский 19726: 122].

Употребление Голядкиным денег в этом эпизоде очень странное: он платит как бы ни за что, только за видимость богатства – подобно тому, как распространение кредитных билетов ведет к убытку, а не приобретению ценностей. Как и в начале повести, когда Голядкин разглядывает свои сбережения, здесь он испытывает «крайнее удовольствие», глядя на свои деньги: он больше ценит их за потенциальную возможность представить его в благоприятном свете, чем за реальную покупательную способность. С одной стороны, этот пример денежной инфляции подкрепляет ложный образ Голядкина: подобно постоянному выпуску государством новых денег, который привела к обесцениванию ассигнаций в начале XIX века, искусное манипулирование Голядкина денежными знаками подрывает истинную ценность его самопрезентации. С другой стороны, действия Голядкина демонстрируют как способность любых знаков ценности создавать иллюзии, так и «крайнее удовольствие» от таких иллюзий.

Фальшивые обещания

В Гостином дворе Голядкин обманывает окружающих и своей внешностью, и словами. В первую очередь, он появляется в лавке серебряных и золотых изделий и изображает, что может потратить много, на самом деле не покупая ничего. Это тщательно продуманный спектакль: герой интересуется ценами на товары, торгуется с купцом и обещает вернуться позже в тот же день или назавтра и заплатить 1500 рублей «с лишком» ассигнациями за «обеденный и чайный сервиз» и столько же за «затейливой формы сигарочницу и полный серебряный прибор для бритья бороды». Когда купец просит задаток, Голядкин обещал «в свое время и задаточек» [Достоевский 19726:122]. Ясно, что Голядкин на самом деле не вернется, несмотря на бесконечные уверения в обратном: ведь читатели знают, что у него теперь нет и 750 рублей. В этом эпизоде Голядкин дает фальшивые обещания «конвертируемости», подобные тем, что печатались на ассигнациях: и он сам, и ассигнации заявляют, что стоят больше драгоценного металла, чем они стоят на самом деле.

Переход на новые бумажные деньги в 1840-е годы выявил специфический их характер – заявления, сделанные на бумаге, не имели под собой достаточных оснований. Текст на российской ассигнации, отпечатанной между 1818 и 1843 годами (рис. 8), гласит: «Объявителю сей Государственной Ассигнации платит Ассигнационный Банк двадцать пять рублей ходячею монетою». Хотя предположительно ассигнации можно было обменять на находящиеся в обращении (конкретно – медные) монеты», с годами они теряли конвертируемость [Брокгауз и Ефрон 1890: 321–322]. Как следствие, обещание обмена ассигнаций на монеты не внушило подданным доверия к денежным знакам. Новый текст на кредитном билете 1843 года дает более специфичное и, кажется, более ценное обещание конвертируемости (рис. 9): «По предъявлении сего билета, немедленно выдается из разменных Касс Экспедиции Кредитных билетов ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ рублей серебряною или золотою монетою». Если название старой денежной единицы ассигнация отражает семиотический характер денег, то название новой кредитный билет указывает на попытки властей вернуть доверие: слово «кредит» восходит к латинскому глаголу credere, ‘доверять’

Голядкин в «Двойнике» точно так же озабочен тем, чтобы показать, что его слова можно конвертировать в материальную ценность. В одном из магазинов, куда он заходит в Гостином дворе, он обещает оплатить заказанные «разные дамские материи», которые могут понадобиться холостяку, собирающемуся жениться [Достоевский 19726: 122]. В этой сцене содержится намек на неудавшийся любовный роман Голядкина. Хотя герой пытается казаться поклонником богатой дамы или верит, что он таков и есть, никакой невесты у него не появляется. Имитация покупок в Гостином дворе служит длинным предисловием к его катастрофическому явлению на празднике Клары Олсуфьевны, и история Голядкина заканчивается его провальной попыткой вступить в брак. Брак – это обмен, который герою так и не удается осуществить; обещание, которое повесть отказывается выполнить. В Гостином дворе и в других эпизодах уже ясно, что слова Голядкина не соответствуют претензиям на «материальность».

Хотя он тратится на поездки, еду и мелкие предметы одежды, фальшивые обещания повторяются настолько часто, что составляют постоянную черту его личности. Зайдя к доктору по пути в Гостиный двор, он намекает на слухи среди его сослуживцев о том, что он не выполнил обещание жениться на своей бывшей домохозяйке Каролине Ивановне в обмен на списание его долга перед ней. И здесь опять фальшивые обещания Голядкина привязаны к вопросу о ценности бумажной валюты: по слухам, он «дал подписку жениться» [Достоевский 19726: 121]. Хотя Голядкин отрицает даже факт подписания такого обещания, слухи об этом циркулируют на протяжении всей повести, подрывая веру в его правдивость: фальшивые обещания заставляют других называть его мошенником. Упоминая об обещании Голядкина жениться на Каролине Ивановне, Вахрамеев говорит, что Голядкин – один из тех людей, «чьи слова – фальшь и благонамеренный вид подозрителен» [Достоевский 19726:181][93]. Поскольку Вахрамеев утратил веру в обещания Голядкина, он требует немедленно заплатить ему долг в «два целковых». Письмо Вахрамеева бросает Голядкину вызов: он должен доказать, что слова, сказанные им при обещании заплатить товарищу долг, можно конвертировать в реальную стоимость серебром. Однако в ответ Голядкин попросту «перевыпускает» свое обещание оплатить долг когда-нибудь в будущем: «В заключение скажу, что вами означенный долг мой, два рубля серебром, почту святою обязанностию возвратить вам во всей его целости» [Достоевский 19726:183]. Подобно российской ассигнации, письмо Голядкина ничего более, кроме как бумажное воплощение ценности и отсрочки долга.

Фантастическое фальшивомонетничество

Конечно, самая большая угроза репутации Голядкина как честного, здравомыслящего и кредитоспособного лица – это его двойник. Подобно кредитному билету, обесцененному из-за хождения подделок, Голядкина обесценивает двойник. Двойник –