Как читать литературу как профессор. Живое и увлекательное руководство по чтению между строк - Томас Фостер Страница 36

пернатыми крыльями. В христианских поверьях новоприбывшие на небеса часто изображаются с крыльями и арфой - эмблемами полета и музыки, которые являются естественными свойствами птиц, но недоступны людям. Согласно Писанию, полет - одно из искушений Христа: Сатана просит его продемонстрировать свою божественность, спустившись с мыса. Возможно, именно этот эпизод на протяжении всей нашей истории ассоциирует колдовство с полетом, а возможно, просто наше неуместное стремление к полету переросло в зависть.

Что же означают полеты литературных персонажей? Возьмем, к примеру, "Песнь Соломона" Моррисон и ее весьма двусмысленный финал в воздухе, где Молочник завис в середине прыжка к Гитаре, и каждый из них знает, что выжить может только один. Использование Моррисоном мифа о летающих африканцах вводит конкретную историческую и расовую отсылку, которая находится за пределами опыта большинства читателей, но мы понимаем различные подтексты. Прадед Милкмана, Соломон, улетел в Африку, но не смог удержать своего младшего ребенка, Джейка, и тот упал обратно на землю и в рабство. В данном случае полет предполагает, с одной стороны, сброс цепей рабства, а с другой - возвращение "домой" (в Африку для Соломона, в Вирджинию для Милкмана). В целом, полет - это свобода, можно сказать, свобода не только от конкретных обстоятельств, но и от более общего бремени, которое нас привязывает. Это побег, полет воображения. Все это очень хорошо. А как же тогда Пилата, тетя Милкмана, носящая несчастливое имя? После ее смерти птица срывается с места, хватает коробочку с сережками, в которой лежит листок бумаги с ее именем, и улетает. Милкман вдруг понимает, что из всех людей, которых он когда-либо знал, только Пилата обладала способностью летать, хотя она никогда не покидала землю. Что значит сказать, что человек, который физически остается земным, способен летать? Можно предположить, что это духовный дар. Ее душа могла парить, чего нельзя сказать ни о ком другом в романе. Она - героиня духа и любви; ее последнее высказывание - пожелание, чтобы она знала больше людей, чтобы могла любить их всех. Такой персонаж совсем не привязан к месту. Она летает так, что нам не нужно знать основной миф о летающих африканцах, чтобы понять его.

Свобода, побег, возвращение домой, широта духа, любовь. Многовато для одного произведения, связанного с полетом. А как насчет других? Как насчет E.T.? Когда эти велосипеды выезжают на улицу в классическом фильме Стивена Спилберга, что происходит? Взрослые члены общества, олицетворяющие конформизм, враждебность ко всему новому, ксенофобию, подозрительность, отсутствие воображения, наседают на наших юных героев. Они даже установили блокпост. В самый неподходящий момент велосипеды покидают землю, а вместе с ними и приземленные взрослые. Побег? Конечно. Свобода? Не сомневайтесь. Чудо, волшебство? Безусловно.

Все очень просто: полет - это свобода.

Не всегда это получается, но основной принцип вполне обоснован. В романе Анжелы Картер "Ночи в цирке" (1984) есть сравнительная редкость - вымышленный персонаж, который действительно обладает крыльями. Героиня Картер, Февверс (чье имя парадоксальным образом означает одновременно "перья" и "привязь"), - женщина, чьи полеты сделали ее любимицей цирков и мюзик-холлов по всей Европе. Но это также выделило ее из толпы. Она не похожа на других людей, не может комфортно вписаться в обычную человеческую жизнь. Картер, использующая полет, отличается от Моррисон тем, что не делает акцент на свободе и побеге. Как и в "Голодном артисте" Франца Кафки, Февверс обладает даром, который заключает ее в клетку: ее полеты проходят в помещении, ее мир - это сцена, где даже четвертая стена является барьером, поскольку она настолько отличается от своих зрителей, что не может свободно присоединиться к ним. Здесь следует сделать несколько замечаний. Во-первых, как я уже неоднократно отмечал ранее и буду говорить далее, ирония превыше всего. Но ирония, как правило, зависит от установленного шаблона, на основе которого она может работать со своими инверсиями. Вся ирония Картера здесь, естественно, строится на фундаменте ожиданий, связанных с полетом и крыльями. Если полет - это свобода, а полет Февверс представляет собой своего рода контрсвободу, то мы имеем инверсию, которая создает значимость: она попала в ловушку способности, наиболее символизирующей свободу. Без наших ожиданий относительно значения полета Февверс - просто странность на сцене. Второй момент связан с разными видами свободы: как моррисоновский Пилат может летать, не отрываясь от земли, так и Февверс может обрести свободу даже в пределах ограничений своего мира-рыбы. Ее поступок позволяет ей выражать свою сексуальность способами, недоступными другим женщинам в ограниченном поздневикторианском обществе, о котором идет речь в романе. Она может одеваться, говорить и вести себя так, что в других условиях это вызвало бы глубокий шок. Ее свобода, как и ее "заточение", парадоксальна. Картер использует Февверс с ее сочетанием земной сексуальности и птичьих способностей, чтобы прокомментировать положение женщин в английском обществе; это совершенно нормальная стратегия для Картер, чьи романы обычно и комично подрывают представления о мужских и женских ролях, выставляя на всеобщее обозрение и время от времени высмеивая наши представления. Социальная критика - это результат этой подрывной стратегии, средство, с помощью которого Картер создает свои ироничные представления о свободе и заточении.

Персонажи вроде Февверса, обладающие крыльями, нам особенно интересны. А почему бы и нет? Сколько ваших друзей и соседей носят перья? По правде говоря, истории с крылатыми героями составляют довольно небольшой жанр, но эти несколько историй обладают особым очарованием. В рассказе Габриэля Гарсии Маркеса "Очень старый человек с огромными крыльями" (1968) безымянный старик падает с неба во время муссонного дождя. Его крылья действительно огромны. Некоторые бедняки в прибрежном колумбийском городке, где он приземлился, принимают его за ангела, но если это и так, то очень странного. Он грязный и вонючий, а в его потрепанных крыльях водятся паразиты. Правда, вскоре после того, как он опускается во двор Пелайо и Элисенды, их ребенок выздоравливает от опасной для жизни лихорадки, но другие его "чудеса", если он вообще имеет к ним отношение, работают не совсем правильно. Один герой не может восстановить здоровье, но почти выигрывает в лотерею, а другой, хотя и не излечивается от проказы, проращивает подсолнухи из своих язв. Тем не менее, жители очарованы новоприбывшим, настолько, что крестьянская пара строит клетку и выставляет его на всеобщее обозрение. И хотя старик не делает ничего выдающегося, столько людей приходит и платит небольшую плату за вход, что Пелайо и Элисенда становятся богачами. Мы так и не узнаем, кто этот старик, и догадки горожан не только смешны, но и порой странны (его зеленые глаза наводят