Экслибрис. Лучшие книги современности - Митико Какутани Страница 9

В книге подробно изложено, как вера в иллюзию вытесняет истинные знания, а развлекательная составляющая подменяет содержимое. Благодаря этому «Имидж» повлиял на взгляды многих писателей – от французских теоретиков вроде Бодрийяра и Ги Дебора до общественных критиков, таких как Нил Постман и Дуглас Рашкофф. За десятки лет до появления интернета Бурстин предвидел появление «зарослей нереальности», которые окружат нас фальшивыми новостями, конспирологическими теориями и политической пропагандой, процветающими сейчас во Всемирной паутине.

Так же как имиджи вытесняли идеалы, писал Бурстин, идея «достоверности» заменяла идею истины. Людей меньше интересовало, является ли что-то фактом, и больше – «можно ли этому поверить». Мерилом становилось чисто внешнее правдоподобие, а не правда, «социально вознаграждаемое искусство» превратилось в «искусство заставлять вещи казаться правдой». Неудивительно, что после 1960-х новыми владельцами мира стали рекламные агентства с Мэдисон-авеню. Неудивительно, что Ли Этуотер, стратег от республиканской партии, предвосхитивший эру Трампа, в восьмидесятые утверждал, что «восприятие и есть реальность», и его клиенты, да и многие сторонники республиканцев, согласились бы с этим.

Вымышленные истории (1944)

Хорхе Луис Борхес

Магические рассказы Хорхе Луиса Борхеса подобны произведениям художника М. К. Эшера – завораживающие, загадочные, сложно устроенные картины, населенные зеркалами и лабиринтами, окутанными метафизической тайной. В них размыта граница между реальным и воображаемым, писателем и читателем, жизнью и искусством.

В «Вымышленных историях», переведенных на английский язык в 1962-м, Борхес предвосхитил многие техники постмодернизма, характерные для последующего поколения писателей во всем мире. В некоторых сказках он дал новое прочтение многим известным жанрам, например детективному, развернув его в русло философского размышления о времени и природе причинно-следственных связей. Другие рассказы подарили нам фантастические события и странных существ: прозрачных тигров, волшебников, вызывающих видения в чаше с чернилами, энциклопедию, рассказывающую о воображаемых мирах. А какие-то стали пророчествами поразительного мира интернет-пространства, которое захлестнет нас потоком данных и множеством разнообразных возможностей.

«Сад расходящихся тропок» – что-то вроде гипертекста, наполненного разбегающимися линиями повествования и альтернативными вариантами будущего, сосуществующими одновременно. В «Вавилонской библиотеке» Вселенная предстает в виде бесконечной библиотеки, вмещающей все знание о прошлом и настоящем. «Здесь все: история будущего, автобиографии архангелов… правдивый рассказ о твоей собственной смерти».

Мне посчастливилось познакомиться с Борхесом в 1982-м – он читал лекцию в Нью-Йоркском гуманитарном институте. Этот застенчивый ранимый джентльмен сказал тогда, что не смог бы жить в мире без книг: «Они нужны мне. Они для меня всё».

Борхес как-то написал, что главное открытие его жизни – Аргентинская национальная библиотека, где работал его отец и директором которой его самого назначили в 1955 году. Когда у писателя развилась слепота, ему ежедневно читал кто-то из родственников, друзей или помощников.

Любимыми авторами Борхеса были Кафка, Герберт Уэллс и Г. К. Честертон, что связано, по его предположению, с тем, что ему ближе рассказчики, разделявшие свойственное ему самому «изумление по поводу виденного», чем так называемые писатели и теоретики авангардизма.

Первые работы Борхеса – в стиле барокко. «Сейчас, – говорил он в 1982-м, – я стараюсь писать просто. А в молодости постоянно придумывал всевозможные метафоры. Теперь мне достаточно самых важных: глаза и звезды, жизнь и мечты, смерть и сон, время и река».

Он добавил, что, исполняя данное матери обещание, каждый вечер читает перед сном молитву Господу. «Не знаю, слышит ли меня кто-то там, на другом конце, но, будучи агностиком, допускаю существование чего угодно, даже Бога. Наш мир настолько странен, что любое событие и возможно, и невозможно. Я агностик, и это расширяет мир, в котором я живу, делает его более сказочным, а меня – более толерантным».

«Мотылек» представляет: Все эти чудеса

Правдивые истории о встрече с неизвестным (2017)

Под редакцией Кэтрин Барнс

Основанная писателем Джорджем Доусом Грином в 1997 году группа «Мотылек» («The Moth») – феномен в искусстве сторителлинга. Название Грин взял из воспоминаний детства, проведенного в Джорджии, на острове Сент-Саймонс. Летними вечерами собирались на веранде у кого-то из соседей и, попивая бурбон, рассказывали истории, а мотыльки, просочившись сквозь сломанные защитные сетчатые перегородки, кружили вокруг ламп. Группа выпустила собственную радиопередачу, которая получила премию Пибоди, и в итоге «Мотылек» вырос, по словам креативного директора Кэтрин Барнс, в «современное движение по сторителлингу», вдохновившее на проведение «десятков тысяч мероприятий по всему миру – от Таджикистана и Антарктики до Бирмингема и Алабамы».

Среди участников – как широко известные авторы вроде Ричарда Прайса, Джорджа Плимптона, Энни Пру и Кристофера Хитченса, так и множество людей самых разных профессий: ученые, писатели, учителя, военнослужащие, пастухи, комики, изобретатели и многие другие. Они рассказывают истории вживую и настолько «правдиво, насколько помнят сами».

В книге «„Мотылек“ представляет: Все эти чудеса – Правдивые истории о встрече с неизвестным» («The Moth Presents: All These Wonders. True Stories About Facing the Unknown») собрано 55 рассказов. Они повествуют о поразительном разнообразии переживаемых людьми тягот и словно соединяют нас нитью, сплетенной из любви, утрат, страха и добра. Некоторые истории резкие и саднящие. Другие – туманные и противоречивые. Есть среди них до изнеможения смешные и сокрушительно грустные. Но несмотря на то, что истории рассказаны в разной манере и на разные голоса, в них мало иронии и сарказма. Главное в этом процессе – общение с публикой, возможность поделиться пережитым опытом, воспоминаниями, приятными моментами.

Частично истории «Мотылька» напоминают традицию устного повествования, идущую со времен Гомера, однако их личный характер, в том числе спонтанная манера подачи, также роднят их со стендапом, блогингом, рассказыванием историй на телешоу и групповой терапией. Однако это не случайные воспоминания, а четко сфокусированные, тонко настроенные повествования, которые имеют силу прозрения, с поразительной откровенностью и пылом говорящие о чем-то хорошо знакомом, неведомом или странном.

В истории «Странная нормальность» Исмаэль Бэа, потерявший семью в Гражданской войне в Сьерра-Леоне и ставший солдатом в тринадцать лет, рассказывает о том, как в семнадцать лет его усыновила