Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств - Ширли Сойль Страница 14

Давление, оказываемое на кардиохирургов, огромно. Нидерландский приматолог и этолог Франс де Вааль провел эксперимент: он наблюдал за поведением команды хирургов в операционной. В общем и целом в зале царила атмосфера сотрудничества и дружелюбия, однако время от времени возникали сложные конфликты и вербальное насилие, а иногда по помещению даже летали инструменты. Особенно во время продолжительных операций, которые для кардиохирургии – обычное дело, уровень стресса вырастает до гигантских величин, и вероятность конфликтов увеличивается. Если в команде преимущественно мужчины или только мужчины, конфликты возникают в два раза чаще, чем в смешанных бригадах. Исследователь увидел сплошные параллели со своими наблюдениями в области биологии поведения конкурирующих горилл в стрессовых ситуациях [11]. В конце концов, врачи – тоже люди.

«А как я обращаюсь со своими интернами, – задаюсь я однажды вопросом и сразу после этого думаю: а это еще что за вопрос? Что произошло со мной с тех пор, как я сжал ладонь молодого человека с пирсингом? Я что, заразился сочувствием?» Кардиохирурги – крутые парни и никогда не теряют над собой контроль. Никогда. Они не плачут, даже тайком. Кардиохирурги бесстрашно перечеркивают планы богов. А что если те начнут мстить? Если Боги без Белого халата нанесут ответный удар и выпустят из дефибриллятора молнию? Что за странные мысли у меня в голове? Может, я на пороге профессионального выгорания? Что со мной не так? И что не так с моим сердцем? Это тянущее ощущение в груди – нет, это была не боль, это был звоночек, сигнал.

Куда мне идти? И сколько у меня времени? В случае инфаркта времени почти нет, счет идет на минуты. Типичными симптомами является острая боль в груди, которая отдает в руки, спину, живот или шею. По крайней мере, у мужчин. У женщин все может быть иначе. Они не ощущают боль так остро, для них это может быть «просто» боль в области рук или челюсти, которая иногда сопровождается плохим самочувствием, тошнотой, рвотой или одышкой. Поэтому их симптомы не воспринимаются всерьез («Может, что-то с желудком?»), и драгоценное время упускается [12].

Однако существует и немой инфаркт. При котором человек не замечает ничего. Абсолютно ничего. На протяжении долгого времени. Иногда этот инфаркт обнаруживают случайно. Как тогда у меня, когда я держал ладонь молодого человека. Это была моя случайная находка. То прикосновение разбило окостенелые известковые отложения моего, облаченного в панцирь, сердца. В нем и в мозгу раздавались разные голоса, которые я никак не мог привести к гармонии. Как отложения извести, они блуждали внутри меня. Мне не повезло, что-то ударило мне в мозг, и у меня случился как будто удар, или что-то прострелило мне мозг? И что это были за голоса, что это за сплетения – хитросплетения мозга… или сердца?

Инфаркт

При инфаркте происходит острая закупорка артерии, и сердечная мышца отмирает. Появляются нарушения сердечного ритма. Часто это сопровождается опасными для жизни осложнениями. Необходимо принять срочные меры и установить в место закупорки металлическую трубочку. Теперь артерия не закупорится в любой миг. Этот процесс называется атеросклероз, и для него существуют определенные факторы риска. Их знает каждый. Самые распространенные – высокое кровяное давление, курение, алкоголь, лишний вес, недостаток физических нагрузок, стресс. Врачи именуют такие отложения бляшками.

Пережить инфаркт выпадает на долю многих людей, и порой мне кажется, что его признают трофеем блестящего сотрудника: я достиг максимума, я сделал все, что в моих силах, и вот у меня инфаркт. Похожий приз достается и пациенту с профессиональным выгоранием. Все остальные – так себе работнички. У меня создается впечатление, что плоды безумной гонки за успехом изменились со времен моего детства. Прежде у самых набожных случались видения, сегодня у самых твердых случается выгорание. Некоторые профессии как будто созданы специально для инфаркта, например кардиохирург, ведь он так подолгу простаивает у операционного стола. А перед этим ему приходится очень долго кланяться, прежде чем на голову водрузят корону хирурга.

С момента закупорки в одной из вен, в которой происходит инфаркт, начинает отмирать ткань. Она погибает не одномоментно – процесс занимает несколько часов. Я имею в виду, на анатомическом сердце.

Конечно, на анатомическом. А какое еще сердце бывает?

«Другое», – отвечает голос внутри меня.

Наверное, мне и правда что-то ударило в мозг. Какое другое сердце? Я что, слышу голоса?

Да. Голоса твоего сердца.

Сердца не разговаривают. Сердца – это насосы.

А вдруг анатомическое сердце – для того, чтобы жить, а другое сердце…

…какое другое…

…для витальности, жажды жизни, искры жизни.

Вздор. За это отвечает мозг. Все самое важное происходит в мозгу, мы все это прекрасно знаем. Все наши чувства – в мозгу, он – штаб-квартира нашего сознания, нашего разума.

Значит, я могу быть совершенно спокоен. Значит, у меня был не сердечный инфаркт, а инфаркт мозга. Или инфаркт сердца без сердца?

Хореография хирургии

Медсестра постучалась в мою дверь и объявила:

– Доктор Фридль, вашего пациента сейчас обмывают.

– Иду, – ответил я.

Перед операцией на сердечных клапанах туловище и ноги пациента тщательно промываются дезинфицирующим средством. Почему ноги? В редких случаях в ходе операции появляется необходимость установить шунт. Для этого берется вена из ноги, поэтому дезинфицируются и ноги.

Я вышел из кабинета и прошел через шлюз в операционную. Я приблизился к храму клиники, и вокруг меня как будто стало еще на градус холоднее. Я набрал код на двери.

Пип-пип-пип-пип.

Щелк.

Я