Оливер Сакс - Галлюцинации Страница 37

Это письмо заставило меня вспомнить об арифметическом бреде Владимира Набокова, который он описывает в автобиографии «Память, говори»:

«В детстве я проявлял исключительные способности к математике, которые полностью утратил в пору моей на редкость бездарной юности. Этот дар играл грозную роль в моих борениях с ангиной или скарлатиной, когда беспощадно распухали огромные шары и многозначные цифры у меня в горячечном мозгу. Глуповатый гувернер поторопился объяснить мне логарифмы, а в одном из журналов я прочел о некоем вычислителе-индусе, который ровно в две секунды мог извлечь корень семнадцатой степени из такого, скажем, числа как 3529471145760275132301897342055866171392 (не уверен, что правильно его запомнил; во всяком случае, корень равнялся 212). Вот эти-то монстры и кормились на моем бреду, и единственное, чем можно было помешать им вытеснить меня из меня самого, это вырвать их сердца. Однако они оказывались слишком сильны, и я садился и с усилием составлял путаную фразу, силясь объяснить матери мое состояние. Сквозь бред она узнавала ощущения, известные ей по собственному опыту, и это ее понимание помогало моей разрывающейся вселенной вернуться к Ньютонову образу».

Некоторые люди, например Том В., считают, что галлюцинации и странные мысли, возникающие в бреду, могут дать человеку истинное или ложное впечатление «моментов богатой эмоциональной правды», как это бывает в сновидениях или на фоне приема психоделических препаратов. Люди получают откровения и совершают интеллектуальные прорывы, обнаруживая недостижимые прежде, в нормальном состоянии, истины. В 1858 году Альфред Рассел Уоллес, который до этого провел в путешествиях десять лет, собирая растения и животных и размышляя о проблемах эволюции, пришел к идее естественного отбора в бреду, во время приступа малярии. Письмо Уоллеса Дарвину с изложением теории естественного отбора побудило последнего в следующем году опубликовать книгу «О происхождении видов».

Роберт Хьюз в предисловии к своей книге о Гойе пишет о длительном периоде бреда, пережитого им после тяжелой травмы, полученной в автомобильной аварии. Хьюз находился в коме в течение пяти недель, а всего провел в больнице семь месяцев. В отделении интенсивной терапии он писал:

«Сознание находящегося в отделении реанимации человека подвергается странным аберрациям под воздействием лекарств, ощущения трубки в горле, от вечной суеты, нестерпимо яркого света и невозможности пошевелиться. Все это приводит к долгим повествовательным сновидениям, галлюцинациям и кошмарам. Эти кошмары намного тяжелее обычных сновидений, они страшны своей неизбежностью и неотвратимостью; помимо них на свете не существует ничего, а время безнадежно плутает в их лабиринтах. По большей части героем моих кошмаров был Гойя. Нет, это не был реальный образ реального художника – это были проекции моих страхов. Но именно тогда родилась книга, которую я хотел, но никак не мог написать в течение многих лет до катастрофы».

В этом странном и причудливом бреду, писал Хьюз, преображенный Гойя дразнил и мучил его, заманив в какое-то дьявольское чистилище. В конце концов Хьюзу удалось истолковать «это странное и навязчивое видение»:

«Я надеялся «пленить» Гойю, запереть его в своей книге, но он сам вверг меня в заточение. Мой невежественный восторг загнал меня в ловушку, откуда я не видел выхода. Я не просто не мог работать; мой герой понимал это и истерически радовался моей немощи. Из этого унизительного плена был только один выход – проломить стену узилища. Гойя занял такое важное место в моей жизни, что независимо от того, смог бы я воздать ему должное своей книгой или нет, я не мог отдаться на его милость. Я преодолел писательский ступор, взорвав дом, в коридорах которого находился сам».

Алетия Хейтер в своей книге «Опиум и романтическое воображение» пишет, что итальянский художник Пиранези, «как поговаривают, задумал серию гравюр «Темницы», когда был в бреду во время приступа малярии», болезни, которой он заразился, исследуя разрушенные памятники Древнего Рима, бродя среди ночных миазмов болотистой местности. Он заболел малярией; кто знает, может быть, те бредовые видения, которые его посещали, были отчасти обязаны своим появлением опию и сильному жару, ибо опием в те времена лечили любую лихорадку, в том числе и малярийную. Образы, посетившие Пиранези, родились в бреду, но он воплотил их в своих гравюрах, потратив на это многие годы великого осознанного труда.

В бреду могут появляться и музыкальные галлюцинации, как писала мне Кейт И.:

«Мне было в ту пору одиннадцать лет. Я лежала в кровати с высокой температурой, когда вдруг услышала красивую, поистине небесную музыку. Я поняла, что это поют ангелы, и мне показалось это странным, так как я не верю и никогда не верила ни в Бога, ни в ангелов. Тогда я подумала, что это идет рождественское богослужение в расположенной неподалеку церкви. Но через минуту до меня дошло, что на дворе весна, и, значит, это галлюцинация».

Некоторые люди писали мне о своих зрительных музыкальных галлюцинациях, о нотах, покрывавших стены и потолки. Одна из моих корреспонденток, Кристи К., вспоминала:

«В детстве во время болезней у меня всегда была высокая температура, и каждый раз, когда у меня поднималась температура, возникали и галлюцинации. Это были зрительные галлюцинации – я видела ноты и стихотворные строфы. Музыку я не слышала. При высокой температуре я видела линейки со знаками басовых и скрипичных ключей; ноты были записаны хаотично, безо всякого порядка. Ноты злились, чем приводили меня в немалое смущение. Ни ноты, ни нотные станы мне не подчинялись. Я часами пыталась успокоить их и привести в гармонию. Эти же галлюцинации продолжают преследовать меня и сейчас, когда у меня поднимается температура».

При лихорадке или делирии могут наблюдаться и тактильные галлюцинации, описанные в присланном мне Джонни М. письме: «Когда у меня в детстве поднималась температура, я переживал какие-то странные и сверхъестественные тактильные галлюцинации. Пальцы няни теряли свою фарфоровую гладкость и превращались в колючие веточки. Легкие шелковистые простыни превращались в тяжелые мокрые одеяла».

Лихорадка является, вероятно, самой частой причиной бреда, но у него бывают и менее заметные токсические или метаболические причины, как это недавно случилось с моей знакомой, врачом Изабель Р. В течение двух месяцев у нее нарастала слабость, и периодически она впадала в состояние помрачения сознания. Во время одного из таких приступов, когда она полностью утратила сознание, ее доставили в больницу, где у нее начался тяжелый делирий с галлюцинациями и бредом. Больная была уверена, что за висевшей на стене в палате картиной находится некая секретная лаборатория и что в этой лаборатории я провожу над ней какие-то опыты. Выяснилось, что в крови Р. очень высока концентрация кальция и витамина D (Изабель принимала большие дозы этих препаратов для профилактики остеопороза). Как только уровень кальция и витамина D снизился до нормы, прошел и делирий.

Само понятие делирия издавна связывают с алкогольной интоксикацией или с синдромом его отмены. Эмиль Крепелин в своих знаменитых «Лекциях по клинической психиатрии», опубликованных в 1904 году, включил в них историю болезни владельца гостиницы, у которого делирий (белая горячка) развился на фоне употребления шести-семи литров вина в день. Этот человек впал в беспокойство и погрузился в сновидческое состояние, о котором писал Крепелин:

«Реальное восприятие мешалось с яркими и живыми ложными ощущениями – в особенности это касалось зрения и слуха. Словно во сне перед взором больного происходили, чередуясь, сменявшие друг друга, как в калейдоскопе, самые странные и фантастические события. Учитывая яркость и живость галлюцинаций, беспокойство и сильный тремор, а также запах алкоголя в выдыхаемом воздухе, мы имели все основания поставить диагноз клинического состояния, известного как белая горячка».

Владелец гостиницы бредил – вероятно, из-за преследовавших его галлюцинаций:

«Из расспросов мы выяснили, что его собираются казнить на электрическом стуле и одновременно расстрелять. «Картина мне самому пока не ясна, – говорит больной, – каждое мгновение появляются новые люди, все переходят с места на место, и каждый раз поджидают меня с револьверами в руках. Стоит мне открыть глаза, как все они исчезают». Больной говорит, что ему в голову и в пальцы ног залили какую-то вонючую жидкость, которая и вызывает картины, которые он принимает за реальность. Он страстно вглядывается в окно, видит там то появляющиеся, то пропадающие дома и деревья. При легком надавливании на глазные яблоки он видит сначала искры, затем зайца, потом картину на стене, умывальник, полумесяц и человеческую голову – сначала серую, а потом в цвете».