Владимир Кованов - Эксперимент в хирургии Страница 4

В редкие минуты отдыха он приглашал нас к себе в кабинет и пытливо выяснял, где мы бываем по вечерам - ходим ли в театры, музеи. А когда узнал, что большее время проводим в лаборатории, - улыбнулся и отечески пожурил, советуя поближе познакомиться с Питером.

- Ведь такого красивого города в мире нет! - убежденно говорил Иван Петрович. Обращаясь к профессору Петру Степановичу Купалову, он просил его помочь молодым людям ознакомиться хотя бы с наиболее выдающимися памятниками города - Эрмитажем, Исаакиевским собором, Русским музеем, и хорошо бы достать для них недорогие билеты в драматический театр...

- А вашему шефу, Алексею Ивановичу, отпишу, что вы не теряете зря время, учитесь и даже кой в чем преуспели.

Иван Петрович имел в виду наше скромное участие в хирургических операциях по созданию различных моделей эксперимента.

Во все дни нашего пребывания в лаборатории мы старались не пропустить ни одного обхода Ивана Петровича, знаменитых «сред» и проводимых разборов опытов, дискуссий, которые обычно возникали у рабочих мест экспериментаторов.

Творческая атмосфера, царившая в лаборатории, общение с великим ученым, подлинным энтузиастом науки, оставили неизгладимый след на всю жизнь и память о счастливых днях, проведенных среди талантливых учеников великого учителя Ивана Петровича Павлова.

НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ПИРОГОВ

Имя Н. Пирогова в числе корифеев передовой медицинской науки XIX столетия занимает одно из первых мест. Гений Пирогова проявил себя в целом ряде областей. При изучении научного творчества Пирогова неизбежно мы приходим к выводу, что нельзя представить его себе только клиницистом, или только экспериментатором, или только топографоанатомом. Эти стороны творчества Николая Ивановича настолько переплетались, что во всей его деятельности, в любой его работе мы видим многогранного гениального русского врача XIX века, основоположника экспериментальной хирургии, творца топографической и хирургической анатомии, основоположника военно-полевой хирургии, труды и идеи которого оказали и продолжают оказывать огромное влияние на развитие русской и мировой медицинской науки.

Источником научного творчества Пирогова были, бесспорно, многочисленнейшие клинические наблюдения, накопление которых началось еще в хирургическом отделении дерптской клиники. Возглавив хирургическую клинику в Дерпте, Пирогов проявил замечательные педагогические качества. Уже в вышедших в 1837 году «Анналах хирургического отделения дерптской клиники», этом первом отчете о своей практической деятельности, он писал, что при вступлении на кафедру считал для себя правилом ничего не скрывать от своих учеников и всегда открыто признаваться в сделанных им ошибках, касаются ли они диагноза или лечения. Значительно позднее, в 1854 году, в отчете о произведенных им с сентября 1852 года по сентябрь 1853-го операциях Пирогов писал в «Военно-медицинском журнале» о дерптском периоде своей профессорской деятельности: «Вся моя заслуга состояла в том, что я совестливо рассказал все мои заблуждения, не скрыв ни одной ошибки, ни одного неуспеха, который я приписывал моей неопытности и моему незнанию».

В талантливо написанных «Анналах хирургического отделения дерптской клиники», вышедших двумя выпусками (в 1837 и 1839 годах), отражены весьма многообразные клинические наблюдения Пирогова. Затем, со времени переезда в Петербург и вступления в должность профессора Медико-хирургической академии, хирургическая деятельность Пирогова приняла огромный размах, поскольку он состоял также консультантом ряда городских больниц, в которых находилось более тысячи коек.

В середине прошлого столетия медицинская наука обогатилась крупнейшим открытием, которое послужило мощным толчком к развитию хирургии. Речь идет о введении в хирургию общего и местного обезболивания. В деле внедрения в практику эфирного и хлороформного наркоза весьма значительная роль принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову.

Опыты с эфирным обезболиванием, поставленные Пироговым на животных, а также наблюдения на здоровых и больных людях и на самом себе позволили ему выразить мнение «о практическом достоинстве ...эфирных паров как средства, уничтожающего боль при хирургических операциях». Пирогов впервые разработал методику эфирно-масляного наркоза через прямую кишку и первый применил его на практике. Он сконструировал маску для ингаляционного наркоза и прибор для введения анестезирующего вещества через прямую кишку. Наконец, Пирогов первый применил наркоз на поле боя.

Второе замечательное открытие в биологии и медицине, вызвавшее переворот в лечении хирургических заболеваний и обеспечившее расцвет хирургической науки, заключалось во введении антисептики и асептики. Честь введения антисептического метода приписывают обычно Листеру. Но еще задолго до Листера Пирогов приписывал «миазмам» основную роль в развитии тяжелых осложнений при ранении. Пирогов был дальновиднее Листера и понимал, что не только воздух содержит возбудителей обширных нагноений, но и все предметы, приходящие в соприкосновение с раневыми поверхностями, таят в себе эту опасность. Еще будучи совсем молодым ученым, Пирогов в своей докторской диссертации, посвященной вопросу о возможности перевязки брюшной аорты, резко протестовал против допускавшегося многими хирургами того времени (30-е годы прошлого столетия) оставления в глубоких тканях различных инструментов, аппаратов и прочих инородных тел (например, лигатур с полоской холста) для остановки кровотечения или выключения сосуда, чтобы ликвидировать аневризму. Пирогов исходил при этом из убеждения, что инородные тела вызывают тяжелый нагноительный процесс, неизбежно связанный с опасностью вторичного кровотечения.

Творчески разрабатывая вопрос об антисептических растворах, наиболее щадящих ткани, Пирогов остановил свой выбор на растворе азотнокислого серебра и показал весьма благоприятное действие его на заживление раны.

В лечении ран Пирогов придавал большое значение методу покоя. Он придерживался правила «как можно реже беспокоить рану перевязками». Однако еще большую роль сыграла предложенная Пироговым неподвижная гипсовая повязка, вызвавшая переворот в лечении огнестрельных и иных переломов. Пирогов достиг большого мастерства в наложении гипсовой повязки, непрерывно совершенствуя и превращая ее в случаях осложненных переломов в окончатую. Благодаря введению гипсовой повязки в практику военно-полевой хирургии Пирогов сузил показания к ампутации, оставляя ее для тех случаев, «когда ранена главная артерия и главная вена, перебита кость или ранена артерия и размозжена кость». Большой заслугой Пирогова надо считать его «сберегательное лечение» ран, при котором ампутация уступала место резекции и неподвижной гипсовой повязке.

О высокой одаренности Пирогова как врача, обладавшего широчайшим кругозором, богатым опытом и знаниями, ходили легенды не только среди больных, но и среди врачей. Его нередко приглашали на консультацию в сложных случаях заболеваний, когда крайне трудно было поставить правильный диагноз и назначить лечение.

Однажды Пирогов, находившийся с врачами-стажерами в германском городе Гейдельберге, был приглашен к итальянскому национальному герою Джузеппе Гарибальди, который в сражении у горы Аспромонте в августе 1862 года получил огнестрельное ранение правой голени. Это было десятое по счету ранение, едва ли не самое тяжелое и опасное в его жизни.

Незаживающая рана голени беспокоила Гарибальди. В течение двух месяцев его наблюдали и лечили известные врачи Италии, Франции и Англии, но безрезультатно. Врачи пытались определить, есть в тканях голени пуля или нет. Они произвели мучительные исследования раны - пальцем и металлическим зондом. Ведь рентгеновские лучи тогда не были еще открыты. Состояние здоровья Гарибальди с каждым днем ухудшалось, а ясности в диагнозе не было. Встал вопрос об ампутации ноги.

В связи с резким ухудшением состояния больного итальянские врачи рекомендовали пригласить на консультацию Н. И. Пирогова, который сразу же дал свое согласие.

По приезде в Италию Николай Иванович дважды консультировал больного, применяя свой метод исследования. Он осмотрел Гарибальди, не упуская из виду ни одной детали, которые характеризовали течение заболевания. В отличие от западных коллег Пирогов не стал исследовать рану зондом или пальцем, а ограничился внимательным осмотром области ранения и прилежащих отделов голени.

Записывая результаты наблюдений, Пирогов отмечал в своем дневнике, что «пуля в кости и лежит ближе к наружному мыщелку». Далее следовали рекомендации:

«Я советовал не спешить с извлечением пули, ждать, пока покажутся другие явления, которые я определил в особом наставлении для Гарибальди... Если бы у него ранее диагностировали и вытащили пулю, то ему, верно, пришлось бы быть без ноги... пуля, сидевшая около внешней лодыжки, приблизилась потом к отверстию, находившемуся возле внутреннего мыщелка».