Гуго Глязер - Новейшие победы медицины Страница 4

Впрочем, так же поступили позднее и специалисты-химики, профессор Райстрик и его сотрудники, которым оказалось не по силам преодолеть коварство пенициллина. Ибо, когда ученые думали, что держат его в руках, пенициллин внезапно исчезал, словно где-то прятался. Тем временем Флеминг сделал доклад о пенициллине в обществе врачей, который не вызвал особого интереса. Исследователь поместил в британском медицинском журнале статью о пенициллине, которая все-таки обратила на себя внимание читателей. Это было в цюне 1929 года.

На протяжении последующих лет Флеминг вел обычную работу. Один день походил на другой, но его неотступно занимал все тот же вопрос. В 1936 году Флеминг еще раз выступил в собрании врачей с докладом о пенициллине, на этот раз перед микробиологами, перед особенно заинтересованными слушателями, коллегами по специальности. Но со времени, когда он впервые сообщил врачам о пенициллине, не изменилось ничего. Внимание, проявленное к поставленному им вопросу, было столь же малым, как и ранее, но на этот раз положение стало еще менее благоприятным.

Ведь семь лет назад он, в сущности, сказал то же самое, а какие произошли перемены, которые могли бы говорить в пользу его открытия? Нельзя сказать, чтобы мнения и высказывания врачей были нелогичными. Они, естественно, могли бы признать ценность пенициллина или ободрить Флеминга… Пенициллин требовал прежде всего работы химика, который мог бы добыть это вещество в чистом виде. Кроме того, недоставало участия клинициста, который согласился бы применять пенициллин и в дальнейшем сказать, какие благоприятные результаты при этом наблюдал. Но клинициста не было, как и химика. Да и Флеминг был плохим оратором; он сделал скучный доклад, не вызвавший обсуждения.

Но Флеминг умел ждать, и способность эта была связана с его непоколебимым убеждением, что день пенициллина еще наступит.

День пенициллина

И он настал. Это произошло в конце 1938 года, когда всем стало ясно, что война неизбежна. В то время в Оксфорде, знаменитом учебном и научно-исследовательском учреждении, работал профессор Говард Флори, патолог, родом из Австралии, толковый и деятельный человек, на 17 лет моложе Флеминга. Флори некоторое время изучал лизоцим, и его сотрудникам удалось получить это вещество в чистом виде. Несомненно, это бцл подходящий человек, он мог воспринять идеи Флеминга.

Среди многих людей, которые бежали от гитлеровского режима, был молодой биохимик доктор Эрнст Чэйн, родившийся в 1906 году в Берлине в семье выходцев из России. Он переселился в Англию и начал работать на кафедре Флори, который быстро оценил большие способности молодого ученого. Вначале Чэйну поручили заняться лизоцимом. Для этого он должен был изучить всю литературу о веществах, способных убивать бактерии. Чэйн нашел сообщения о пенициллине. Это вещество его заинтересовало, и он ускорил исследования лизоцима, чтобы обратиться к изучению пенициллина. Так велики были возможности, которые он усмотрел в пенициллине.

Решение было принято, когда Чэйн однажды, гуляя с Флори по парку, сообщил ему о соображениях, связанных с изучением пенициллина. Флори тотчас же дал согласие на то, чтобы Чэйн принялся за исследования.

Вначале он столкнулся с теми же трудностями, какие встретили и другие исследователи. Едва удавалось обнаружить пенициллин, как последний исчезал. Прежде всего был установлен лишь тот факт, что пенициллин тотчас же исчезает из кислых растворов, но остается стойким в щелочных, например в слабом растворе соды. Чтобы извлечь пенициллин из загрязнений, вместе с которыми он находился в жидкости, Чэйн слегка подкислял ее при низкой температуре, затем встряхивал с эфиром.

Способность пенициллина переходить в эфир была известна. Ее установил еще Райстрик. Чэйн быстро ставил раствор в ящик со льдом. Если это делалось недостаточно быстро, пенициллин разрушался кислотой. Холод замедлял этот процесс. Итак, Чэйн ставил жидкость в ледник и ждал. Чего? Чтобы эфир, в который пенициллин перешел, отделился от остальной жидкости и образовалось два слоя. Когда Чэйн удалял водный слой, оставался слой эфира, содержавший пенициллин. Затем он прибавлял слабощелочной раствор, пенициллин быстро переходил из эфира в щелочной раствор, а после испарения воды получалась слизистая масса, содержавшая пенициллин. Но с этой клейкой массой нельзя было работать. Чэйн замораживал ее, затем высушивал и, наконец, получал ничтожное количество коричневого порошка. Это я был пенициллин, разумеется не чистый, но обладавший таким сильным действием, что самые вредоносные гноеродные кокки переставали расти и погибали, если на их колонию наносили каплю этого вещества в разведении один на миллион. Это было чудом, чудом, в наступление которого Флеминг уже в течение нескольких лет верил непоколебимо и знал, что рано или поздно увидит это чудо.

Добиться этого стоило огромного труда. В Оксфорде, кроме Флори и Чэйна, эту работу вели Абрагам, Норман Хитли, Сандер и Гарднер и много способствовали успеху. Но, в сущности, вся кафедра разрабатывала вопрос с неослабевающей энергией. Надо было торопиться. Ведь шла война, и солдаты умирали от ран, а пенициллином, которым было бы можно их спасти, врачи все еще не располагали. В это время они, правда, уже пользовались сульфонамидом, который создал Домагк, но сульфонамид действовал слабо именно при тяжелых инфекциях. Нужен был пенициллин и притом много пенициллина. А между тем существовало только ничтожное количество его, можно сказать, даже не щепотка и притом не в виде чистого вещества.

Это было драматическое время. Драматическое еще и потому, что тогда, в июне 1940 года, надо было быть готовыми к высадке немцев в Англии. Пенициллин и сведения об исследованиях, относившихся к пенициллину, ни в коем случае не должны были попасть в руки врага. Это была одна из самых больших военных тайн того времени.

«Мы должны спасти пенициллин, — говорили ученые, — вернее, спасти грибок, который его дает. Ведь неизвестно, найдем ли мы его снова». Поэтому они пропитали куски полотна пенициллиновой жидкостью и пришили к подкладке своих костюмов. Кому бы пришло в голову, что эти куски полотна содержат драгоценные споры пенициллинового грибка (Penicillium notatum), всегда способные дать новые колонии, исходный материал для получения пенициллина? Ведь вполне ясно, что это должен быть Penicillium notatum, а не какой-либо другой вид грибка.

«Если бы у нас было побольше пенициллина!..» Это был крик души оксфордских ученых, которые не видели выхода. Одна большая химическая фабрика отказалась выпускать пенициллин, сославшись на работу над другими заказами. Лаборатория Флори была предоставлена самой себе. Ученым все же удалось получить небольшое количество пенициллина, и Флори хотел применить его на каком-либо тяжелом больном, чтобы иметь возможность неопровержимо доказать ценность лекарства.

У больного (он был полицейским), которого начали лечить пенициллином, было тяжелейшее заражение крови. Лихорадка и потрясающие ознобы не прекращались. На теле образовались многочисленные нарывы. Словом, случай был безнадежным. И этот больной первым получил пенициллин. Ему сделали несколько инъекций и израсходовали весь небольшой запас лекарства, полученный ценой кропотливого труда и хранившийся в холодильнике.

Инъекции пенициллина — сомневаться в этом не приходилось — оказались чудодейственными. Нарывы начали рассасываться, лихорадка прекратилась, больной стал поправляться. Но небольшой запас пенициллина иссяк, лечение пришлось прекратить, л больной вскоре умер.

Нет, изготовление больших количеств пенициллина стало настоятельной необходимостью. Можно было прийти в отчаяние, видя, как люди умирали, между тем их, как и многих других, пораженных подобной же инфекцией, можно было спасти, располагай врачи необходимым запасом пенициллина. Разрешить эту задачу в Англии не было возможности. Там изо дня в день объявлялась воздушная тревога и падали бомбы. В конце 1941 года Флори и Хитли выехали из Лиссабона в Нью-Йорк, чтобы там искать помощи. Они получили ее в городе Пеории (штат Иллинойс), где находилась большая лаборатория, изготовлявшая химические средства для биологической очистки загрязненной воды в реках; здесь занимались также и плесневыми грибками.

Лабораторией ведал доктор Когхилл. Флори изложил суть дела, и он сразу понял всю важность и неотложность задачи и согласился участвовать в ее разрешении. К тому же он располагал большим количеством питательной среды, отходами, остававшимися при изготовлении кукурузного крахмала, который необходим при получении препаратов для очистки речной воды. Кукурузный крахмал служит питательной средой для определенных видов бактерий и других микроорганизмов, способных разлагать отходы, загрязнявшие реки, и тем самым очищать речную воду.