Вадим Эрлихман - Мишель Нострадамус. Заглянувший в грядущее Страница 14

За давностью лет Сезар допустил в этом тексте как минимум три ошибки. Во-первых, его отец посетил Париж не через год после появления своей знаменитой книги, а почти сразу же, о чем сам упоминал в письмах. Во-вторых, он навещал принцев не в Блуа, а в Сен-Жермене, где тогда находился двор. В-третьих, за столь короткий срок «Пророчества» не успели, конечно, обрести широкую известность, и приглашение их автора ко двору было вызвано другой причиной. Какой? В альманахе на 1555 год он писал, что пролет над Францией необычно яркого метеора предвещает в июле опасность для Генриха II: «Королю следует остерегаться человека или группы людей, преследующих такие цели, что я не осмеливаюсь изложить на письме». Это было замечено многими — например, коллегой Нострадамуса, астрологом Лораном Виделем, который писал сопернику: «Ты говорил, что не осмеливаешься писать, что случится в этом году. Зачем ты прибегнул к таким хитростям? Явно для того, чтобы тебя пригласили ко двору».

Такой вариант вполне возможен, но не исключена и другая версия, отраженная в предисловии к этой книге. Приглашение Нострадамусу через губернатора де Танда прислала именно королева Екатерина, которая (как, впрочем, и сам король) живо интересовалась астрологией и внимательно следила за новыми предсказаниями. Нет ничего невероятного в том, что она получила экземпляр «Предсказаний», наткнулась в нем на слова о радуге, скрытой сорок лет, поразилась предвидению автора и спешно вызвала его к себе. Надо сказать, что сам пророк не мог предугадать, зачем его вызывают, и был сильно напуган. По пути, в Лионе, с ним беседовал местный торговец Жан Геро, записавший в дневник: «Он направлялся ко двору короля, куда был вызван, и очень боялся, что ему там устроят плохой прием; он сам говорил, что до 25 августа ему угрожает большая опасность быть обезглавленным».

Именно альманах на 1555 год, а отнюдь не «Пророчества», сделал Нострадамуса знаменитым во всей Франции и даже во всей Европе. Спустя много лет известный мемуарист, кюре Провена Клод Атон, писал о нем следующее: «В это время обрел большую славу астролог и математик из Салона-де-Кро в Провансе по имени магистр Мишель Нострадамус, доктор медицины, автор пророчеств и альманахов. В этих альманахах и пророчествах он рассказывал о многих грядущих событиях в христианском мире, в частности об упадке христианства, прежде всего во Франции и Германии. Иногда он говорил о будущих бедах в этих странах открыто, иногда — затемненными выражениями, загадками и скрытыми намеками. Особенно часто — о будущих невзгодах во Франции после перемен в королевской власти, церкви и католической религии. Эти вещи не могли понять самые сведущие люди, пока они не становились свидетелями предсказанного события…

У Нострадамуса было много врагов, которые как только возможно хулили его, утверждая, что он-де сносился с бесами, что он — колдун, маг и волшебник, потому и может предсказывать будущие события. Другие извиняли его, считая, что знания, коими он был обязан математической науке, — в которой он был самым сведущим человеком на земле, — помогали ему в его писаниях. Иные же, кому казалось, что он писал и изрекал вещи сверхъестественные, говорили, что Господь посредством Святого Духа подталкивал его писать вещи, которые он сам мог и не понимать, на манер пророчества, о несчастьях, произошедших спустя 10, 12 или 15 лет после того, как он их предсказал и описал. Эти-то пророчества и становились понятными, когда они сбывались у всех на глазах. Пока Нострадамус был жив, ни один из альманахов не обретал славу и хождение во Французском королевстве, если он не был подписан именем упомянутого Нострадамуса»[11].

Последнее обстоятельство помогает понять, почему салонскому пророку приписывалось столько чужих предсказаний — причем не только при жизни, но и через много лет после смерти. Он стал своего рода «эталонным» астрологом, чье имя было гарантией качества. Причин тому было много: внушительный внешний вид, экзотическое еврейское происхождение, умение облекать пророчества в загадочную, но грозную форму, намеки на общение с потусторонними силами, о которых говорит Атон. Одни считали, что Нострадамусу диктуют ангелы, другие — что бесы, но в любом случае это обостряло интерес к фигуре предсказателя.

Пребывание астролога в Париже описано им в письме, вносящем любопытные штрихи в картину его тогдашнего окружения. Его путешествие до столицы заняло почти месяц; он явно не спешил и в дороге так издержался, что по приезде был вынужден занять денег у дворянина Жана Мореля, державшего литературный салон, популярный у творческой элиты. В обмен на деньги Морель попросил гостя составить ему протекцию у короля и особенно у королевы, которая слыла покровительницей поэтов и ученых.

Решив, что Нострадамус хвалил его не слишком усердно, Морель в 1561 году отправил ему в Салон возмущенное письмо. В своем ответе Нострадамус оправдывался, говоря, что упоминал о нем Екатерине целых пять раз; это доказывает, что помимо первой аудиенции он еще не раз встречался с королевой, которая наверняка добивалась от него более внятных предсказаний будущего династии Валуа.

В том же письме пророк сообщает о своей болезни (подагре), из-за которой провел в постели почти две недели, получив за это время от короля с королевой 130 экю. Со своей обычной иронией он замечает: «Недурная сумма для того, кто покрыл две сотни лье и затратил сто экю, заработав, таким образом, тридцать!» Поправившись, он съездил в Сен-Жермен, чтобы предсказать будущее принцам, а потом его дважды навещала некая благородная дама, имя которой и вопросы, которые она задавала, остались тайной. Она предупредила Нострадамуса о том, что к нему собираются «представители парижского суда», чтобы разузнать о том, как и на основании чего он делает свои предсказания. Возможно, имелся в виду не обычный суд (с чего бы он стал интересоваться такими вопросами?), а инквизиция, которую пророк смертельно боялся со времен своих злоключений в Ажене. Уже на другой день он спешно собрался и уехал домой, не навестив Мореля, как обещал, за что тоже попросил извинения в письме. В заключение он выразил готовность вернуть меценату свой давний долг. Насколько изменил Морель после этого свое враждебное отношение к Нострадамусу, видно хотя бы из его эпиграммы, основанной на игре слов: «Преподнося наши дары (nostra damus), мы преподносим лишь слова, поскольку мы обманщики и ничего другого преподнести не можем».

Визит ко двору, не принесший пророку ощутимых выгод, поднял его известность на новую высоту и вызвал явный творческий подъем. В 1556 году он опубликовал у парижского типографа Жака Керве целых три альманаха на следующий год, посвященных Генриху II, Екатерине Медичи и королю Наварры Антуану де Бурбону, отцу будущего короля Генриха IV. Эти альманахи широко обсуждались во Франции и других странах, а один из них вышел в Милане в итальянском переводе. Возможно, в связи с этим Нострадамус в том же году посетил Италию, что подтверждает французская надпись на мраморной доске, найденной в окрестностях Турина в 1807 году. Она гласила: «1556. Здесь жил Нострадамус, где есть Рай, Ад, Чистилище. Имя мое — Победа. Кто чествует меня — обретет славу. Кто презирает меня — погибнет». Загадочный смысл надписи разъяснили историки, установившие, что в XVI веке в том месте находилась вилла Виттория (Победа), а окружавшие ее земли носили название Ад, Чистилище и Рай, взятые из поэмы Данте. Возможно, владелец виллы, зазвавший знаменитого астролога к себе в гости, попросил его оставить надпись на память или сам увековечил пребывание у него знаменитого иностранца.

Вернувшись в Салон, Нострадамус занялся непривычным для себя, но очень важным делом. Чтобы оросить окружавшую город пустошь Кро, известный инженер Адам де Крапон решил прорыть канал от реки Дюране длиной 20 миль. Получив разрешение короля, он не мог собрать деньги на строительство, и астролог одолжил ему довольно внушительную сумму — 200 экю. Канал строился целых десять лет, и все эти годы Нострадамус поддерживал Крапона, организуя помощь его начинанию со стороны влиятельных лиц. Они стали друзьями, и позже Сезар де Нотрдам женился на внучатой племяннице инженера Анне де Гриньян. Участие пророка в строительстве канада сближает его с другим знаменитым мистиком — Иоганном Фаустом, который жил в Германии примерно в то же время (около 1480–1540 годов). В народных легендах о нем никакие каналы не упоминаются, но в трагедии Гёте Фауст завершает свой земной путь именно строительством канала на благо людей. Это оказывается иллюзией, внушенной бесом, — слепой Фауст принимает за копателей канала лемуров, роющих ему могилу. Без сомнений, немецкий классик намекал на Нострадамуса, который, как уже говорилось, упоминается в самом начале поэмы.

В 1557 году в Лионе вышли второе издание «Пророчеств» и альманах на следующий год, не дошедший до нас. В той же типографии Антуана де Роне Нострадамус опубликовал свое юношеское сочинение «Парафраза Галенова увещевания Менодоту», а сразу в трех издательствах Лиона и Парижа — «Новое предсказание на 1558 год» с посвящением Гийому де Гаданю, сенешалю Лиона. Его известность росла, и вместе с ней рос поток направленных против него памфлетов: только в 1558 году их появилось три штуки. Их авторы с натужным остроумием именовали пророка Монстрадамусом («чудовищным») или Монстрадабусом («чудовищем кощунства»), обвиняя его не только в обмане и невежестве, но и в таких серьезных грехах, как нарушение церковных канонов и даже ересь. На Нострадамуса ополчились как католики, так и протестанты — те и другие считали, что его пророчества слишком благоприятны для их врагов. Конечно, не были упущены его еврейское происхождение и предосудительное занятие астрологией.