Глеб Елисеев - Эдгар Аллан По. Поэт кошмара и ужаса Страница 23

К началу 1845 года поэт приобрел ту самую хрестоматийную внешность, которая запечатлена на большинстве его прижизненных портретов и которую помнят большинство его современных читателей. Питер Экройд, автор современной британской биографии Эдгара Аллана По, так описывает его облик: "При росте в пять футов и восемь дюймов он держался исключительно, почти по-военному прямо, носил все черное — черный сюртук и черный галстук, словно вечно пребывал в трауре. Обращали на себя внимание его деликатное сложение, даже хрупкость, темно-каштановые, слегка вьющиеся волосы и большие серые глаза, которые одним современникам казались "беспокойными", в то время как другие говорили об их "влажном блеске". Все отмечали его широкий лоб, подтверждавший то, что на языке френологии (в которую он верил) называется "шишкой идеализма". У него были тонкие губы, то и дело кривившиеся в презрительной или недовольной усмешке, а иногда и в сарказме. Вспоминали бледные щеки, правильность черт. В 1845 году По отрастил усы, которые были скорее длинными, чем густыми. Говорил он "нервно и категорично", а один из современников утверждал, что "нервность была самой характерной чертой внешности По". Обычно вид у него был печальный, меланхолический или хмурый, мрачный или мечтательный. Разумно соединив всё это, можно получить представление о наружности По. К этому следует добавить одну деталь — на сохранившихся фотографиях заметна некоторая асимметрия правой и левой сторон лица — проявляется это в глазах, в форме рта, лба и подбородка. Одна сторона как бы расслаблена".

Трудясь "техническим составителем" в "Ивнинг миррор", По все же не оставлял и более амбициозных идей. В это время он вновь и вновь возвращался к идее собственного литературного журнала (в качестве названия все еще оставалось задуманное в 1842 году "Стайлус"). Вынашивал Э. По и проект издания целого пятитомного собрания собственных сочинений. А еще в начале сороковых годов он обратился к своим "литературным истокам" — перестал заниматься исключительно прозой и журналистикой и всё чаще и чаще начал сочинять стихи.

Первым таким стихотворением, окончательный вариант которого По написал в конце 1842 года и издал в январе 1843 года в "Грэхеме мэгэзин", оказался "Червь-победитель". Это пессимистическое и беспросветное произведение о торжестве смерти над жизнью завершается известнейшим финалом:

Но вот комедиантов сбродЗамолк, оцепенев:То тварь багровая ползет,Вмиг оборвав напев!Ползет! Ползет! Последний мимПопал в разверстый зев.И плачет каждый серафим,Клыки в крови узрев.Свет гаснет, гаснет, погас!И все покрывается тьмой,И с громом завеса тотчасОпустилась — покров гробовой…И, вставая, смятенно изрекБледнеющих ангелов рой,Что трагедия шла — "Человек",В ней же Червь-победитель — герой.

Вскоре из-под пера Эдгара По вышли "Линор", "Страна сновидений" и "Лелли" ("Евлалия"). Стихи сороковых годов откровенно демонстрировали возросшее мастерство писателя как стихотворца. Его поэтический дар какое-то время словно бы пребывал в спячке, но при этом набирал все больше и больше сил. И в итоге эти силы воплотились в стихотворение, поныне остающееся одним из самых известных в литературе США.

Речь идет, конечно же, о знаменитом "Вороне".

Первоначальный его вариант По, судя по всему, создал еще зимой 1843 года и прочитал группе своих знакомых. Герви Аллен рассказывает об этом эпизоде так: "Зимой 1843/44 года дела шли так плохо, что он даже попытался предложить один из ранних вариантов "Ворона" своему старому другу Розенбаху, по-прежнему работавшему в грэхемовском журнале. Как рассказывал потом этот человек, По пришел однажды в редакцию с рукописью стихотворения в кармане и сказал, что Вирджиния и миссис Клемм голодают, а он совсем обезденежел. Стихотворение было прочитано находившимися там же Грэхемом и Петерсоном и им не понравилось. Однако По настойчиво доказывал, что вещь хороша, точно так же, как неотложна его нужда в деньгах. Чтобы разрешить разногласия, Грэхем созвал всех, кто работал в это время в редакции и типографии, пообещав подчиниться решению большинства. По сам прочел "Ворона" сгрудившимся вокруг клеркам и перепачканным краской наборщикам". Чтение все равно было воспринято без энтузиазма, и поэт принялся решительно исправлять свой стихотворный опус, доводя его до совершенства.

Полученный результат появился 29 января 1845 года в "Ивнинг миррор". Стихотворение сопровождалось заметкой "От редакции", в которой объявлялось, что его создателем является "Эдгар Аллан По, эсквайр" и что оно оказывается "одним из наиболее эффектных примеров поэзии из когда-либо опубликованных в нашей стране", а также "мастерски изобретательным в области стихосложения". Вслед за "Ивнинг миррор" "Ворона" перепечатали "Американ ревю", "Дейли трибюн", "Уикли трибюн" и многие другие издания, после чего поднялась настоящая буря восторгов и похвальных отзывов как простых читателей, так и критиков.

"Ворон", без всякого сомнения, относится к числу наиболее совершенных стихотворений, написанных на американском варианте английского языка в первой половине девятнадцатого века. Сюжетно непритязательная история о зловещем вороне, явившемся поэту, пребывающем в состоянии меланхолии, была выполнена настолько мастерски, что по сей день никого не оставляет равнодушным.

Почти идеальность стиха, столь явственная в английском оригинале "Ворона", труднее передается в переводах. Поэтому и существует такое множество вариантов этого шедевра По в переложении на другие языки. Отметились здесь и русские писатели, в том числе и такие известные, как К. Бальмонт, В. Брюсов и Д. Мережковский. Среди переложений есть и явные неудачи, есть и безусловные успехи, в наибольшей степени приближающиеся к совершенству оригинала. Например, вариант М. Зенкевича:

"Ворон". Иллюстрация Г. Доре

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,Задремал я над страницей фолианта одногоИ очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,Будто глухо так застукал в двери дома моего."Гость, — сказал я, — там стучится в двери дома моего,Гость — и больше ничего".Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги далиОблегченье от печали по утраченной Линор,По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, —Безыменной здесь с тех пор.Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторахПолонил, наполнил смутным ужасом меня всего,И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:"Это гость лишь запоздалый у порога моего,Гость какой-то запоздалый у порога моего,Гость — и больше ничего".

Хор восторженных и безудержных похвал "Ворону" был неостановим. Автор рецензии в "Ричмонд экземинер" стихотворение По признал "выше всей всемирной литературы", а в статье из "Нью-Йорк экспресс" было сказано, что оно превыше всего, что "написано лучшими поэтами нынешнего века". В "Морнинг экспресс" было замечено, что "Ворон" "может успешно конкурировать с любым текстом всего сонма современных поэтов".

Даже сам По, в одночасье превратившийся в модного, даже в супермодного писателя, был несколько обескуражен внезапно свалившейся на него повсеместной известностью. Впрочем, он изображал, что воспринимает все случившееся как должное и даже изначально запланированное. В письме своему филадельфийскому другу Фредерику Томасу он высокомерно замечал: "Ворон отлично "пошел", Томас, но для этого я его и писал, так же, понятно, как и "Золотого жука". Но птица слопала жука со всеми потрохами".

Методику и даже технику написания "Ворона" По изложил в эссе "Философия композиции", где подробно проанализировал собственное стихотворение. Однако именно это сочинение и показывает, насколько далеко бывает формальное литературоведение от тайн создания литературных текстов. Не только графоманам, подробно вызубрившим советы По из этого эссе, но даже и самому создателю гениального стихотворения не удалось создать его аналог. Другие великолепные стихи Эдгар По писал и в дальнейшем. Но даже при самом поверхностном их чтении становится ясно — секрет их, как и "Ворона", вовсе не в технологии, которой якобы следовал поэт, а во вдохновении, им обладавшем.

А тем временем публика рвалась познакомиться с писателем, произведшим столь заметную сенсацию, и По стал желанным гостем в литературных салонах мисс Энн Линч на Уэверли-плейс и в салоне миссис Элизабет Оукс Смит на Гринвич-стрит. Вместе с ним на приемах иногда появлялась и Вирджиния (видимо, в те моменты, когда она чувствовала себя совершенно здоровой). Хозяйка салона на Гринвич-стрит позднее вспоминала, что поэт "производил сокрушительное впечатление не столько на мужчин, сколько на высокообразованных женщин… К неудовольствию мужского пола, женщины подпадали под его чары и слушали, затаив дыхание". Впрочем, По в это время не злоупотреблял этим вниманием, демонстрируя принципиальную верность своей больной супруге.