И. Кузнецов - Предания русского народа Страница 3

(«Абевега русских суеверий»)

Волос, или Велес

В языческой жизни наших отцов было поклонение Волосу, или Велесу, истукану скотия бога, находившемуся в числе киевских божеств. Имя его известно нам еще по договорам русских с Царьградом. Так, в договоре Святослава с греками сказано: «Да имеем клятву от бога, в его же веруем, в Перуна и Волоса, скотья бога». По стародавнему закону наших отцов видим, что верование в Волоса, распространенное от Киева до Новгорода и Ростова, позднее всех прекратилось. Св. Авраамий Ростовский сокрушил идола Велеса в Ростове в XII столетии. Между тем как в Киеве он прекращен был великим Владимиром: «Волоса, его же именоваху скотья бога, повеле в Почайну реку врещи»[1]. Наши стародавние поэты, по словам певца Игорева слова, считались Велесовыми внуками. Имя Велеса сохранялось долго в народных памятниках. В Новгороде была Волосова улица. В Переславле-Залесском, при царе Василие Иоанновиче Шуйском, находился Волосов камень. В южной России перед жатвою старухи завивали бороду Волосу. Собрав горсть колосьев, не вырывая жито из корня, они завивали их между собою и завязывали в узел. Борода Волосова жницами оставалась неприкосновенною.

(И. Сахаров)

Святовид, или Световид

Святовид, или Световид — бог солнца и войны, почитался и имел храм на острове Руген (Рюген), в славянском городе Архон; каждый год архонские жители, как мужчины, так и женщины, приносили в храм подати. Истукан Святовида был преогромной величины, сделан из дерева крепкого о четырех лицах, наподобие фонаря, так, чтобы от всякой страны образ его видим был, может быть, это значило четыре времени года; идол сей был без бороды с завитыми кудрями, в короткой одежде, в левой руке имеющий лук, а в правой — рог из металла; на бедре висел у него превеликий меч в серебряных ножнах, в стороне лежали седло и узда коня его величины чрезвычайной. Сей кумир стоял в каплице, находившейся по середине храма, завешен был со всех сторон красными и великолепными занавесями. Один только бородатый жрец, который именем Святовида давал народу ответы в годовой день праздника, входил в каплицу, удерживая дыхание; а когда хотел отдохнуть, то выбегал к дверям каплицы и, выставив голову, дышал, боясь осквернить божество дыханием смертным. Сему Святовиду посвящен был белый конь, у коего из гривы и из хвоста не позволялось никому выдернуть ни единого волоса, сесть на него, кроме жреца, ибо архонцы верили, что Святовид ездил на нем побеждать их неприятелей. В уверение того они предлагали, что когда оставляли лошадь сию в конюшне, вычищенной и привязанной к яслям, то находили ее часто наутро, вспотевшую и замаранную так, как будто бы кто ездил на ней в дальний путь. От путешествия сего предвещали счастливый или худой конец своим ратям. Во время приношения жертвы, изъявляли Святовиду превеликое почитание; по окончании жатвы собирался весь народ перед его капищем для провождения великого праздника, для коего убивали в жертву множество скота. Пред собранием всего народа, у дверей храма, жрец, взяв из рук идольских рог с вином, которым он был наполнен за год перед тем, прорицал о плодородии года, ибо, ежели вина в роге немного убыло, то считалось это признаком плодородия, а в противном случае на плодородие не надеялись. При сем выливал священник вино из рога пред ногами Святовида и наполнял потом его новым вином, выпив же из рога за его здоровье, богатство и победу над неприятелями, наполнял его снова и вставлял идолу в руку. А для бранного гадательства втыкали стоймя пред храмом шесть копий, по два в ряд, одно подле другого в равном расстоянии, и ко всякой двойне привязывали копье поперек так высоко, как можно коню без прыгания перешагнуть; потом жрец по прочтении долгих и торжественных молитв, взяв с великими обрядами коня за узду, переводил его через три поперечные копья, и ежели конь переступал все три правою ногою, без помешательства с левою, то почитали оное за доброе предзнаменование предприемлемой войны; а ежели он, переступая копья, мешался, то признавали за худое предвозвещение; по сему конскому шаганию начиналась война или отлагалась…

Иногда болвану сему приносили в жертву и плененных христиан, коих, посадя на коня, во всей их сбруе, привязывали лошадь ногами к четырем сваям и, под приставленные с обеих сторон костры дров положив огонь, сожигали живых коня и всадника; о сих несчастных сожженниках утверждал жрец, что Святовид кровью их весьма услаждается. Из всех полученных корыстей давалась Святовиду третья часть; кроме сего, определяли еще ему для почести, с его стороны на брань, триста всадников, и оных всю добычу вручали его жрецу, который полагал ее в Святовидово сокровище, откуда не позволялось уже ни малейшие вынуть части. Наконец, в 350 году Вагдемар, король датский, взяв Архон, разрушил все храмы; а Святовидов истукан приказал рассечь на части и после сожечь.

(«Абевега русских суеверий»)

Плихан и Ярило

В Александровском уезде (Владимирской губ.) на левом берегу реки Дубны, в смежных дачах деревни Дубны, Потапихи и других, есть одна лужайка, на которой, в июне месяце, ежегодно собирается крестьянский торжок. Это остаток пирования древнему суздальскому божеству Плихану или Палехану, и потому торжок этот всё ещё называется Плихановой ярмаркой. В версте отсюда есть и роща Плишиха или Плиханиха. По рассказам, помнят, что тут некогда бывали какие-то игрища, борьба, кулачный бой, верховой оскок. Нынче этого, кроме торжка, ничего нет.

Точно такие же ярмарки, как и Плиханова, есть: одна в Кирсанове (Тамбовской губ.), другая в селении Якимицах, на Ряжской большой дороге от Рязани в Тамбов. Но тут уже собирает народ не Плихан, а Ярило. Этот Ярило, кажется, был древний праздник с вакханалиями, буйством, пьянством, всяким развратом. Теперь и на Яриле только один простой торг окрестным скотом, лошадьми, мёдом и мелочами. В Можайском уезде, под Москвою, также недавно ещё честили Ярилу ярмаркою. Суздальский летописец в числе идолов его же называет Яруном.

Время празднования Плихана и Ярилы в один и тот же месяц и в одни и те же дни.

(М. Макаров)

Во многих местах Северо-Восточной России встречается празднование Яриле. В Тихвинском и в Валдайском уездах есть урочища под названием Яриловичи. В Черниговской и Костромской губерниях, в последней — близ Чухломы, есть Ярилово поле, под Кинешмою — Ярилова роща, где даже бывает гульбище под Яри лову (должно быть неделю). В Оренбургской губернии, в Дорогобужском уезде, есть Ярилово. Наконец, наш яровой посев.

Ярый, яровитый, яркий… В русском языке они имеют характер, не знающий препятствий, стремления, не знающие пределов. Во всяком случае, в Яриле соединяется то, что принадлежит весне и ее благотворному влиянию на природу, — мужество, сила и вожделение. Немудрено, что начало года в древности начиналось с весны, потому, может быть, что с весны оживляется природа и как бы оживает. Не потому ли у нас несколько раскаленных углей в печи называются жаром (словац. и чеш. Gar), а иногда говорят «яркий огонь». Этим словом выражают высшую степень света, его силу и прочее.

Костромское Ярило. В Костроме долгое время существовало обыкновение во Всесвятское заговение хоронить Ярилу. Похороны эти были до глупости безобразны. Так, какой-нибудь бедняк, нищий брал на себя поручение хоронить куклу мужчины, с чрезвычайно развитыми принадлежностями производительности, положенную в гробик, и пьяные, а подчас и трезвые, но суеверные женщины провожали этот гробик и нелицемерно плакали.

Ярилин праздник. Близ Галича есть поклонная гора; она находится близ села Туровского; там, как говорят, поклонялись мерянскому идолу Яриле, да и поныне, в неделю Всех Святых, галичане собираются праздновать и гулять.

В начале нынешнего столетия там поступали так: подпаивали мужичка и шутили с ним как хотели, требуя от него изображать собою Ярила.

Нужно, однако же, заметить, что не везде Ярилин праздник обозначен одним числом или одним временем. В селениях Рязанской и Тамбовской губерний бывает этот праздник в разные дни: то в день Всех Святых, то на другой день Петрова дня. Во Владимире на Клязьме — в Троицын день за Лыбедью, у Паталина моста. В Нижегородской губернии празднование Ярилы 4 июня соединяется с ярмаркой, и к этому дню поселянки вырабатывают деньги пряжею на лакомства и наряды. В Твери, празднество Яриле, или Яруле, уничтоженное ревностью архипастырей Мефодия и Амвросия в XIX веке, начиналось с первого воскресенья, после Петрова дня, в Трехсвятском саду, на речке Лазури, куда вечером собиралась молодежь, из горожан и других жителей слобод и посада, и плясали бланжу[2] под балалайку или другой инструмент. Пользуясь этой возможностью, репужницы[3] туда отпускали своих дочерей поневеститься.