Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Dwyer Philip Страница 33

Сложность насилия

Рассмотренные выше биологические, культурные и материалистические объяснения насильственного взаимодействия показали, что трудно выделить какой-либо один фактор в качестве окончательного происхождения насильственного события в конкретном контексте или найти универсальное объяснение того, почему и как часто люди воюют. Объяснение насилия не должно сводиться к решению вопроса о природе или воспитании, поскольку "человек по своей природе не является ни мирным, ни воинственным, и одни условия приводят к войне, другие - нет". Скорее, насилие как изменчивая форма человеческого поведения формируется под влиянием сложного взаимодействия биологических факторов, условий окружающей среды и социального опыта, которые могут стирать грань между причиной и следствием. Социальные, экономические, демографические и психологические потребности могут влиять на конечные общественные цели и более близкую индивидуальную мотивацию применения физической силы, как со смертельным исходом, так и без него. Чем дальше мы уходим в прошлое, тем сложнее распутать эту сложную сеть. Основная мысль здесь заключается в том, чтобы помнить, что модели, объясняющие насильственное взаимодействие в одном обществе или группе населения, не могут быть легко применены к другому, и что многие потребности или цели, предлагаемые в качестве объяснения насилия, могут иметь довольно краткосрочный характер. Это важный момент, связанный с утверждением Пинкера об универсальности обсуждения насилия, независимо от периода и контекста. Даже если в прошлом насильственные действия приводили или не приводили к определенным последствиям, индивидуальная мотивация и потенциальная краткосрочная выгода могут играть относительно большую роль в обществах, где нет формализованной центральной власти, способной отменить подобные соображения в пользу действий, основанных на долгосрочной памяти и опыте.

Биоархеологическая летопись

Вопросы методологии и этически обоснованной терминологии, обсуждавшиеся до сих пор, лежат и в основе анализа скелетов человека. Ряд предостережений и ограничений, связанных с использованием скелетных данных, непосредственно влияет на достоверность и пригодность собранных Пинкером наборов данных. Некоторые из этих аспектов, в том числе недостаточная репрезентативность выборки, были затронуты в недавней критике Пинкера Фергюсоном, но заслуживают более подробного рассмотрения.

Отсутствующий неолит

Биоархеологи доисторического периода знали о возможности насилия в этот период задолго до освещения этой темы Кили, и не в последнюю очередь благодаря публикации Йоахима Валя и Х.Г. Кёнига в 1987 г. о неолитическом массовом захоронении из Тальхайма (Германия) (не упомянутом Пинкером). Скелетные останки с этого места, относящиеся к поздней фазе самого раннего неолита в регионе (ок. 5000 г. до н.э.), документируют насильственное убийство тридцати четырех человек, включая мужчин, женщин и детей, которые затем были похоронены в яме без видимой осторожности и внимания. В целом, современный набор скелетных данных по неолиту в Западной и Северной Европе, в частности, а также в других регионах Европы, действительно представляет собой более полный, более понятный и, следовательно, более полезный набор данных, чем мезолитические (ок. 13 000-4 000 гг. до н.э.) коллекции, на которых сосредоточил внимание Пинкер.

Хронологически неолит занимает период между очевидной для Пинкера "анархией" охотников-собирателей (палеолит и мезолит) и, по его мнению, "первыми земледельческими цивилизациями с городами и правительствами" (в основном возникшими в бронзовом и железном веках). По мнению Пинкера, эта самая ранняя фаза постоянно живущих земледельцев должна ознаменовать собой начало упадка насильственных конфликтов. Однако из биоархеологических исследований известно, что в тех немногих регионах, где имеются хорошие скелетные останки как мезолита, так и неолита, частота скелетных травм, связанных с насилием, практически не меняется и не представляет собой пик, на который намекает Пинкер. Отсутствие неолита в наборе скелетных данных Пинкера, хотя этот период знаменует собой одно из самых глубоких изменений образа жизни и культуры в истории человечества, вызывает недоумение и тревогу, особенно с учетом наличия готовых данных. Это можно объяснить незнанием этого источника данных, что представляется маловероятным. Возможно, это упущение связано с проблемой представления столь разнообразного и обширного массива неолитических данных, которая будет более подробно рассмотрена в следующем тексте, а также с нежеланием работать с первичными данными и опорой на англоязычные публикации.

Дифференциальная диагностика травм, связанных с насилием, и сопоставленные массивы данных

Биоархеологи диагностируют патологии, в том числе скелетные свидетельства травмы, изучая характер изменений в скелете, обсуждая возможные причины наблюдаемых изменений и принимая решение о наиболее вероятной причине наблюдаемой картины с учетом более широкого контекста останков (например, хронологического и биологического возраста и археологического контекста). В подозрительных случаях, когда орудие насилия все еще присутствует, как в случае с вбитыми снарядами, этот процесс может быть очевидным. Во всех остальных случаях вероятность того, что наблюдаемая травма будет диагностирована как умышленная, а не случайная, связана с наблюдениями за локализацией травмы (например, голова, представляющая собой небольшой участок всего тела, как правило, является основной мишенью для насильственных действий), а также с морфологией травмы (кость ломается определенным образом в зависимости от типа воздействия, например, при ударе тупым предметом). В процессе анализа учитываются клинические, судебно-медицинские и экспериментальные данные, а также культурный контекст скелета. Однако не всегда можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что травма связана с насилием; чем больше контекстуальных и аналитических деталей представлено, тем надежнее диагноз.

Сводные данные по скелетной травме должны рассматриваться как ограниченный ресурс, поскольку в них представлены совершенно разные даты публикаций, отражающие различные методы исследования и зачастую разнообразные исследовательские вопросы. Свидетельства насильственной травмы могли быть случайной находкой, а не основным объектом исследования, и, возможно, выявлялись и диагностировались по разным критериям. Методы биоархеологического анализа постоянно меняются, и, в частности, анализ насильственной травмы за последние несколько десятилетий претерпел стремительное развитие. Во многом это возвращается к вопросу о связности набора данных и критериях их отбора, которые в случае Пинкера отражают четкую ориентацию на англоязычные публикации и их предварительную доступность. В последнее время все больше работ, посвященных травмам, связанным с насилием в неолите, помимо новых данных о недавно открытых стоянках, включают повторный анализ существующих коллекций в соответствии с современными аналитическими протоколами. Это позволило получить более надежный и более удобный для использования и сравнения набор данных, который продолжает расти, пересматривать ранее проанализированные коллекции и пересматривать диагноз случаев как наличия, так и отсутствия травм, связанных с насилием, которые в значительной степени игнорировались Пинкером. Список доисторических археологических объектов Пинкера, таким образом, может быть легко дополнен примерами, не имеющими никаких признаков насильственных травм. Неравный географический охват и размер выборки влияют на биоархеологическую работу так же, как это происходит в рассказе самого Пинкера о распространенности насилия. Неравномерное распределение насилия является характерной чертой прошлого и настоящего, причем гражданские войны представляют собой особый элемент, сбивающий с толку при оценке насилия в последнем, что недостаточно учитывается Пинкером в его диахроническом сравнении. Зачастую большое количество людей убивают жестоким и эффективным способом, хоронят и перезахоранивают в многочисленных и труднодоступных местах. Травмы, страх и чувство вины выживших, а также политические интересы часто делают проблематичным получение информации об останках и их обнаружение, а также оценку общего числа жертв; политические интересы могут даже не позволить преступлениям стать достоянием общественности и попасть в какую-либо статистику.