А. Манько - Брачные союзы Дома Романовых Страница 38

Государственными делами правительница не занималась и все свое время проводила в общении со своими приближенными и ссорах с супругом. Пользуясь слабостями Анны Леопольдовны, министры интриговали между собой, преследуя во всех делах исключительно собственные интересы.

За короткое время своего правления Анна Леопольдовна успела издать два постановления — Устав о банкротах и Регламент о фабриках. По ее указанию было передано обратно в руки духовенства управление церковными вотчинами. При ней же Россия, втянутая в войну со Швецией летом 1741 года, ответила разгромом противника войсками под командованием генерала Ласси.

Как только Бирона отправили в крепость, начали конфисковывать его движимое и недвижимое имущество. Драгоценности, найденные в его дворце, оценивались в 14 миллионов рублей. Между прочим, там обнаружили туалетный столик из чистого золота, украшенный драгоценными камнями. Кажется странным, что при таком богатстве Бирон тем не менее имел долг до 30 000 рублей. Все его имущество в Митаве, Либаве и Виндаве было опечатано. Саксонский король Фридрих Август И, главный ленный владетель Курляндии, заступился за Бирона и просил Миниха освободить своего вассала. Фельдмаршал писал в ответе королю: «Обманы и несправедливости Бирона были столь велики, что его нельзя освободить без наказания; ежедневно открываются новые его преступления. Король ничего от этого не потеряет; дружба и высокое уважение великой княгини-регентши к Фридриху-Августу II глубоко вкоренены; союзная система дрезденского и петербургского дворов остается тою же; Бирон не может вновь вступить во владение герцогством курляндским, так как он есть государственный преступник; поэтому король представит важное доказательство своего расположения русскому двору, если пожелает дать свое согласие на избрание нового герцога в лице принца Брауншвейгского». Следствие особой комиссии по делу бывшего регента продолжалось около шести месяцев и к лету 1741 года завершилось. Сенат приговорил Бирона за разные «безбожные и зло-вымышленные» преступления к смертной казни четвертованием. Правительница заменила ему казнь на вечную ссылку в сибирский городок Пелым Тобольской губернии. В мае приговор был обнародован и три воскресенья подряд его читали народу в церквах. Место ссылки бывшего временщика России Анна Леопольдовна выбрала по совету кабинет-министра князя Черкасского, долгое время занимавшего должность сибирского губернатора.

Для сопровождения Бирона и надзора в Пелыме были назначены лейб-гвардии Измайловского полка капитан-поручики Викентьев и Дурново и двенадцать человек солдат от разных полков. В инструкции, данной из кабинета конвойным офицером, приказывалось содержать герцога и его семейство «под крепким и осторожным караулом неисходно и всегдашнее смотрение иметь, чтоб никто из них никаким образом уйти не мог, и в тамошнюю их бытность никого к ним не допускать, бумаги и чернил не давать». На содержание герцога с фамилией велено было отпускать «из сибирских доходов» по пятнадцати рублей в сутки, или 5475 рублей в год. Для услуг вместе со ссыльными были отправлены два лакея: Александр Кубанцев и сибиряк Илья Степанов, две женщины: «девка арабка Софья и девка турчанка Екатерина», и два повара. На содержание всех их положено выдавать «особливо» по сто рублей в год. Так как Бирон и его дети были лютеранского вероисповедания, то правительница приказала послать в Пелым пастора, назначив ему полтораста рублей жалованья.

Выехав 13 июня 1741 года из столицы, Бирон с семьей и охраной прибыл к месту проживания лишь в начале ноября. Сибирь дождалась этого счастливца «обстоятельств», баловня фортуны, которому суждено было быть двадцать два дня регентом империи и двадцать два года — ссыльным. Он, говорят современники, придавал особое значение цифре 2 в своей жизни. Имя Бирона легло кровавым пятном на страницы русской истории, и 22-летняя ссылка, разумеется, вряд ли могла служить ему справедливым возмездием.

Внезапный переход от былого могущества к ничтожеству и забвению сильно подорвал здоровье Бирона: он стал мрачным, задумчивым, впал в уныние и вскоре заболел.

В начале следующего, 1742 года до сибирской глуши дошла весть об аресте малолетнего императора и его родителей и о восшествии на престол дочери Петра Великого — Елизаветы. Новость оживила Бирона. И действительно, уже 22 января в Пелым прискакал сенатский курьер с императорским указом о возвращении герцогу свободы.

Пример иронии судьбы двух бывших фаворитов. Когда Бирон со своим семейством возвращался из Пелыма, на столбовой дороге, неподалеку от Казани, он встретил ссыльного фельдмаршала Миниха, бесстрашного солдата, знатока военного дела, направлявшегося в то же место, в тот же дом, кстати, построенный по собственным чертежам Миниха. Именно в этом доме главный герой легкого дворцового переворота должен был находиться двадцать лет. Оба опальных фаворита пристально посмотрели друг на друга и разъехались, не выдав ни единым движением волновавших их чувств. Бирон намеревался ехать в Курляндию, но внезапно по дороге получил новый указ Елизаветы Петровны — ему предписывалось безвыездно жить в Ярославле. Туда он и прибыл 26 марта 1742 года. Бывший временщик России прожил в Ярославле до конца царствования Елизаветы Петровны. Полную свободу Эрнст Иоанн Бирон получил от Петра III. Когда герцог предстал впервые перед императором, то бросился к его ногам, благодарил за дарованную свободу и просил впредь не оставить его своими милостями. Любопытный момент: однажды при императорском дворе, на одном из приемов встретились Бирон и Миних. Петр III, обращаясь к ним, сказал: «А, вот два старых добрых друга — они должны чокнуться». Он приказал подать вина, сам налил и подал каждому бокал. В этот момент в комнату вошел один из сановников и что-то тихо сказал монарху на ухо. Петр III вышел и долго не возвращался. Едва император удалился, Бирон и Миних окинули друг друга строгим взглядом сохранившейся мести и одним движением оба поставили бокалы на стол, повернувшись спиной друг к другу. Император возвратился и, к счастью, забыл о своем желании примирить бывших соперников.

В декабре 1772 года Эрнст Иоганн Бирон скончался на восемьдесят втором году жизни.

Правление Анны Леопольдовны, сначала сочувственно принятое народом и высшим обществом, вскоре, однако, стало вызывать общее осуждение, так как во главе всех дел и при дворе по-прежнему оставались исключительно немцы. Самыми влиятельными лицами при Анне были Остерман, Левенвольд, фрейлина Менгден, саксонский посланник Линар и принц Антон-Ульрих. В обществе заговорили о том, что русский престол должно занимать лицо русского происхождения, имеющее на него больше законных прав, чем Иоанн VI. При этом все имели в виду царевну Елизавету Петровну.

Действительно, Иоанн имел на престол очень мало прав. Он был сыном принца Брауншвейгского Антона-Ульриха и Анны Леопольдовны. Последняя была дочерью герцога Мекленбургского Карла-Леопольда и Екатерины Иоанновны, дочери царя Иоанна V, брата Петра Великого. Следовательно, Иоанн VI приходился только внуком царю Иоанну V. А между тем была жива дочь Петра Великого, Елизавета Петровна, которая оставалась как-то в тени во все царствования, следовавшие после кончины ее отца.

Императрица Екатерина I, мать Елизаветы Петровны, после смерти Петра I принялась активно искать для своей младшей дочери достойного жениха. Список претендентов был весьма убедительным — от французского короля Людовика XV с до северогерманских принцев. Однако последовавшая в 1727 году смерть императрицы резко изменила ситуацию. Вообще, после кончины августейших родителей положение цесаревны Елизаветы Петровны чувствительно ухудшилось и долгое время оставалось весьма неопределенным, особенно в период царствования Анны Иоанновны и правления Анны Леопольдовны. Вначале временщики хотели обвенчать ее с несовершеннолетним Петром II, затем речь шла о возможных женихах из числа иностранных принцев. Миних и Остерман, приближенные Анны Леопольдовны, понимали, насколько опасна для них Елизавета Петровна, имевшая законное право на престол. Но у дочери великого преобразователя было еще одно преимущество: русские люди желали освободиться от засилия иностранцев. Кстати, влиятельный французский посол Шетарди в интересах своего правительства также желал видеть на русском троне Елизавету Петровну.

На фоне всех добродетелей Елизаветы Петровны особенно заметно выделялись недостатки Анны Леопольдовны. Среди прочих дурных качеств характера правительницы было замечено одно: не слушать советов опытных государственных мужей. За короткое время она сумела быстро восстановить против себя не только русских, но и иностранцев. В этих условиях и гвардия, и придворная знать, все, недовольные Анной Леопольдовной, группировались вокруг Елизаветы Петровны. Недовольство «немецким засильем» росло. Народ и гвардия, любившие дочь первого российского императора, теперь обращали свои взоры к ней, надеясь, что с ее воцарением на престоле в России наступят лучшие времена.