Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Dwyer Philip Страница 42

В заключение позвольте мне кратко остановиться на рабстве и движении за его отмену. Рабство было построено на вездесущем насилии. Действительно, оно может существовать только благодаря постоянной практике или страху перед насилием для поддержания рабского состояния населения. Мы не имеем четкого представления о том, повышался ли уровень насилия на плантациях в течение XVIII века, но именно в этот период, т.е. в десятилетия после 1760 года, работорговля достигла своего пика. Французская работорговля действительно достигла своего пика в 1783-92/3 годах, прервавшись лишь с началом войны между революционной Францией и остальной Европой. Действительно, рабство критиковалось рядом французских мыслителей эпохи Просвещения (Монтескье, Рейналь, Вольтер, Кондорсе), но, как правило, не за жестокое обращение с порабощенными и не по моральным соображениям (как это делал Монтескье). Для некоторых французских мыслителей эпохи Просвещения человек был повсюду в цепях; рабство не отличалось качественно от других форм "тирании", которая была главной заботой мыслителей в начале Французской революции. Иначе обстояло дело в Англии, где евангелическая традиция, особенно квакеры, была в авангарде движения против рабства. Религия сыграла огромную роль в Англии, а затем и во Франции в движении аболиционистов, но аргументы против рабства были не только экономическими, но и моральными. Необходимо было привести эффективные аргументы в пользу того, что отмена рабства не приведет к потере рабочих мест и не окажет негативного влияния на экономику.

Даже после отмены рабства нелегальная торговля им продолжалась, по крайней мере, до 1831 г., когда Франция ужесточила меры против работорговцев. Нелегальное рабство было открытой тайной во многих европейских портах, а рабовладельческие суда продолжали торговать между Африкой и Америкой вплоть до 1880-х годов. Недавний анализ различных случаев отмены рабства в разных странах мира показывает, насколько велика роль других мотивов, прикрытых плащом гуманизма. В конечном счете, отмена рабства, как писал много лет назад Дэвид Брион Дэвис, в равной степени связана как с политическими, экономическими и идеологическими мотивами, так и с гуманитарными соображениями. Между отменой рабства и гуманитарным движением, безусловно, существовали тесные связи, однако свою роль сыграли и другие факторы, которые необходимо принимать во внимание. Британская военно-морская кампания против рабства, начавшаяся в середине XIX века, была вызвана стремлением добиться отмены рабства, но также и желанием британцев контролировать морские пространства, а также личным желанием многих капитанов флота получить денежный приз. За каждого раба, захваченного на судне, выплачивалась "награда". В период с 1810 по 1828 год Королевский флот получил более £570 тыс. в качестве "вознаграждения" за захваченных рабов. И мы всегда можем рассчитывать на то, что капиталистическая система заполнит пустоту, образовавшуюся после отмены работорговли. Когда потребности в рабочей силе перестали удовлетворяться за счет рабства, появились другие формы рабства, в частности, для рабочих Индии и Китая, получившие название "торговля кули". За девяносто лет после отмены британцами рабства в 1807 году более 2 млн. человек стали подневольными работниками. Еще хуже был пример Конго, где в период с 1880 по 1920 год около 10 млн. человек были убиты, работали и умирали от голода. Пинкер признает это геноцидом, но не формой рабского труда, которым оно, безусловно, являлось. Даже отмена рабства в Соединенных Штатах привела к тому, что вплоть до 1940-х годов многие люди вновь оказались в рабстве под другим названием.

Рациональное и иррациональное в истории

Как Пинкер неверно характеризует Просвещение, так он неверно характеризует и Контрпросвещение, причем делает это практически одинаково, то есть используя устаревшие идеи и источники. В случае с контрпросвещением Пинкер опирается на британского философа латвийского происхождения Исайю Берлина, который, написав в конце 1970-х годов, одним из первых популяризировал термин "контрпросвещение", изобретение двадцатого века. Ученые вышли далеко за рамки работ Исайи Берлина и перешли к более сложному пониманию "контрпросвещения", но, как это свойственно Пинкеру, он не принимает это во внимание, либо потому, что это ему не подходит, либо потому, что он просто не читал литературу. Возможно, это и то, и другое, пример того, о чем говорит Дэниел Смейл: Пинкер входит в чужой дом в грязных ботинках и ведет себя некрасиво, высокомерно закидывая ноги на стол.

Контрпросвещение обычно рассматривается либо как движение христианских писателей, считавших, что французские философы стремятся уничтожить всю религию, либо просто как движение, оппозиционное Просвещению. Для Исайи Берлина, как и для Пинкера, это было определенно последнее - отказ от принципов Просвещения, включая объективность и рациональность. Дискуссия между противниками и сторонниками Просвещения едва ли нова. Она возникла, по крайней мере, в середине XVIII века, но по-настоящему ее поддержали два сокрушительных для мира периода - Французская революция и Вторая мировая война (точнее, насилие двух мировых войн, включая большевистскую революцию). В результате мыслители задавали, по сути, один и тот же вопрос по поводу обоих событий: Где все пошло не так? Для консервативных мыслителей первой половины XIX века, реагировавших на Французскую революцию, ответ был очевиден - виноват Руссо. Для радикальных мыслителей второй половины ХХ века, реагировавших на Холокост, ответ был столь же очевиден - виноват Руссо.

Я, конечно, упрощаю, но это в какой-то мере иллюстрирует, как люди могут прийти к одному и тому же выводу с двух диаметрально противоположных идеологических позиций. Консервативные мыслители начала XIX в. и радикальные мыслители XX в., сталкивавшиеся с проблемами крайнего насилия и того, что значит быть "современным", остерегались возводить разум на пьедестал. В десятилетия после Второй мировой войны некоторые утверждали, что Просвещение привело к нацизму и большевизму. Эта критика впервые возникла после выхода в 1952 году книги Якоба Тальмана "Истоки тоталитарной демократии", в которой Просвещение обвинялось в идеях, приведших Гитлера и Сталина. Сегодня никто не воспринимает работу Талмана всерьез, в том числе и из-за той работы по ее уничтожению, которую провел Питер Гэй, но даже Гэй не смог убедить таких немецких интеллектуалов, как Макс Хоркхаймер и Теодор Адорно, которые в 1960-х годах утверждали, что тоталитаризм - это результат доведенного до крайности рационализма, а значит, Просвещение привело к Холокосту. Зигмунт Бауманн, вероятно, является наиболее известным сторонником тезиса о том, что Холокост имел глубокие корни в современной западной цивилизации.

Эта тема уже не воспринимается учеными всерьез, но в ее основе, как уже говорилось, лежал вопрос о том, где "прогресс", или, иначе говоря, "современность", пошла не туда, то есть почему движение, якобы основанное на разуме, могло привести к Террору и ужасам ХХ века. Это лежит в основе личного мировоззрения Пинкера. Он отвергает мощное нелиберальное течение в мышлении эпохи Просвещения, включающее, по крайней мере на Западе, якобинство, большевизм и нацизм - все политические идеологии, которые в своей основе считали, что человек и человеческое общество могут быть улучшены насильственным путем. Все они не только пропагандировали, но и методично применяли насилие для осуществления революционных изменений в обществе. С другой стороны, Пинкер не может допустить мысли о том, что существует связь между идеологией, "изобретением разума", и использованием "разума" в насильственных целях, поскольку для него насилие обязательно иррационально.

Я бы сказал, что это означает непонимание фундаментальной природы насилия. Насилие служит цели и выполняет определенную функцию, каким бы "иррациональным", "варварским" или "диким" ни казался тот или иной акт стороннему наблюдателю. Сегодня это так же верно, как и в прошлом. Приведу два (среди бесчисленных) примера того, как кажущийся иррациональным акт насилия может быть осуществлен холодным, расчетливым способом с рациональными целями.