Сергей Нечаев - Александр I. Самый загадочный император России Страница 46

Но при этом этот странный человек даже под угрозой уголовного наказания никому так и не открыл своего настоящего имени. Кончилось все тем, что его приговорили за бродяжничество к двадцати ударам плетями и сослали на поселение в Томскую губернию. Пять лет потом Федор Кузьмич работал на винокурне, но затем чрезмерное внимание окружающих заставило его переехать на новое место. Но и там покоя не было.

Французский биограф Александра I Анри Валлоттон приводит эпизод, когда увидевший Федора Кузьмича старый солдат закричал: "Царь!

Это наш батюшка Александр!

Так он не умер?"

Наверное, для кого-то это факт, которому можно доверять, и основание для сенсации. Для нас же, повторимся, это лишь субъективное мнение писателя, который ссылается на слова неизвестного старого солдата, который вполне мог ошибаться… А мог и вообще никогда не говорить ничего подобного…

А вот еще один просто факт: сам Федор Кузьмич всегда отрицал слухи о своем императорском происхождении, но делал это весьма двусмысленным образом, еще больше усиливая подозрения на сей счет. Например, на просьбу одного архиерея открыть свое настоящее имя он с достоинством ответил:

— Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо бы удивилось; а если бы я сказал, кто я, удивилась бы земля.

А вот это уже факт исторический: через какое-то время Федор Кузьмич принял монашество и стал известным по всей Сибири старцем.

В конце жизни Федор Кузьмич по просьбе томского купца Семена Феофановича Хромова переехал жить к нему. В 1859 году Федор Кузьмич серьезно заболел, и тогда С.Ф. Хромов обратился к нему с вопросом:

— Молва носится, что ты, дедушка, никто иной, как Александр Благословенный, правда ли это?

Старец Федор Кузьмич. Неизвестный художник

— Нет, это не может быть открыто никому, — последовал ответ.

Анализируя разные слухи о Федоре Кузьмиче, историк К.В. Кудряшов пишет:

""Старец был глуховат на одно ухо, — рассказывает один из его посетителей, — потому говорил немного наклонившись. Во время разговора он или ходил по келье, заложив пальцы правой руки за пояс, как это делают почти все военные, или стоял прямо, повернувшись спиной к окошку" <…> Л.И. Савостин[12] часто навещал старца; в беседе между ними, "которая велась иногда на иностранных языках", обсуждались вопросы государственные, политические и общественные: всеобщая воинская повинность, освобождение крестьян, война 1812 года".

Утром 20 января 1864 года С.Ф. Хромов в очередной раз пришел проведать больного Федора Кузьмича. В то время старец жил в келье, выстроенной специально для него около дома Хромова. Видя, что жизнь в Федоре Кузьмиче угасает, купец еще раз задал свой вопрос.

— Чудны дела твои, Господи: нет тайны, которая бы не открылась, — вздохнул старик. — Хоть ты знаешь, кто я, но ты меня не величь, схорони просто.

Вечером Федор Кузьмич скончался. Произошло это 20 января 1864 года, когда покойному было 87 лет. И что интересно: если вычесть 87 лет из года смерти Федора Кузьмича, мы получаем год рождения Александра I — 1777-й.

Специально исследовавший этот вопрос историк К.В. Кудряшов рассказывает:

"За время своего пребывания в Сибири Федор Козьмич ни разу не открыл тайны своего происхождения, всячески избегая разговоров на эту тему. Изредка высказывал он неопределенные замечания, наводившие на мысль, что он человек непростого происхождения. А.С. Оконишникова, дочь Хромова, любимица старца, рассказывает: "Однажды летом (мы жили в Томске, а старец — у нас на заимке, в четырех верстах от города) мы с матерью приехали на заимку к Федору Козьмичу Был солнечный день. Подъехав к заимке, мы увидели Федора Козьмича гуляющим по полю по-военному, руки назад, и марширующим. Когда мы с ним поздоровались, то он нам сказал: "Панушки, был такой же прекрасный солнечный день, когда я отстал от общества. Где был и кто был, а очутился у вас на полянке". Старец как-то заметил о себе, что носил он "шпорные" сапоги: с этим намеком на его прежнюю военную службу вполне согласуется известие о том, что не раз наблюдали, как старец один в лесу "командовал". Вопреки известию о том, будто старец намеками давал понять, что он Константин Павлович, более надежный биограф старца (Мельницкий)[13] решительно утверждает, что Федор Козьмич не обнаруживал никаких признаков самозванства и ни Константином, ни Александром себя не называл".

Отмечая "Записки" купца С.Ф. Хромова, у которого жил Федор Кузьмич, К.В. Кудряшов рассуждает так:

"Остается дать оценку "Запискам" Хромова и рассказам о Федоре Козьмиче. Старец жил на заимке у Хромова с конца 1858 года и до своей смерти. Ревностный почитатель старца, Хромов, составил любопытные "Записки" о его жизни, которые легли в основу всех сказаний и легенд о таинственном старце. Беглый анализ "Записок" выясняет, что начаты они и в существенной своей части написаны в 1864 году; затем Хромов продолжал их из года в год, с перерывами, записывая и то, что с ним самим случилось, и то, что ему вспоминалось о старце из прошлого. Есть следы того, что он просматривал написанное и, по крайней мере два раза, вносил незначительные поправки. Таким образом, под наиболее свежим впечатлением занесены только события 1863 и 1864 годов из жизни старца. Пользоваться "Записками" надлежит очень осторожно и доверять их сведениям нельзя. Хромов в своих "Записках" задается целью убедить читателя в святости и праведной жизни Федора Козьмича; неудивительно, что из 105 параграфов "Записок" более половины их (61) посвящены описанию чудес и прозорливости старца при крайней скудости данных о личности самого Козьмича".

И вывод К.В. Кудряшова однозначен:

"Резюмируя оценку "Записок" Хромова, я думаю, что в основе своей сведения о личности Федора Козьмича не вымышлены, но так искажены тенденцией Хромова к прославлению старца, что полагаться на них нельзя".

Как бы то ни было, могила загадочного старца надолго стала местом паломничества. Во время путешествия по Сибири на могиле Федора Кузьмича побывал даже будущий император Николай II.

Естественно, легенда эта имела своих ярых противников и почитателей. Среди тех, кто верил в ее подлинность, были Л.Н. Толстой, великий князь Александр Михайлович, историк князь В.В. Барятинский. Например, последний, будучи серьезным исследователем этой загадки, считал, что император Александр воспользовался своим пребыванием в Таганроге и легким недомоганием, чтобы привести свой план в исполнение. Он скрылся, предоставив хоронить чье-то "чужое тело".

А вот биограф Александра I великий князь Николай Михайлович относился к этой гипотезе с иронией. Он, например, заказал анализ почерков Александра I и старца Федора Кузьмича, и данные этого сличения почерков оказались весьма противоречивы. Тем не менее, вопреки мнению великого князя Николая Михайловича, тождество почерков признал занимавшийся этим вопросом известный юрист А.Ф. Кони, который высказался по этому поводу совершенно категорично: "Письма императора и записки странника писаны рукой одного и того же человека".

При этом даже великий князь Николай Михайлович, определяя довольно узкий круг лиц, которые могли быть причастны ко всем перипетиям последних дней правления Александра I, допускает, что при желании такой состав "соучастников" вполне мог организовать "исчезновение" императора.

Следует отметить, что вся эта легенда появилась на основании недостоверного свидетельства о том, что при вскрытии гробницы Александра I в Петропавловском соборе обнаружилось, что она пуста и что в нее якобы в присутствии императора Александра II и министра двора графа Адальберта было положено тело длиннобородого старца. При этом всем присутствовавшим при этой церемонии якобы было приказано строго хранить тайну, а служители, получившие щедрое вознаграждение, затем были разосланы в разные концы России.

Интересно также отметить, что многие современники отмечали поразительное внешнее сходство Александра и Федора Кузьмича, а также то, что последний живо напоминал царя возрастом, выправкой, манерами, знанием иностранных языков и осведомленностью о жизни двора.

Одним из первых, кто описал легенду о сибирском отшельнике, был князь Н.С. Голицын, который опубликовал ее в журнале "Русская старина" за ноябрь 1880 года.

Как пишет в своей книге "Александр I" А.Н. Сахаров, "данная легенда ставится под сомнение сохранившимися бюллетенями о течении болезни царя и многими другими официальными документами, письмами, воспоминаниями, донесениями лиц — свидетелей его кончины. И тем не менее вера в эту легенду сохраняется и поныне".

Этот же автор рассуждает так:

"Разгадывание такого рода тайны и не претендует на быстроту и однозначность ответов, здесь важны каждая мелочь, каждое, пусть и спорное, новое наблюдение".