Гарри Адес - Египет. История страны Страница 61

Потопление флота означало, что Наполеон оказался отрезан от родины, лишился как подкреплений, так и возможности покинуть страну. Более того, поражение французов вдохновило османов, уязвленных вторжением на территорию империи, на разрыв отношений с Францией и заключение союза с Великобританией и Россией. Потеря пассивной поддержки султана была для Наполеона не менее опасна, чем уничтожение боевых кораблей; за одну ночь египетская кампания оказалась проигранной.

Наполеон делал все возможное, чтобы сгладить дурные вести из Абукира и заняться организацией колонии. Он твердо намеревался создать новую администрацию, способную обеспечивать себя и пересылать часть доходов во Францию. Чтобы привлечь народ, он созвал правительственный совет (диван), в который вошли знатные люди, принадлежавшие к местной религиозной общине, а также представители торгового сословия, которые, как надеялся Наполеон, придадут легитимность новому режиму. Однако к тому времени образ французов как освободителей заметно подорвала череда конфискаций, которые Наполеону пришлось провести, чтобы обеспечить колонию финансами: связи с Парижем больше не было, а сокровища, собранные для оплаты кампании — золото и бриллианты, похищенные в Швейцарии, — погибли вместе с флагманским кораблем при Абукире.

Сначала египтян заинтриговали странные повадки, обычаи и костюмы новых господ, не говоря уже о «нескромном» поведении француженок, которые ходили, не закрывая лиц. Каирцы с радостью обнаружили, что могут продавать воду солдатам по безумно завышенным ценам. Но волна конфискаций, налоги на ремесленников и купцов, новый налог на городские строения вскоре изменили настроения в обществе.

Когда султан объявил войну Франции в сентябре 1798 года, в Египте начало формироваться народное сопротивление, в основном на базе мечетей, прежде всего мечети Азхар. Призывы с минаретов Каира взяться за оружие и выступить против неверных французов прозвучали 21 октября; разразилось восстание, в городе появились баррикады. Волнения прекратились лишь после того, как Наполеон пригрозил сравнять с землей мечеть Азхар, которую позднее французы взяли штурмом и осквернили. Примерно три тысячи жителей Каира погибли при подавлении восстания, а французы потеряли около трехсот человек. Тем не менее стало ясно, что французы могут удержать страну только силой. К несчастью, Наполеон очень быстро понял позицию египтян и без колебаний применял силу, чтобы утвердить свою власть. «Каждую ночь мы отрубаем примерно тридцать голов, многие из них принадлежат лидерам. Это, полагаю, послужит им хорошим уроком», — писал он одному из своих генералов.

Несмотря на непопулярность, изоляцию в чужой стране и низкий моральный уровень французских солдат, которые прибыли в Египет в ожидании наград, а встретили нищую и враждебную нацию, Наполеон сохранял несокрушимый оптимизм. Он по-прежнему верил, что сможет обрести восточную империю, покорить Константинополь и Индию.

Дух Просвещения внушал ему, что покорение мира принесет благоденствие и процветание наук и искусств. С этой целью он собрал 167 ученых — сливки молодого поколения французских математиков, химиков, инженеров, архитекторов, астрономов, ботаников, зоологов, геологов, картографов, экономистов, арабистов, художников и писателей, — чтобы измерять, описывать, зарисовывать, каталогизировать все аспекты настоящего и прошлого Египта.

Плоды изнурительных трудов были опубликованы в 1810–1828 годах под названием «Описание Египта»; это монументальный труд в 24 томах, содержащий более восьмисот гравюр, три тысячи иллюстраций, детальное текстовое описание всех сторон быта, географии и культуры. «Описание» немедленно возбудило всеобщее восхищение и породило увлечение Египтом на Западе, ставшее основой для возникновения новой науки — египтологии. В этом смысле книга явилась великим, вневременным достижением короткого и драматичного пребывания французов в Египте.

В феврале 1799 года Наполеон во главе 13-тысячной армии отправился в Сирию, чтобы предотвратить продвижение турецких отрядов в сторону Египта. Он довольно легко захватил Аль-Ариш, Газу и Яффу, но наступление не обошлось без затруднений. Воды не хватало, в рядах истощенного войска разразилась чума. Изнемогшие французы подошли к Акре, прибрежной крепости, благодаря ее стратегическому положению известной как «ключ к Палестине»; там стоял гарнизон британских моряков, турецкие нерегулярные части охраняли форт, на стенах виднелись трофейные французские пушки.

На протяжении десяти недель Бонапарт тратил все силы, чтобы захватить «эту жалкую дыру», как он сам ее назвал; войска понесли огромные потери, но так и не смогли взять укрепления. Сэр Сидни Смит, который возглавлял британцев в Акре, позднее вспоминал: «Этот человек позволил мне обмануть судьбу».

Отступление Наполеона могло бы послужить предзнаменованием ужасов, которые ему предстояло пережить в России: сотни людей погибли от жажды и болезней по пути назад. Но это не помешало Наполеону объявить о своей победе и отпраздновать триумфальное вступление в Каир, хотя изможденные солдаты «не имели ни шляп, ни башмаков», а поражение тяжело повлияло на их моральный дух.

Месяц спустя появилась реальная причина для торжества, когда французам удалось разбить вступивший в Египет турецкий корпус, поддержанный британским флотом в Абукире. Наполеон знал, что этого недостаточно для спасения египетского похода, но все же победа позволяла уйти из страны с высоко поднятой головой. Весть — подброшенная сэром Сидни Смитом — о том, что французская армия в Европе терпит поражения и Директория на грани краха, заставила Наполеона поверить в возможность «нового начала». Он покинул Египет 23 августа 1799 года, даже не поставив в известность своего преемника, генерала Клебера. Три месяца спустя Наполеон стал диктатором Франции и уже никогда не вернулся в Африку, но на склоне своих дней заметил: «Лучше бы я остался в Египте; теперь я бы был императором всего Востока!»

Когда генерал Клебер обнаружил, что ему предстоит эвакуировать французский корпус, он пришел в ярость и бросил в адрес своего бывшего командира: «Ce petit salaud a foutu avec ses culottes pleines de merde!» [17]

Клебер приложил немало усилий к тому, чтобы обеспечить быструю эвакуацию. К несчастью, условия ухода, о которых он договорился с османами, зафиксированные в соглашении Аль-Ариш (январь 1800 года), были отвергнуты Великобританией, из-за чего пребывание французов в Египте затянулось на два года. Вновь и вновь вспыхивали восстания, самого Клебера убил сирийский мусульманин, когда генерал отдыхал в саду. Как всегда, ответ французов был решительным и жестоким: войска ворвались на улицы Каира, городские лидеры были обезглавлены, а убийце сожгли до локтя правую руку — которой он нанес смертельный удар Клеберу, прежде чем посадить на кол.

Растерянный, всеми осмеянный генерал Мену занял место командующего. К ужасу солдат, он не спешил покидать злосчастную колонию. В конце концов он обратился в ислам, принял имя Абдулла и женился на дочери египтянина, владельца бань, по ошибке решив, что отец молодой жены принадлежит к местной аристократии.

Наконец британцы направили в Египет экспедиционный корпус генерала Аберкромби. В марте 1801 года, британские войска высадились в Абукире и одержали решающую победу при Александрии, хотя в бою погиб сам Аберкромби. На помощь были подтянуты турецкие и британские подразделения из Сирии и с побережья Красного моря, которые выступили к Каиру; французы капитулировали 27 июня и в течение двух месяцев были эвакуированы.

Артефакты, собранные учеными Наполеона, были конфискованы англичанами, в том числе — после некоторых препирательств с Мену — Розеттский камень, найденный в 1799 году лейтенантом Пьером Бушаром (1771–1822), который немедленно догадался, что не поддающиеся дешифровке иероглифические и демотические надписи могут быть поняты с помощью сопровождающего их греческого текста. С камня сняли восковые отпечатки; эти и другие материалы, собранные и вывезенные еще до конфискации, помогли французу Жану-Франсуа Шампольону (1790–1832) разгадать загадку иероглифов в 1822 году, раньше, чем это смогли сделать его соперники.

Французская оккупация была слишком короткой, чтобы привнести серьезные перемены в египетское общество. С другой стороны, вторжение вывело Египет из ступора, оторвало от изолированного и консервативного прошлого, от вечной медлительности и застоя. Новые технологии и идеи раскрыли перед страной новые возможности, немыслимые при господстве мамлюков, которые оказались несостоятельными защитниками Египта. Даже при условии, что многие в стране неоднозначно относились к европейской науке, политике, администрации и философии, трудно было отрицать, что жалкое правление мамлюкских беев закончилось.