Философия освобождения - Филипп Майнлендер Страница 13

Поэтому то, что отличает дурака от гения, следует искать в высшей способности к познанию. Он не может лежать только в разуме, поскольку его функция, синтез, как и функция понимания, не может быть атрофирована ни у одного человека, но объединяется в разуме с его вспомогательными способностями: памятью, суждением и воображением. Ибо что толку в синтезе, то есть в способности соединять неопределенное, если, дойдя до третьей мысли, я уже забыл первую, или если я хочу запомнить фигуру и, дойдя до шеи, упускаю голову, или если я не в состоянии быстро сопоставить похожие вещи с похожими вещами, похожие вещи с похожими вещами? Именно поэтому высокоразвитые способности разума являются обязательным условием для гения, будь то мыслитель или художник.

С одной стороны, есть люди, которые не могут связно произнести и трех слов, потому что не могут связно мыслить, а с другой стороны, есть те, кто, прочитав однажды великое произведение, никогда не забывает ход его мысли. Есть люди, которые часами смотрят на какой-либо предмет и не могут четко запомнить его форму, а есть другие, которые однажды, медленно и четко, скользят взглядом по обширному пространству и с тех пор навсегда запечатлевают его в своем сознании. У одних слабая, у других сильная память, у одних слабое, у других одаренное воображение. Но следует помнить, что дух не всегда может проявляться в чистом виде, потому что его активность зависит от воли, и было бы неверно заключать из заторможенной речи тревожного, робкого человека, что он бездуховен.

Следует также отметить, что гениальность действительно является феноменом мозга, но она не зависит только от количественно и качественно хорошего мозга. Как большая куча углей не может расплавить металл, если создать условия для медленного горения, в то время как эффективный мехи быстро приводят к цели, так и мозг может проявить только высокую

гениальность.

Если мы обратимся к воле человека, то сначала должны определить его индивидуальность в целом. Это замкнутое бытие-для-себя или эгоизм (себялюбие, Я-сущность). Там, где заканчивается эго, начинается не-эго, и действуют пропозиции:

Omnis natura vult esse conservatrix sui. – Прими мир, чтобы он был спасен. —

Человеческая воля, как и все остальное в мире, в основном стремится к существованию par excellence. Но затем оно также хочет, чтобы оно было определенным образом, то есть имело характер. Наиболее общей формой характера, которая является, так сказать, внутренней стороной эгоизма (кожи воли), является темперамент. Как известно, различают четыре темперамента:

– меланхолик,

– сангвиник,

– холерик,

– флегматик,

которые являются фиксированными точками, между которыми лежит множество многообразий.

В рамках темперамента теперь существуют волевые качества. Основными из них являются: Зависть – Благосклонность

Жадность – Щедрость

Жестокость – Милосердие

Скупость – Расточительность

Ложь – Преданность

Мужество – Смирение

Вызов – Уныние

Властолюбие – Кротость

Беспринципность – Скромность

Подлость – Благородство

Грубость – Податливость

Трусость – Смелость

Несправедливость – Праведность

Чёрствость – Откровенность

Коварство – Скромность

Наглость – Бесстыдство

Сладострастие – Сдержанность

Нечестивость – Любостяжание

Тщеславие – Святость

и между каждой из этих пар существуют градации.

Волевые качества следует рассматривать как формы воли к жизни в целом. Все они прорастают из эгоизма, а поскольку каждый человек – это воля к жизни, которую эгоизм как бы заключает в себе, то и зародыш каждого качества воли лежит в каждом человеке. Качества воли можно сравнить с резьбой, которая может расширяться в каналы, в которые воля вливается при малейшем поводе. Но уже здесь следует отметить, что человеческая воля уже входит в жизнь как характер. Если придерживаться нашей картины, то на младенце уже видны, помимо просто резьбы, большие впадины; но первые можно расширить и углубить, а вторые сузить и сплющить.

9.

Состояния воли следует строго отличать от качеств воли. В них, как я уже часто говорил, мы постигаем только нашу внутреннюю сущность. Мы постигаем его непосредственно и не осознаем его. Только привнося в размышление наши состояния, которые есть не что иное, как ощущаемые движения, мы становимся познающими, а состояния в то же время объективными для нас. Таким образом, только в абстрактном мышлении мы обнаруживаем, что в основе наших состояний лежит воля к жизни, а затем, обращая самое пристальное внимание на те мотивы, которые всегда приводят нашу волю в определенное движение, мы выводим из постоянно повторяющихся состояний природу нашего характера, черты которого я назвал качествами воли. Таким образом, мы можем определить свой темперамент только на основе

абстрактной классификации и компиляции многих состояний.

Теперь нам предстоит распознать основные состояния нашей воли, как мы их ощущаем на пути вовнутрь, путем размышлений и, где необходимо, мы будем использовать воображение, чтобы помочь нам.

Основное состояние, из которого мы должны исходить, – это нормальное ощущение жизни.

Мы вообще не ощущаем себя, как бы; воля полностью удовлетворена: ничто не нарушает ее ясного зеркала, ни удовольствие, ни неудовольствие. Если мы посмотрим на тело, оно совершенно здорово: все органы функционируют без нарушений, мы нигде не чувствуем ни ослабления, ни усиления чувства жизни, ни боли, ни вожделения.

Можно также назвать это состояние, в зеркале субъекта, нормально теплым и мягко светящимся; ибо впечатление тела на наши чувства объективируется материей (веществом) как тепло, а впечатление глаз, в которых так красноречиво проявляется внутреннее движение, объективируется материей как яркий, мягкий свет. То, что свет и тепло сами по себе не являются ничем, а лишь явлениями движения, сегодня является неоспоримой научной истиной. Когда мы рассмотрим химические идеи, мы приблизимся к свету и теплу, и тогда также станет очевидно, что это не явления движения таинственного эфира, а идеи, известные каждому; ибо в мире существуют только индивидуальные воли, и в нем нет места существам, которые не воспринимаются органами чувств и логическое определение которых насмехается над всеми законами природы.

Все остальные состояния воли основаны на этом нормальном состоянии (которое также можно назвать невозмутимостью) и являются лишь его модификациями.

Наиболее важными изменениями являются: Радость и печаль, смелость и страх, надежда и отчаяние, любовь и ненависть. Последние являются самыми сильными; они представляют собой модификации высшей степени. Все они обусловлены преобразованием нормального состояния, которое воля производит под воздействием соответствующего мотива. Ничто таинственное, сверхъестественное, чуждое не проникает в его индивидуальность, не утверждает себя и не царствует в ней: ни могучий дух выдуманного вида, ни Бог, ни дьявол; ибо индивидуальность суверенна в своем доме. Как химическая сила непроницаема, так и человек представляет собой замкнутую сферу силы, которую вполне можно заставить извне проявлять себя то так, то этак, то переходить в это состояние, то в то; но мотив всегда вызывает только возбуждение, а воля просто реагирует в соответствии со своей природой, своим характером, из своих собственных сил.

10.

Если я перейду к описанию состояний воли, то станет ясно, что я могу представить только результаты самонаблюдения, которое не претендует на непогрешимость, поскольку такое самонаблюдение чрезвычайно сложно. Требуется, например, чтобы в высшей эмоции, которая полностью затопляет дух, человек сохранил столько ясности и благоразумия, чтобы распознать ее движение: почти невыполнимое требование.

В нормальном состоянии воля движется, подобно спокойно текущему потоку. Если представить волю в образе сферы, то движение будет равномерным, кольцеобразным вокруг центра: спокойно кружащим.

Все остальные упомянутые движения, с другой стороны, идут либо от центра к периферии, либо наоборот. Разница заключается в способе прохождения пути.

Радость – это непостоянное, прерывистое испускание из центра, иногда сильное, иногда слабое, волнами, иногда широкими, иногда короткими. Один говорит: сердце прыгает, сердце прыгает от радости, и часто движение проявляется и вовне: мы прыгаем, танцуем, смеемся. Индивидуальность радостного человека слишком узка; он взывает:

«Будьте в объятиях миллионов!»

Мужество –