Зигмунт Бауман - Мыслить социологически Страница 2

Независимо от того, посещали подобные мысли головы библиотекарей или нет, они поступили правильно. Совокупности знаний, помещенные ими по соседству, и в самом деле имеют много общего: все они касаются рукотворного мира, т. е. части мира, или его аспекта, несущего на себе отпечаток человеческой деятельности, которой не существовало бы вообще, не будь действий человека. История, право, экономика, политическая наука, социология — все они рассматривают человеческие действия и их последствия. Это то, что присуще им всем, и потому они действительно могут рассматриваться вместе. Однако если все перечисленные совокупности знания исследуют одну и ту же «территорию», то что их разделяет, если вообще разделяет что-то? В чем заключается специфика, которая «делает их разными», определяет отличия и разделяет названия? На каком основании мы утверждаем, что, несмотря на все сходства и общность исследуемого поля, история — это не социология и не политическая наука?

Любой из нас может сходу дать простой ответ на эти вопросы: разделение между совокупностями знаний должно отражать различные стороны изучаемого ими мира. Человеческие действия или аспекты человеческих действий различаются между собой, и при разделении всей суммы знаний на отдельные совокупности мы лишь принимаем во внимание этот факт. Так, мы сказали бы, что история занимается действиями, происходившими в прошлом и не имеющими места теперь, а социология сосредоточена на настоящих событиях и действиях или на таких общих свойствах действий, которые не меняются со временем; антропология говорит о человеческих действиях, происходящих в обществах, пространственно удаленных и отличных от нашего, а социология обращает внимание на действия, происходящие в нашем обществе (чем бы оно ни было), или на такие аспекты этих действий, которые остаются неизменными в различных обществах. В случае с другими ближайшими родственниками социологии «само собой разумеющийся» ответ уже будет менее «само собой разумеющимся». Однако, если все-таки попробовать ответить на наш вопрос подробным же образом, то окажется, что-политическая наука изучает в основном такие действия, как захват власти и правление; экономика занимается действиями, относящимися к использованию ресурсов, а также к производству и распределению товаров; правоведение исследует нормы, регулирующие человеческое поведение, а также то, как эти нормы формулируются, делаются обязательными и принудительными… Как видим, если продолжать в том же духе, то придется сделать вывод: социология является остаточной дисциплиной, пробавляющейся тем, что остается вне поля зрения других дисциплин. Чем больше материала помещают под свои микроскопы другие дисциплины, тем меньше остается проблем для обсуждения у социологии; словно «где-то там», в человеческом мире существует ограниченное количество фактов, ждущих, когда их соберут и расчленят в соответствии с присущими им свойствами специальные отрасли науки. Незадача с таким «очевидным» ответом на наш вопрос заключается в том, что, как и большинство других убеждений, представляющихся нам самоочевидными и безоговорочно верными, он остается очевидным лишь до тех пор, пока мы воздерживаемся от более пристального взгляда на все предположения, заставляющие нас принять такой ответ. Поэтому давайте попытаемся проследить все стадии, через которые мы пришли к столь очевидному ответу.

Прежде всего откуда мы узнаем, что человеческие действия подразделяются на определенное число различных типов? — Из того факта, что они именно так были классифицированы и что каждая единица в этой классификации получила свое собственное название (например, мы знаем, когда речь идет о политике, когда — об экономике, когда — о законах, и знаем, что где искать), а также благодаря тому, что есть группы надежных экспертов, знающих и достойных людей, которые претендуют на обладание особым правом исследовать, высказывать компетентное мнение, руководить или советовать по поводу каких-либо определенных типов действия, а не иных. Но давайте продвинемся в нашем исследовании еще на один шаг вперед: каким образом мы вообще узнаем, каков человеческий мир «сам по себе», т. е. до того, как он подразделен на экономику, политику или социальную сферу, и независимо от такого подразделения? Вполне очевидно, что мы узнали это не из нашего собственного жизненного опыта. Человек не живет сначала в экономике, потом в политике; человек не перемещается из социологии в антропологию, когда путешествует из Англии в Южную Америку, или из истории в социологию, становясь на год старше. Если мы и можем подразделять данные области в нашем опыте и можем сказать, что это действие здесь и сейчас относится к политике, тогда как другое имеет экономический характер, то только потому, что нас уже заранее научили делать такие различия. Следовательно, то, что мы на самом деле знаем, — это не мир сам по себе, а то, что мы с ним делаем; мы претворяем в практику, так сказать, наш образ мира, модель, аккуратно собранную из кирпичиков, приобретенных в процессе обучения и освоения языка.

Итак, можно сказать, что различия между научными дисциплинами не являются отражением естественных различий в человеческом мире. Наоборот, именно разделение труда между учеными, изучающими действия людей (разделение, которое поддерживается и усиливается взаимным разделением сфер компетенции и особых прав решать, что относится к сфере компетенции каждой группы), и проецируется на карту человеческого мира, которую мы храним в своем сознании и затем используем в нашей деятельности. То есть разделение труда между учеными соответственно структурирует мир, в котором мы живем. Значит, если мы хотим рассеять это наваждение и найти сокрытое место того «истинного различия», то нам лучше взглянуть на практику существования самоценных дисциплин, которые, как нам казалось вначале, отражают естественную структуру мира. Теперь мы можем предположить, что как раз эта практика различных дисциплин и составляет различия прежде всего; что если и существует какое-либо отражение, то оно направлено в сторону, противоположную той, о которой мы думали вначале.

Как отличить друг от друга, разные виды практики, или практические сферы разных научных дисциплин? Видимо, следует начать с их отношении к тому, что они выбрали в качестве предмета своего исследования, а это отношение мало чем различается или не различается вовсе. Все они заявляют о том, что подчиняются одним и тем же правилам поведения, когда занимаются своим предметом. Все они прилагают максимум усилий, чтобы собрать все соответствующие факты. Все они стараются доказать, что факты получены правильно, что они проверены и перепроверены и что информация о них достоверна. Все они пытаются придать своим утверждениям о фактах ту форму, в которой они могут быть ясно и недвусмысленно поняты и проверены на соответствующем им опыте, а также на опыте, который станет доступным в будущем. Все они стараются предвосхитить или устранить противоречия между утверждениями, которые они выдвигают или опровергают, с тем, чтобы не было двух утверждений, которые не могут быть истинными одновременно. Короче говоря, все они пытаются выполнять свои обещания; получать и представлять свои открытия обоснованно, с помощью надежного метода (т. е. предполагается, что используемый метод ведет к истине). Наконец, они готовы принять критику и даже переосмыслить свои утверждения, если они не сделали этого. По сути дела, никаких различий в том, как понимается и реализуется практически задача экспертов и их «торговая марка» — научная ответственность, — не существует. Вряд ли нам удастся обнаружить какое-нибудь различие и в большинстве других аспектов научной практики. Все, кто претендует быть научным экспертом, используют, как очевидно, похожие стратегии сбора и обработки своих фактов: они наблюдают изучаемые объекты в их естественной среде (к примеру, людей в их «нормальной» повседневной жизни дома, в общественных местах, на работе, на досуге) или в специально сконструированных и тщательно контролируемых экспериментальных условиях (когда, например, человеческие реакции просматриваются в целенаправленно организованной среде или когда людей просят отвечать на вопросы, сформулированные так, чтобы предотвратить нежелательное вмешательство); либо используют в качестве фактов данные подобных наблюдений, полученные ранее (скажем, данные переписей населения, архивы полиции, церковные записи). Все ученые разделяют общие логические правила вывода и обоснования (или опровержения) заключений, сделанных из собранных и проверенных ими фактов.

Однако, как нам кажется, наша последняя надежда найти искомое «значимое отличие» заключается в вопросах, характерных для любой отрасли исследования, т. е. вопросах, определяющих точки зрения (когнитивные перспективы), с которых рассматриваются, исследуются и описываются человеческие действия учеными, принадлежащими к различным дисциплинам; а также в принципах, упорядочивающих полученную по этим вопросам информацию и преобразовывающих ее в модель данной сферы или данного аспекта человеческой жизни.