Быть никем. Теория самомоделирования субъективности - Томас Метцингер Страница 20

которую мы можем успешно преобразовать в содержание когерентной феноменальной симуляции. При этом внутренняя когерентность сознательной симуляции может сильно варьироваться. Результат определенного мысленного эксперимента, скажем, путешествия Болотника на Перевернутую Землю (Tye 1998), может интуитивно показаться нам правдоподобным, в то время как сон, в ретроспективе, может выглядеть причудливо. Конечно, возможно и обратное. Опять же, верно, что феноменальная возможность всегда относительна к определенному классу конкретных репрезентативных систем и что механизмы генерации и оценки когерентности, используемые этими системами, могли быть оптимизированы в направлении функциональной адекватности и не подчиняться никаким критериям эпистемического оправдания в классическом эпистемологическом смысле этого слова. Мимоходом позвольте мне кратко остановиться на втором, более общем вопросе, который породил значительную путаницу во многих современных дискуссиях в философии разума. Разумеется, из феноменальной возможности (или необходимости) не следует ни номологическая, ни логическая возможность (или необходимость). Утверждение о том, что все мы якобы способны связно представить себе или вообразить определенную ситуацию - например, имитацию человека (K. K. Campbell 1971, p. 120) или зомби (см. Chalmers 1996, p. 94 и далее), - довольно тривиально с философской точки зрения, поскольку в конечном счете это всего лишь эмпирическое утверждение об истории человеческого мозга и его функциональной архитектуре. Это утверждение о мире, который является феноменально возможным для человеческих существ. Это не утверждение о модальной силе связи между физическими и феноменальными свойствами; логическая возможность (или необходимость) не подразумевается феноменальной возможностью (или необходимостью). Из того простого факта, что такие существа, как мы, способны феноменально моделировать некий очевидно возможный мир, не следует, что существует непротиворечивое или даже просто эмпирически правдоподобное описание этого мира. Напротив, тот факт, что такие описания могут быть созданы сегодня, показывает, насколько лишенной эмпирического содержания остается наша современная концепция сознания (P. M. Churchland 1996).

Вторая проблема может быть еще более фундаментальной. Многие из лучших современных философских дискуссий о понятии "мыслимость" трактуют мыслимость как свойство высказываний. Однако между непропозициональными формами ментального или сознательного содержания и высказываниями не существует отношений вменения. И наши лучшие современные теории о реальной репрезентативной динамике, разворачивающейся в человеческом мозге (например, коннекционистские модели человеческого познания или современные теории динамистской когнитивной науки), имеют одно общее важнейшее свойство: формы содержания, порождаемые теми нейрокомпьютерными процессами, которые, вполне вероятно, лежат в основе наших сознательных мыслей, когда мы, например, представляем себе имитацию человека или зомби, не обладают критической особенностью, которая в философии ума называется "пропозициональной модулярностью" (см. Stich 1983, p. 237 и далее). Пропозициональная модульность - это классический способ думать о пропозициональных установках как о состояниях репрезентативной системы; они функционально дискретны, они обрабатывают семантическую интерпретацию и играют отчетливую каузальную роль по отношению к другим пропозициональным установкам и поведенческим паттернам. С точки зрения наиболее рациональной и эмпирически правдоподобной теории о реальной репрезентативной динамике, лежащей в основе сознательного мышления - например, для философа, занимающегося зомбирующими мыслительными экспериментами и исследованиями сознания, мыслимости и возможности - наиболее интересный класс коннекционистских моделей будет нелокальным, представляющим эти когнитивные содержания в распределенной манере. Для отдельных скрытых единиц не будет очевидной символической интерпретации, и в то же время такие модели будут действительно когнитивными моделями, а не только реализациями когнитивных моделей. Как показали Рэмси, Стич и Гарон (Ramsey, Stich, Garon, 1991), пропозициональная модульность для таких моделей невозможна, поскольку невозможно локализовать дискретные пропозициональные репрезентанты за пределами входного слоя. Наиболее рациональным на сегодняшний день является предположение, что ни одна отдельная скрытая единица не обладает пропозициональной интерпретацией (как "ментальное высказывание", которое может обладать свойством мыслимости), а вместо этого целостно кодируется целый набор пропозиций. Классицистические когнитивные модели конкурируют с коннекционистскими на том же объяснительном уровне; последние более упрощены, интегрируют гораздо больше эмпирических данных в объяснительной манере, но не генерируют пропозиционального когнитивного содержания в классическом смысле. Поэтому, если феноменальная возможность (сознательное переживание мыслимости), вероятно, реализуется в среде, которая лишь приближается к пропозициональной модульности, но никогда не реализует ее полностью, то из этого не вытекает ничего в плане логической мыслимости или возможности. Строго говоря, даже сознательная мысль не является пропозициональной формой ментального содержания, хотя мы, конечно, являемся системами, которые иногда в значительной степени приближаются к свойству пропозициональной модульности. Между непропозициональными, целостными сознательными содержаниями и высказываниями, которые мы можем сделать во внешнем языковом пространстве, будь то мыслимые или нет, просто не существует отношений энуклеации. Однако две другие мысли о феномене ментальной симуляции могут быть более интересными. Они также могут быть сформулированы более четко с помощью только что представленных концептуальных инструментов.

Во-первых, любая феноменальная репрезентация, как мы видели, также является симуляцией; в специфическом функциональном смысле ее содержание всегда формируется возможным актуальным миром. Поэтому верно говорить, что фундаментальное интенциональное содержание сознательного опыта в стандартных ситуациях - это гипотетическое содержание: гипотеза о реальном состоянии мира и Я в нем, учитывая все ограничения, доступные системе. Однако в нашем случае этот процесс связан с фундаментальной архитектурной структурой, которую отныне я буду называть автоэпистемической замкнутостью. Мы подробно вернемся к этой структуре в следующей главе, когда будем обсуждать ограничение прозрачности для феноменальных ментальных моделей (см. раздел 3.2.7). Что такое автоэпистемическая закрытость?

"Автоэпистемическая закрытость" - эпистемологическое, а не феноменологическое понятие (по крайней мере, не в первую очередь). Оно обозначает "встроенное слепое пятно", структурно закрепленный дефицит в способности получать знания о себе. Важно понимать, что автоэпистемическая закрытость, используемая в этой книге, не относится к когнитивной закрытости (McGinn 1989b, 1991) или эпистемической "ограниченности" (Fodor 1983) в смысле недоступности теоретического, пропозиционально структурированного самопознания. Скорее, речь идет о закрытости или ограниченности обработки внимания по отношению к собственной внутренней репрезентативной динамике. Автоэпистемическая закрытость состоит в том, что человеческие существа в обычных состояниях бодрствования, используя свои внутренние репрезентативные ресурсы - то есть интроспективно направляя внимание - не могут осознать то, что я только что объяснил: тот простой факт, что содержание их субъективного опыта всегда является контрфактическим содержанием, поскольку оно опирается на временную фикцию. Здесь "осознавать" означает "феноменально представлять". На феноменальном уровне мы не в состоянии представить эту общую черту репрезентации и симуляции. Мы - системы, не способные сознательно переживать тот факт, что они никогда не находятся в контакте с реальным настоящим, что даже то, что мы переживаем как феноменальное "Сейчас", является конструктивной гипотезой, симуляцией Сейчас. Отсюда вытекает следующая картина: Феноменальная репрезентация - это та форма ментальной симуляции, надлежащая функция которой заключается в том, чтобы с достаточной степенью точности уловить реальное состояние мира. В большинстве случаев эта цель достигается, и поэтому феноменальная репрезентация является функционально адекватным процессом.