История европейской философии: курс лекций - Владимир Файкович Мустафин Страница 33

математики, этих признаков (ясности, чёткости и системности знания) невозможно найти. Прежде всего, в философии бросается в глаза темнота и хаотическая разбросанность мыслей. Вот и возник у него, у Декарта, замысел заново построить всё здание философского знания по образцу математического знания, чтобы философия тем самым приобрела бы ту ясность, чёткость, доказательность и системность, которыми отличается математика и которых до сих пор не было у философии.

Для осуществления этого замысла Декарту надо было прежде всего найти некоторое количество самоочевидных истин, наподобие планиметрических аксиом, из которых можно было бы постепенно вывести все ключевые философские суждения, как это делается в математике. Таких самоочевидных истин не должно было быть слишком много, а, лучше всего, чтобы такая истина и вовсе была всего лишь только одна. И такую самоочевидную истину Декарт нашёл в самосознании индивида. Сущность этой истины проста и фактически хорошо известна всем (не все, правда, могут или хотят отдать себе в этом отчет): содержание душевной жизни индивида есть непосредственно принадлежащая этому индивиду реальность, сомневаться в существовании которой в принципе невозможно. Но к этому утверждению Декарт приходит не прямо, путём простой констатации этого хорошо всем известного факта, а окольным путём, через нарочито растянутое рассуждение, кратко выраженный смысл которого в следующем. Состояние сомнения есть исходное свойство философствующего ума. Скептическому анализу может быть подвергнуто любое положение, несомненное с точки зрения обычного здравого смысла. Но даже самый последовательный скептик не может в конце концов не признать, что существование самого сомневающегося есть факт несомненный. И окончательный вывод из этого рассуждения: «cogito, ergo sum» (= «сомневаюсь, следовательно, существую»)[69].

Найдя, таким образом, в самосознании пункт безусловно достоверный по своей реальности и не нуждающийся в доказательстве, Декарт тем самым разрешил первую задачу своей философской реформы философии – нашёл основу для построения всей дальнейшей системы своей будущей философии. Но, увы, методичного и неуклонного развёртывания из этой основы ожидаемой системы, как это предполагалось в замысле реформы, не последовало. Последовало другое, более рутинное. Переняв от Кампанеллы доказательство несомненности существования самосознания человека и, тем самым, несомненности существования самого человека, Декарт перенял от Кампанеллы и следующий этап его философских размышлений. А следующим этапом этих размышлений Кампанеллы, как мы уже знаем, было доказательство бытия Бога. И вот это-то доказательство Декарт точь-в-точь и повторил. Излагать этот повтор нет смысла, потому что оригинал изложен в разделе о Кампанелле. Но имеет смысл напомнить основную мысль этого доказательства. Исходя из констатации уникальности самого понятия о Боге, исключающей возможность эмпирического объяснения происхождения этого понятия, делается вывод, что единственно возможным объяснением происхождения понятия о Боге может быть только сам Бог, передавший понятие о Себе первым людям в виде Откровения. А такое объяснение происхождения понятия о Боге служит, вместе с тем, и доказательством несомненности самого бытия Бога[70]. Этим доказательством существования Бога Декарт решал не столько религиозно-богословскую задачу, сколько гносеологическую проблему. Прежде всего, разрешается та часть гносеологической проблемы, в которой выясняется познавательная ценность обычного, чувственного познания, познания через органы внешних чувств. Все античные философы, и скептики и рационалисты, отрицали познавательную ценность сенсуализма. Скептики отрицали потому, что они отрицали вообще возможность достоверного знания у человека – и через органы внешних чувств, и посредством разума. А рационалисты низко оценивали сенсуалистическое знание потому, что оно в их глазах было исключительно только практическим знанием, не могущим формировать мировоззрение человека, что, по их же мнению, доступно было лишь для знания высокого – философского, рационального. По убеждению Декарта, несомненность существования Бога косвенным образом опровергает сомнения скептиков в достоверности того знания, которое поступает к человеку через его органы внешних чувств. Раз Бог сотворил человека и оснастил его наличными органами внешних чувств, то невозможно сомневаться в том, что эти органы внешних чувств доставляют человеку посредством ощущений настоящее, достоверное знание, т. е. невозможно сомневаться в том, что ощущения органов внешних чувств суть копии признаков внешних предметов[71]. Невозможно потому, что если такое сомнение всё же допустить, то придётся допустить положение, что Бог оснастил человека такими органами внешних чувств, которые постоянно вводят человека в заблуждение, т. е. допустить положение, что Бог намеренно обманывает человека, т. е. придётся допустить абсурд. А ход мысли, логически неизбежно приводящий к абсурду, сам себя дисквалифицирует, сам себя лишает смысла и всякой познавательной ценности. Итак, органы внешних чувств являются источником истинного знания, ручательством чего является существование Бога.

Но в показаниях органов внешних чувств всё-таки имеются ошибки, что засвидетельствовано скептиками и что оспаривать невозможно. Как можно это объяснить? Ответ Декарта следующий. Следует прежде всего обратить внимание на тот факт, что весь познавательный материал, поступающий в человеческую душу через органы внешних чувств и сохраняемый в ней, все ощущения, восприятия (= комплексы ощущений) и представления (= воспоминания восприятий), – всё это проникает в душу человека и сохраняется в ней помимо волевого контроля самого человека, который просто является пассивным регистратором всего этого процесса. А то, что находится вне волевого контроля человека, то находится вне власти человека, ибо власть есть функция воли. Отсутствие власти индивида над чем-то исключает вменение этому индивиду ответственности за состояние этого «чего-то». В данном случае это означает, что так как человек не властен над процессом поступления к нему познавательного материала через его органы внешних чувств, то и за качество этого материала он не несёт ответственности, если бы даже в этом материале кто-то мог бы заподозрить какую-то порчу. Поэтому говорить об ошибках на этой стадии формирования знания через органы внешних чувств, стадии пассивного получения всего лишь материала для этого будущего знания, вообще нет смысла. К тому же, на этой стадии формирования знания самого знания в собственном смысле этого слова ещё попросту нет. Элементами знания являются суждения, а не представления, а органы внешних чувств могут произвести, через получение восприятий, только представления. Формирование суждений есть операция принципиально отличная от получения восприятий и хранения их в качестве представлений. Суждения формируются самим индивидом, и формируются именно его волей. Да, суждение есть акт воли. И вот именно в действиях воли при формировании суждений все ошибки в познавательной деятельности человека на уровне сенсуализма и происходят. Если индивид получает через какой-то из своих органов внешних чувств нелепое, химерическое восприятие, если ему, например, примерещился какой-то фантастический визуальный образ, то тут об ошибке в познании нет смысла говорить. Этот образ сам по себе вполне реален как восприятие, и именно как восприятие ничем не лучше и не хуже других восприятий, поступающих через органы внешних