Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии - Карл Теодор Ясперс Страница 8

Когда судят в послевоенной обстановке, то абсолютной привилегией на суждение о политической ответственности обладает победитель: он ставил на карту свою жизнь, и решение выпало в его пользу. Но спрашивают: «Смеет ли вообще кто-то нейтральный выступать официальным судьей, коль скоро он не участвовал в борьбе и не рисковал жизнью ради главного дела?» (Из письма.)

Когда товарищи по судьбе, сегодня это немцы, говорят между собой о моральной и метафизической виновности применительно к отдельному лицу, то право судить ощущается в том, как держится и как настроен судящий: говорит ли он о вине, которую несет или не несет сам, говорит ли он, стало быть, изнутри или извне, как саморазоблачитель или как обвинитель, то есть как близкий союзник, дающий ориентир для возможного саморазоблачения других, или как чужой, который только нападает, говорит ли он как друг или как враг. Лишь в первом случае право его несомненно, во втором оно сомнительно и, уж конечно, ограничено мерой его любви.

◆

НЕ МОЖЕТ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, СУЩЕСТВОВАТЬ (КРОМЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ) КОЛЛЕКТИВНОЙ ВИНОВНОСТИ НАРОДА ИЛИ ГРУППЫ ВНУТРИ НАРОДОВ – НИ КАК УГОЛОВНОЙ, НИ КАК МОРАЛЬНОЙ, НИ КАК МЕТАФИЗИЧЕСКОЙ ВИНОВНОСТИ.

◆

Когда же говорят о политической ответственности и уголовной виновности, то у каждого из сограждан есть право разбирать факты и обсуждать их оценку на основании ясных, определенных понятий. Политическая ответственность имеет разные ступени в зависимости от степени участия в принципиально отвергаемом ныне режиме и определяется решениями победителей, которым каждый, пожелавший уцелеть в катастрофе, должен в силу того, что он жив, подчиняться.

5. Защита

Где предъявляется обвинение, там обвиняемый смеет претендовать на то, чтобы его выслушали. Где апеллируют к праву, там существует защита. Где применяется сила, там насилуемый обороняется, если может.

Если окончательно побежденный не может обороняться, ему – поскольку он хочет остаться в живых – ничего не остается, как признать, взять на себя и терпеть все последствия.

Когда же победитель что-то обосновывает, обсуждает, ответить может не сила, а только обессилевший дух, коль скоро такая возможность предоставляется. Защита возможна там, где человеку разрешается говорить. Победитель ограничивает свою власть, как только перенесет свои действия в плоскость права. У этой защиты есть следующие возможности.

1. Она может настаивать на разграничении.

Разграничение приводит к определению и частично снимает вину. Разграничение уничтожает тоталитарность, упрек становится ограниченным.

Смешение ведет к неясности, а неясность опять-таки чревата последствиями полезного ли, вредного ли, во всяком случае, несправедливого характера. Защита через разграничение способствует справедливости.

2. Защита может приводить, подчеркивать и сравнивать факты.

3. Защита может апеллировать к естественному праву, к правам человека, к международному праву. Такая защита имеет ограничения:

а) Государство, принципиально нарушившее естественное право и права человека сначала в собственной стране, а затем во время войны уничтожившее права человека и международное право в других странах, не может притязать на признание в своих интересах того, чего оно само не признавало.

б) Правом действительно обладаешь тогда, когда одновременно обладаешь и силой, чтобы бороться за свое право. При полном бессилии есть только возможность духовно взывать к идеальному праву.

в) Если естественное право и права человека признаются, то только волевым актом тех, кто обладает силой, – победителей. Это акт, основанный на их взгляде на вещи и на их идеале, – милость к побежденным в форме признания за ними какого-то права.

4. Защита может выявить, где обвинение не заботится об истине, а используется как оружие для других, например политических или экономических, целей, где оно смешивает понятия виновности и создает ложное мнение, чтобы снискать одобрение и в то же время очистить совесть для собственных действий. Эти последние объявляются правовыми и перестают быть ясными акциями победителя в положении vae victis. Зло, однако, остается злом, даже когда его творят как возмездие.

◆

ГОСУДАРСТВО, ПРИНЦИПИАЛЬНО НАРУШИВШЕЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ ПРАВО И ПРАВА ЧЕЛОВЕКА СНАЧАЛА В СОБСТВЕННОЙ СТРАНЕ, А ЗАТЕМ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ УНИЧТОЖИВШЕЕ ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО В ДРУГИХ СТРАНАХ, НЕ МОЖЕТ ПРИТЯЗАТЬ НА ПРИЗНАНИЕ В СВОИХ ИНТЕРЕСАХ ТОГО, ЧЕГО ОНО САМО НЕ ПРИЗНАВАЛО.

◆

Моральные и метафизические упреки как средство для достижения политических целей должны быть просто отвергнуты.

5. Защита путем отвода судьи – либо потому, что есть основания объявить его пристрастным, либо потому, что дело по своему характеру человеку вообще неподсудно.

Признать надо наказание и ответственность – возмещение ущерба, но не требование раскаяния и возрождения, которые могут прийти лишь изнутри. Защищаться от таких требований остается только молчанием. Не надо заблуждаться насчет действительной необходимости этого внутреннего поворота, когда его ошибочно требуют извне, как повинности.

Это разные вещи – сознание виновности и признание за какой-либо инстанцией в мире роли судьи. Победитель как таковой еще не судья. Либо он сам меняет позицию борьбы и действительно приобретает право вместо чистой силы, ограничиваясь уголовной виновностью и политической ответственностью, либо ложно присваивает себе право на действия, которые сами заключают в себе опять-таки новую вину.

6. Защита пользуется встречным обвинением. Путем указания на такие действия другой стороны, которые тоже были одной из причин беды; путем указания на сходные действия другой стороны, которые у побежденного считаются преступными и таковыми в самом деле являются; путем указания на обстановку в мире вообще, которая означает общую виновность.

Б. Немецкие вопросы

Вопрос о виновности приобрел такой вес из-за обвинения, предъявленного победителями и всем миром нам, немцам. Когда летом 1945 года в городах и деревнях были вывешены плакаты с фотографиями и сообщениями из Бельзена и с решающей фразой «Это ваша вина!», совесть заговорила, ужас охватил многих, которые действительно ничего не знали, и тогда кое-кто возмутился: «Кто это меня обвиняет?» Никакой подписи, никакого органа власти, плакат возник словно из пустоты. Это общечеловеческое свойство: обвиняемый, независимо от того, обвиняют ли его справедливо, старается защитить себя.

В политических конфликтах вопрос о виновности – старый вопрос. Он играл большую роль, например, в спорах между Наполеоном и Англией, между Пруссией и Австрией. Впервые, может быть, римляне пользовались в политических целях притязанием на собственную моральную правоту и моральным осуждением противника. Обратный пример: беспристрастность объективных греков, с одной стороны, и самообвинение древних евреев перед Богом – с другой.

То, что обвинение со стороны победителей стало нечистым по своим