Милтон Фридман - Капитализм и свобода Страница 20

2. Можно понизить внутренние цены в США по сравнению с ценами за границей. В этом заключается главный механизм выравнивания при полновесном золотом стандарте. Первоначальный дефицит может привести к вывозу золота из страны (см. выше механизм 1); вывоз золота приведет к сокращению бумажной массы; сокращение бумажной массы приведет к снижению цен и доходов внутри страны. За границей тем временем результаты будут противоположными: приток золота увеличит объем бумажной массы и вызовет рост цен и доходов. Понижение американских цен и повышение цен за границей повысит привлекательность американских товаров для иностранцев и тем самым увеличит количество долларов, которые те желают купить; в то же самое время такое изменение цен снизит привлекательность иностранных товаров для жителей США и тем самым уменьшит количество долларов, которые они желают продать. Оба этих результата будут способствовать сокращению дефицита и восстановлению баланса, причем в дальнейших золотых потоках не будет необходимости.

При нынешнем контролируемом и регулируемом стандарте эти результаты не достижимы автоматически. Золотые потоки все еще могут быть первым шагом, но они не отразятся на бумажной массе ни в той стране, которая теряет золото, ни в той, которая его приобретает, если того не пожелают кредитно-денежные учреждения соответствующих стран. Сегодня центральные банки и казначейства всех стран мира обладают властью, позволяющей им смягчать воздействие золотых потоков или регулировать объем бумажной массы без золотых потоков. Поэтому этот механизм будет использован лишь тогда, когда власти в стране, испытывающей дефицит, захотят вызвать дефляцию (и увеличить таким образом безработицу), чтобы улучшить состояние своего платежного баланса, или когда власти в стране, обладающей излишками, захотят вызвать инфляцию.

3. Точно такой же результат, который достигается изменением внутренних цен, может быть произведен изменением валютного курса. Например, представим себе, что при механизме 2 стоимость какого-то автомобиля на американском внутреннем рынке упала на 10 %, с 2800 долларов до 2520. Если стоимость фунта остается при этом 2 доллара 80 центов, это означает, что стоимость машины в Англии (если не учитывать расходы на перевозку и т. п.) упадет с 1000 до 900 фунтов. Цена в Англии сократится ровно на столько же безо всякого изменения в американской цене, если фунт подскочит с 2 долларов 80 центов до 3 долларов 11 центов. Раньше англичанин должен был истратить 1000 фунтов, чтобы получить 2800 долларов. Теперь он может получить 2800 долларов всего за 900 фунтов. Для него нет разницы, упала ли цена по этой причине или из-за того, что стоимость машины уменьшилась в США безо всяких изменений в валютном курсе.

На практике изменение валютного курса может произойти несколькими способами. Ныне, когда во многих странах существует фиксированный (pegged) валютный курс, оно может произойти через девальвацию или официальное повышение, иными словами, вследствие заявления правительства, что последнее изменяет цену, на уровне которой оно фиксирует свою валюту. В качестве альтернативы валютный курс можно вообще не фиксировать. Он может представлять собой изменяющийся ежедневно рыночный курс, как обстояло дело с канадским долларом с 1950 по 1962 год. В этом случае он может быть подлинным рыночным курсом, определяемым главным образом через частные операции (как, очевидно, происходило с канадским курсом с 1952 по 1961 год), или им можно манипулировать посредством государственной спекуляции, как происходило в Англии с 1931 по 1939 год и в Канаде в 1950–1952 и снова в 1961–1962 годах.

Среди всех этих методов полностью автоматическим и свободным от государственного контроля является один лишь свободно колеблющийся обменный курс.

4. Выравнивание, достигаемое механизмами 2 и 3, заключается в изменении потоков товаров и услуг, вызванном либо изменением внутренних цен, либо изменением обменных курсов. Вместо этого можно прибегнуть к прямому государственному контролю или к вмешательству в торговлю, чтобы сократить потенциальный расход американских долларов и увеличить приход. Можно ввести таможенные пошлины, чтобы задушить импорт, можно выдать субсидии, чтобы стимулировать экспорт, можно ввести импортные квоты на самые разные товары, можно поставить под контроль капиталовложения американских граждан или фирм за границей и т. п., вплоть до полного набора мер валютного контроля. В эту категорию следует включить не только контроль над деятельностью частных лиц, но и изменения в государственных программах, производимые ради платежного баланса. Можно обязать получателей иностранной помощи тратить отпущенные им средства на территории США; военным, возможно, придется делать закупки в США по более высокой цене, чем за границей, дабы сэкономить «доллары» (по используемой в таких случаях противоречивой терминологии), и так далее до умопомрачения.

Важно отметить, что тот или другой из этих четырех способов должен быть – и будет – использован. Двойные записи должны быть сбалансированы. Платежи должны сойтись с поступлениями. Вопрос только в том, как это сделать.

Наша официальная национальная политика гласит, что ничего такого мы делать не собираемся. Выступая в декабре 1961 года перед Национальной ассоциацией промышленников, президент Кеннеди заявил: «Итак, нынешняя администрация в период своего пребывания у власти, повторяю я вновь в совершенно недвусмысленных выражениях, не намеревается вводить валютный контроль, девальвировать доллар, возводить торговые барьеры или ставить палки в колеса нашему экономическому восстановлению». Рассуждая логически, это оставляет лишь две возможности: заставить другие страны принять исключительные меры, что вряд ли можно счесть надежным вариантом, или сократить резервы, но президент и другие представители государства неоднократно заявляли, что такое сокращение продолжаться не может. Что касается нашей официальной политики, мы находимся в положении человека, живущего не по средствам, но настаивающего, что он никак не может зарабатывать больше или тратить меньше или финансировать свои излишества из имеющихся у него активов!

Поскольку мы не выказали желания выработать последовательную политику, и нам и нашим торговым партнерам – которые выступают с такими же точно страусиными заявлениями, как мы, – волей-неволей приходится прибегать ко всем четырем механизмам сразу. В первые послевоенные годы резервы США выросли; в последнее время они сокращаются. Мы приветствовали инфляцию с большей, чем обычно, готовностью, когда резервы у нас росли, и мы стали лучше относиться к дефляции с 1958 года из-за утечки золота. Хотя мы не изменили нашу официальную цену на золото, наши торговые партнеры изменили свою, а вместе с ней и курс, по которому их валюта обменивается на доллар, и в этих коррективах не обошлось без американского давления. Наконец, наши торговые партнеры вовсю прибегали к прямому контролю, и, поскольку дефицит бывал у нас, а не у них, мы тоже принялись прямо вмешиваться в платежи самыми разными способами – от ограничения товаров, которые туристы могут ввезти в страну беспошлинно (незначительный, но очень симптоматичный шаг), и требований, чтобы средства, отпущенные на помощь иностранным государствам, тратились в пределах США, до отказа посылать военнослужащих за границу вместе с семьями и установления более жестких импортных квот на нефть. Мы дошли до того, чтобы просить иностранные государства принять специальные меры для улучшения американского платежного баланса.

Из четырех механизмов наихудшим практически с любой точки зрения и уж наверняка самым губительным для свободного общества является прямой контроль. И тем не менее при отсутствии ясной политики нам все больше и больше приходится полагаться на ту или иную форму такого контроля. На публике мы проповедуем достоинства свободной торговли, и тем не менее неумолимое давление платежного баланса принуждает нас двигаться в противоположном направлении, причем велика опасность, что мы зайдем по этому пути еще дальше, чем зашли теперь. Мы можем провести все мыслимые законы, обещающие понижение таможенных пошлин; администрация может договориться о понижении каких угодно тарифов; и тем не менее, если мы не обратимся к альтернативному механизму сокращения дефицита платежного баланса, нам придется заменять один набор препятствий для торговли другим – что-то окажется хуже, что-то лучше. Таможенные пошлины плохи, но квоты и другие виды прямого вмешательства еще хуже. Таможенные пошлины, как и рыночная цена, безличны и не приводят к прямому государственному вмешательству в деловую сферу; квота же сопряжена с распределением и другими поводами для административного вмешательства, и, кроме того, она предоставляет администраторам возможность раздавать частным предпринимателям лакомые кусочки. Быть может, еще хуже таможенных пошлин или квот всякие не предусмотренные законом соглашения, такие как «добровольное» согласие Японии ограничить экспорт текстиля.