Джон Куиггин - Зомби-экономика. Как мертвые идеи продолжают блуждать среди нас Страница 54

В отраслях, где остро стоит проблема провалов рынка, государственная собственность выглядит наиболее убедительным вы ходом. Так, для инфраструктурных отраслей есть несколько важных моментов. Во-первых, из-за высокой премии за риск и вытекающей отсюда проблемы близорукости решений, частные владельцы инфраструктуры инвестируют мало либо не столько, сколько необходимо для максимизации долгосрочной выгоды. Во-вторых, объекты инфраструктуры создают положительные внешние эффекты, которые не отражаются в доходах, получаемых владельцами этих объектов. Например, высокое качество транспортной инфраструктуры повышает стоимость земли в этом районе. Наконец, существуют трудности, связанные с естественно-монопольным характером многих инфраструктурных отраслей.

Что касается социальных услуг – здравоохранения, образования и проч., то разрыв между реальными условиями предоставления этих услуг и условиями, теоретически необходимыми для оптимальности рынка, настолько велик, что экономический анализ этих отраслей – невероятно трудная задача. Самые крупные проблемы возникают с информацией, неопределенностью и финансированием.

Ценность медицинских и образовательных услуг во многом обусловлена наличием у врачей, медсестер, учителей особых знаний, а также их способностью применять эти знания на благо пациентов или учащихся. Напротив, стандартный экономический анализ рынков исходит из предпосылки, что обе стороны одинаково хорошо осведомлены о природе товара или услуги. Асимметрия информации тесно связана с тем обстоятельством, что сложно предсказать заранее, какие выгоды принесет оказание медицинских или образовательных услуг, а иногда это трудно установить даже задним числом. Отсюда, в свою очередь, возникает серьезная трудность их финансирования через рыночные механизмы медицинской страховки или студенческого займа. В той или иной форме государственное участие в финансировании здравоохранения и образования неизбежно. Но как только государство начинает частично или полностью платить за услуги, наименее затратным выходом становится прямое предоставление этих услуг государством.

Наоборот, частное предоставление услуг наиболее предпочтительно там, где эффективен небольшой масштаб деятельности, при котором может конкурировать достаточно много фирм; где рынки хорошо функционируют, поощряя фирмы внедрять инновации и удовлетворять потребительский спрос и устраняя фирмы, не прошедшие отбор по качеству услуг. В частности, в секторах, где доминируют малые и средние предприятия и где крупные корпорации не в состоянии эффективно конкурировать, государственные предприятия едва ли способны проявить большее проворство. История моего родного штата Квинсленд, где в начале XX века были неудачные эксперименты с государственными мясными лавками, отелями и зверофермами, подтверждает этот вывод.

Всегда будет существовать ряд промежуточных случаев, в которых лучшее решение неочевидно. В зависимости от конкретных исторических обстоятельств или местных особенностей в разных обществах выбор падет на государственное обеспечение таких услуг (обычно в форме коммерческого государственного предприятия), частное предоставление услуг под надзором государства или некую промежуточную форму, такую как государственно-частное партнерство.

В отличие от большинства рассматриваемых в книге идей, смерть идеологии приватизации – это уже свершившийся факт. Скорее всего, большая часть экстренно национализированных во время глобального финансового кризиса предприятий вновь станут частными. Но право государственной собственности быть предметом публичной дискуссии и обсуждаться в качестве реального, а иногда просто необходимого варианта уже не отнять. Смешанная экономика обрела вторую жизнь и больше никуда не денется.

Литература для дополнительного чтения

Приведенная выше цитата Эша взята из публикации [Krasnolutska, Martens, 2008]. В ряде работ [Berman, 1998; 2002; Sassoon, 1998; Judt, 2005] можно найти прекрасные обзоры истории европейской социал-демократии. Классическая работа Пигу [Pigou, 1920; Пигу, 1985] об экономической теории общественного благосостояния заложила основы анализа внешних эффектов, который впоследствии был раскритикован Коузом в его теории прав собственности [Coase, 1960; Коуз, 2007], но не был ею заменен.

Захватывающее, хотя и своеобразное, описание атмосферы, в которой родилась работа Дж. Робинсон о несовершенной конкуренции [Robinson, 1932; Робинсон, 1986], дано в книге Шэкла [Shackle, 1983].

Термин «провал рынка» впервые появился в 1958 году [Bator, 1958]. Первый пример сопряженного употребления термина «провал государства» можно найти у Маккина [McKean, 1965]. Защита смешанной экономики от критики оппонентов приводится в книге Шонфилда [Shonfield, 1984]. Работа Гидденса [Giddens, 1999] заложила интеллектуальную основу для притязаний Тони Блэра на «третий путь» – на этот раз между тэтчеризмом и старой социал-демократической традицией, представленной Шонфилдом. Интервью с Рудольфом Мейднером, взятое Шонфилдом [Shonf eld, 1984], дает представление об интеллектуальном климате, в котором возник его план, а также о расцвете и упадке шведской модели.

Модель политики как «рынка голосов» принадлежит Э. Даунсу [Downs, 1957], но основополагающей в этом направлении стала работа Бьюкенена и Таллока «Расчет согласия» [Buchanan, Tullock, 1965; Бьюкенен, Таллок, 1997], а ее довольно доступный пересказ можно найти в книге Мюллера [Mueller, 1989]. В одной из своих наиболее ранних статей [Quiggin, 1987] я указывал на многочисленные проблемы в теории общественного выбора. Подход, основанный на анализе прав собственности, начинается с Коуза [Coase, 1960; Коуз, 2007], и его влияние до сих пор чувствуется, например у де Сото [Soto de, 2003; Сото де, 2004].

Кокетт интересно описал, как идеи рыночного либерализма превращались в политические проекты под крылом мозговых трестов вроде Institute of Economic Af airs [Cockett, 1995]. Бриттан дает взгляд на рыночный либерализм изнутри [Brittan, 1988]. История рыночного либерализма с позиций победителей рассматривается в книге Ергина с соавт. [Yergin, Stanislaw, 2002]. Глин описывает те же события с точки зрения разочаровавшегося, но не до конца, социалиста [Glyn, 2007]. Истон дал превосходный обзор рыночных реформ в Новой Зеландии и впервые предложил описывать подход к реформам Дугласа и его единомышленников как «рыночный ленинизм» [Easton, 1997]. Книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек» [Fukuyama, 1992; Фукуяма, 2005] дает прекрасное представление об интеллектуальной атмосфере 1990-х годов, как и ее огрубление – «Lexus и олива» Томаса Фридмена [Friedman, 1999; Фридмен, 2003].

Описание приватизации как меры, которой «каждый раз приходится искать новые обоснования», принадлежит Кэю и Томпсону [Kay, Thompson, 1986]. Они критикуют правительство Тэтчер и его последователей за практику приватизации государственных предприятий без изменения их монопольных позиций, которая хотя и позволяет продать по более высокой цене, но исключает выгоды от конкуренции. Термин «вашингтонский консенсус» принадлежит Вильямсону [Williamson, 1990], хотя впоследствии он открестился от его наиболее крайних интерпретаций. Дурбин высказался о власти банков в интервью радиостанции WJJG, его слова приведены в [Doster, 2009].

Мысли о связи приватизации с загадкой премии за риск по большей части основаны на моих изысканиях по этой теме за последние 15 лет, чаще всего совместных с Саймоном Грантом. Основные работы: [Quiggin, 1995; Grant, Quiggin, 2002; 2003; 2004; 2005; 2006]. Процитированное исследование МВФ – это [Davis et al., 2000].

Среди других работ нужно упомянуть следующие: [Akerlof, 1970; Акерлоф, 1994; Arrow, Debreu, 1954; Baumol, 1982; Baumol, Panzar, Willig, 1982; Bel, 2006; Chamberlin, 1933; Drucker, 1969; Friedman, Friedman, 1979; Krugman, 2009c; Merah, Prescott, 1985; Mill, 2008, Book V; Nairn, 1989; Nash, 1951; Shiller, 2003a; 2003b; 2008; Neumann von, Morgenstern, 1944; Нейман, Моргенштерн, 1970].

Заключение: экономика XXI века

Зомби из фильмов ужасов славятся своей живучестью. Этих фантастических мертвецов можно калечить сколько угодно – они упрямо надвигаются на свою жертву. Зомби-идеи, герои этой книги, столь же выносливы. Несмотря на кризис, среда профессиональных экономистов, как правило, продолжала жить как ни в чем не бывало. И теперь, когда кризис 2008 года завершился, рыночные либералы делают вид, будто его и вовсе не было.

Ричард Познер, являющий собой редкий пример рыночного либерала, который изменил свои взгляды и встал на сторону кейнсианства, заметил:

Механизмы рыночной корректировки работают на академическом рынке крайне медленно. У профессоров есть бессрочный контракт. У них есть толпа выпускников, жаждущих получить степень PhD. У них есть хорошо знакомый и отточенный технический аппарат. Выбить их из привычной колеи очень трудно (цит. по: [Cassidy, 2010, р. 28]).

Подход к экономике, доминировавший более 30 лет, не исчезнет просто потому, что его выводы не согласуются с фактами. Нужно предложить альтернативу зомби-экономике рыночного либерализма. Но прежде чем поговорить о будущем, следует еще раз окинуть взором прошлое.