Фабрика счастливых граждан - Ева Иллуз Страница 24

вашем месте. И именно потому, что они там побывали, им удалось добиться того, что они хотели». Райан обаятелен и одновременно циничен, он знает, что его работа – грязное дело, но он любит ее и хорошо с ней справляется. Однако его должность оказывается под угрозой, когда Натали, молодой, перспективный психолог, недавно принятая в его компанию, разрабатывает новую, экономически эффективную систему увольнения людей по Интернету, избавляя тем самым компанию от таких затратных сотрудников, как Райан. Ей предстоит занять его место, поэтому он вынужден обучать ее искусству сокращения штата.

Действительно, Райан считает свою работу искусством, что контрастирует с жесткими психологическими навыками, которые демонстрирует Натали, новичок в этом деле. Он спрашивает ее в самолете, по пути к их первому совместному заданию:

– Чем, по-твоему, мы здесь занимаемся?

– Готовим новых безработных к эмоциональным и физическим трудностям поиска работы, сводя к минимуму юридические последствия, – отвечает Натали.

– Мы это продаем. Но делаем мы другое.

– Хорошо… Что же мы тогда делаем?

– Мы здесь, чтобы помогать справляться с преддверием ада, переправлять израненные души через реку ужаса до того момента, пока не забрезжит надежда. А потом остановить лодку, столкнуть пассажиров в воду и заставить плыть.

Райан знает: чтобы манипулировать чувствами других людей, требуется эмоциональная сноровка или эмоциональный интеллект. Разочарование, тревогу и депрессию, возникающие при сокращении, можно нейтрализовать, если заменить их мотивацией, оптимизмом, надеждой и планами на будущее, каким бы лицемерным или снисходительным это ни казалось. Мастерство Райана в искусстве эмоционального манипулирования наглядно проявляется в первом же задании Натали, когда она пытается уволить рабочего по имени Боб. Он сопротивляется известию, считая, что его несправедливо уволили из компании, которой он был так предан десятилетиями.

– Возможно, вы недооцениваете положительный эффект, который может оказать ваше трудоустройство на новом месте, для ваших детей, – объясняет Натали.

– Положительный эффект? Сейчас я зарабатываю около 90 тысяч в год. Пособие по безработице, сколько… 250 баксов в неделю? Это и есть один из ваших положительных эффектов? […] И я думаю, что без пособия мне не останется ничего другого, как просто держать дочь на руках, пока она… ну, знаете, страдает от астмы, от которой я не смогу позволить себе лекарства, – отвечает Боб.

– Исследования показали, что дети, пережившие умеренную травму, чтобы справиться с ней, имеют тенденцию направлять все свое внимание на учебный процесс.

– Да пошли вы… Вот что подумают мои дети.

Поскольку Натали не удается нейтрализовать Боба, Райан берет это на себя:

– Для тебя важно, чтобы твои дети восхищались тобой?

– Да. Да, это так, – отвечает Боб.

– Ну, я сомневаюсь, что они когда-либо восхищались тобой, Боб.

– Эй, придурок, разве ты не должен успокаивать меня?

– Я не психиатр, Боб. Я как сигнал. Знаешь, почему дети обожают спортсменов?

– Не знаю… Потому что они спят с моделями нижнего белья?

– Нет. Это причина для нас обожать спортсменов. А дети любят их, потому что те идут за своей мечтой.

– Ну, я не умею забивать голы.

– Нет, но ты умеешь готовить. […] В твоем резюме написано, что ты изучал французское кулинарное искусство. […] И все же ты решил не следовать за мечтой, а работать здесь. Сколько тебе заплатили, чтобы ты отказался от мечты, Боб?

– Двадцать семь тысяч в год.

– И когда ты собирался остановиться, вернуться к занятию, которое делает тебя счастливым?

– Хороший вопрос…

– У тебя есть шанс, Боб. Второй шанс переродиться.

Посредничество Райана – яркий пример того, как позитивные эмоциональные приемы стали использоваться в современной организаторской сфере для перекладывания ответственности и для управления работниками с точки зрения их счастья. Райан затрагивает самолюбие Боба и разбирает его гнев и обиду, чтобы превратить эти чувства в вопрос собственного выбора и ответственности Боба. Ни менеджеры, ни компания, ни экономическая ситуация – обо всем этом Райан предпочитает не упоминать – не виноваты. Затем Бобу предлагается выход из ситуации, который полностью зависит от изменения его отношения и во всем отвечает его интересам. Сокращению теперь придается совершенно иной, позитивный смысл. Потеря работы представляется как отличный шанс для личной трансформации Боба, то есть как своего рода «перерождение», в ходе которого перед ним открываются новые возможности для достижения счастья. Теперь все в руках Боба.

Фильм «Мне бы в небо» пусть и небольшой, но яркий пример одного из способов применения понятия счастья в сфере организаций. Как утверждала Барбара Эренрейх, оно стало не только полезным идеологическим инструментом, позволяющим извиняться за некоторые жестокие аспекты рыночной экономики, оправдывая ее произвол и маскируя ее глупости1. Счастье также стали использовать для внедрения новых программ и методов, которые изменяют понятия работы и работника, подстраивая их под возникающие нужды и требования организационной среды, как мы убедимся далее. Действительно, если бы оно не было столь полезным, ни счастье, ни его сторонники не пользовались бы тем широким влиянием, которого они добились сегодня в организациях.

За кулисами счастливых организаций

С начала двадцатого века, но особенно с 1950-х годов, немногие ученые внесли подобный вклад в институционализацию определенных представлений о человеческом поведении, как это удалось экономистам и психологам. Экономическая и психологическая сферы переплелись, по крайней мере, со времен «Хоторнского эксперимента» Элтона Мэйо в 1930-х годах, и это переплетение усилилось во второй половине двадцатого века с постепенным появлением гибридных дисциплин и движений, таких как экономическая психология, управление человеческими ресурсами, исследование потребителей, маркетинг и коучинг, и это далеко не весь список. В важнейшие понятия, определяющие экономическое поведение, все больше проникает психологический язык, в то время как преобразования в рыночной экономике сильно влияют на основные психологические представления о поведении человека. Счастье и личные потребности – одни из наиболее показательных примеров общей терминологии, которые занимали умы экономистов и психологов последние пятьдесят лет2.

Гуманистическая психология отличилась психологической теоретизацией этих понятий и сильно способствовала соединению сфер экономики и психологии в индустриальной среде. Как утверждали Роджер Смит и Курт Данцигер, гуманистическая психология ответственна не только за то, что западные послевоенные общества превратились в «психологические общества»3 – по словам Абрахама Маслоу, «мы должны психологизировать человеческую природу»4, – но и за то, что психологические методы и техники человеческих потребностей и счастья с тех пор формируют организационные нужды. Теория мотивации Абрахама Маслоу и его всемирно известная «Пирамида потребностей» сыграли немаловажную роль в обоих аспектах. Конечно, гуманистическая