Алексей Иванов - Как кроили Украину

Алексей Иванов

Как кроили Украину

Чья Олеся из Полесья?

После Брест-Литовского мира территория современных Украины и Белоруссии оказалась под немецкой оккупацией. Поскольку подконтрольная немцам территория (сюда входят еще Польша и Прибалтика) в несколько раз превосходила территорию самой Германии да плюс к этому на дворе стоял уже 1918 год — четвертый год изматывающей первой мировой войны, — немцы решили не полагаться в вопросах контроля над оккупированной территорией только на свои силы и прибегли к услугам местных антироссийских сепаратистов. На Украине немцы поддержали сформированную еще до их прихода Украинскую Центральную Раду (УЦР), провозгласившую незадолго до этого независимость Украинской Народной Республики (УНР). Лояльность немцев была куплена ценой подписания кабального договора, на основании которого Украина вынуждена была обеспечивать Германию сырьем и продовольствием. А 25 марта 1918 года уже в Минске, также по инициативе и при поддержке немцев, была создана Белорусская Центральная Рада (БЦР), которая, в свою очередь, провозгласила независимость Белорусской Народной Республики (БНР). Тяжеловато, видимо, было у немцев с фантазией относительно названий подконтрольных государств. Так вот, в «Третьей уставной грамоте», провозгласившей «независимость» Белоруссии, говорилось, что юрисдикция БНР распространяется на: «все земли, где живет и имеет численное преимущество белорусский народ, а именно Могилевщина, белорусские части Минщины, Виленщины, Гродненщины, Витебщины, Смоленщины, Черниговщины и смежные части соседних губерний, заселенные белорусами».

Переводя с дореволюционной географии на современную, БНР требовала себе все Полесье, часть Волыни и даже немножко современной Киевщины. То есть граница «независимой Белоруссии» должна была проходить чуть ли не по окраинам Киева. Но проблема в том, что, исходя из принципа «обещать — не значит жениться», немцы посулили отдать Полесье УНР. Причем все, в том числе и северное — с городами Брест, Пинск, Мозырь и Гомель. Для УНР их «украинскость» сомнению не подлежала. В итоге и УНР, и БНР, уверовав в свою независимость, решили, как «в лучших домах Лондона», провести переговоры по поводу территориальных неурядиц.

В Киев в первых числах апреля 1918 года прибыла официальная делегация во главе с «народным секретарем БНР» Александром Цвикевичем. «Свидомые белорусы» столкнулись с нежеланием УНР признавать белорусскую независимость. Но 19 августа 1918 года переговоры все-таки начались. С украинской стороны делегацию возглавлял член Центральной Рады Лихнякевич.

Заверив друг друга в братских чувствах, «высокие договаривающиеся стороны» приступили к дележу территории. Но тут-то и нашла коса на камень. Делегация БНР настаивала на этнографическом принципе, делегация УНР — на географическом и экономическом подходе. После долгой и утомительной дискуссии делегации пришли к соломонову решению: делить необходимо по этническому принципу с учетом экономических и географических факторов. И тут каждая из делегаций извлекла карту этнографических земель. Причем каждая — свою. Белорусская делегация показала этнографическую карту Е. Карского 1917 года. Украинцы же продемонстрировали этнографическую карту, созданную для немецкого генштаба профессором Шеффером. Естественно, в соответствии с первой спорные территории заселены белорусами, а по второй — украинцами.

И кто после этого литвин?

А теперь хотелось бы сделать маленькое отступление по поводу «этнографических карт», которыми и тогда, и сейчас любят размахивать многие радикальные украинские политики. Обычно карты составлялись по двум принципам: или по языковому, или по второму самоназванию.

Языковой аспект. В Российской империи было множество карт, показывающих распространение тех или иных говоров или наречий. Условно они делились на четыре группы: южно-великорусская, северно-великорусская, малорусская и белорусская. Но среди ученых не было однозначного мнения, куда какой говор причислять. Особенно это касалось переходных диалектов. Например, одни причисляли полесские диалекты к малорусской группе, другие — к белорусской. А некоторые лингвисты вообще отрицали существование отдельной белорусской языковой группы, именуя ее западными говорами северо-великорусской группы.

Второй принцип составления этнографических карт брал за основу «второе самоназвание». Поскольку подавляющее большинство населения Белоруссии и Украины на вопрос «кто ты?» отвечало: «русские» или «руськие», задавался и уточняющий вопрос. И тут можно было услышать весьма экзотические ответы: тутейшие, чернорусы, хацюны, полищуки, пенчуки, малороссы, ятвяги, кривичи, белорусы, берестюки, украинцы, казаки, гидуны (даже так!), севрюки т. д., — кого в какую нацию занести зависело от политических пристрастий «картографа». Например, самоназвание «литвин». По-польски это значит «литовец». Белорусы утверждают, что это слово — синоним слова «белорус». На Украине исходят из того, что литвины — это субэтнос украинского народа, наподобие гуцулов или лемков. Так что в разные годы на спорных украинско-белорусских территориях получался абсолютно разный результат при переписи.

Возьмем, например, для справки Северное Полесье.

Данные российской военной статистики за 1875 год: малороссов — 85 %.

Перепись населения 1897 года: малороссов и белорусов практически поровну — по 40 %.

По переписи 1909 года около 90 % населения было причислено к русским.

По переписи 1931 года (когда этот край входил в состав Польши) ведущим этносом — более 50 % населения — стали уже «тутейшие». И резко возросло количество поляков — до 10 %.

В послевоенных переписях количество белорусов здесь прочно стабилизировалось в районе 85 %, количество же украинцев составило 3–4%.

Так что «этнографические» карты никак не могли ответить на вопрос «чья земля?». Переговоры между делегациями зашли в тупик.

Взять и разделить. Пополам

Начался поиск «третейского судьи». Сначала им захотел выступить руководитель УНР Михаил Грушевский. В качестве компромисса он предложил создать на спорных территориях «белорусскую автономию». Как назвал ее Михаил Сергеевич, — «белорусский Пьемонт». Но белорусы внутренне возмутились: это что за Пьемонт без Италии? Вежливо, но твердо отказались. Тогда в «третейцы» пригласили завкафедрой русской истории Киевского университета Довнар-Запольского. Украинская сторона пропустила факт, что Довнар-Запольский — белорус, и в итоге ученый заявил, что Белоруссия не только имеет право на все Полесье, но и на земли значительно южнее. Где точно должны были пролегать границы «Великобелоруссии», Донвар не объяснил, но южнее Полесья — это уже Подолье и почти Молдавия. Мотивировал профессор подобные притязания гениально просто: «на востоке наши белорусы обрусели, на западе значительно ополячены, а наша южная часть самая ценная и в национальном, и в экономическом отношении». С большим трудом делегации УНР удалось исключить господина профессора из переговорного процесса.

Договаривающиеся стороны попытались провести плебисцит на промышленных предприятиях Гомеля, выяснить, за кого рабочие: за БНР или УНР? Рабочие огорчили обе народные республики, поскольку в подавляющем своем большинстве высказывались за «единую и неделимую Россию». После этого у обеих делегаций пропало желание опрашивать население спорных территорий.

Тогда белорусы решили апеллировать напрямую к «хозяину» — немецким оккупационным властям. И неожиданно для себя получили поддержку. Начальник германского генштаба генерал Гинденбург приказал немецким картографам провести демаркацию «межгосударственной границы по белорусским меркам». Поддержка объяснялась в первую очередь старым проверенным лозунгом «разделяй и властвуй». До этого Германия сделала много «одолжений» УНР. Но Рада абсолютно не справлялась с возложенными на нее обязанностями. Она не обрела авторитета в обществе, не выстроила убедительной государственной структуры, занимаясь только принятием никем не замеченных громких законов и застольев после этого. Но самое главное, Рада не справлялась и с обещанными поставками сырья и продовольствия. Из-за этого 28 апреля 1918 года (без единого выстрела!) немцы упразднили УНР, а на ее месте была провозглашена «Украинская Держава» во главе с гетманом Павлом Скоропадским.

Делегация БНР все еще пребывала в Киеве и пыталась вступить в переговорный процесс с новоявленным украинским руководителем. Но Скоропадскому, решавшему важный самоидентификационный вопрос: я кто — русский генерал? украинский гетман? или же немецкий холуй? было не до проблем с марионеточной БНР.