Саад Минкаилов - Емеля с печи .Обобщенный портрет

Саад Минкаилов

Емеля с печи .Обобщенный портрет

О том, как русский мужик разочаровал Наполеона

Опять разговоры о построение гражданского общества в России. И непременно по европейскому образцу! Эта та тема, которую каждый раз в русской истории выставляют на обсуждение в периоды революционной смуты или очередного тяжелого политического кризиса. Вопрос – надо ли подражать Западу, считается не корректным и всерьез не рассматривается. Полемика идет о путях достижения социально-экономического и политического уровня европейских стран.

В зависимости от политической ориентации и интеллектуального уровня выступающего, можно встретить, как достаточно реалистические высказывания, так и абсурдные оценки с благими пожеланиями, и откровенное политическое шарлатанство. Случайные люди в политике, с газетно-журнальным мышлением по началу готовы рыть землю ради демократических преобразований. Сталкиваясь на каждом шагу с тщетностью таких попыток, их реформаторский пыл остывает и начинаются разговоры о том, что "у ней особенная стать", о преждевременности, о неподготовленности общества и т.д. Споры о том, чего больше в российской действительности европейского или азиатского, уводят от сути вопроса больше, чем приближают к пониманию. И правы те, которые говорят, что Япония, находящаяся на задворках Азии, намного ближе к Европе по экономическому развитию, общественному устройству, по ритму жизни.

Внешний фасад российского государства со всеми его институтами начали копировать с европейских стран со времен Петра I. По военно-техническому оснащению армии и по военно-прикладным наукам русские не намного отставали от западных стран, а в ХХ веке в некоторых отраслях даже опережали. Но никогда на территории, заселенной русскими, не возможно было скопировать социально-политическую систему, которая хотя бы отдаленно напоминала европейскую демократию. Верно, подмечено, что ХАРАКТЕР НАРОДА ЭТО ЕГО СУДЬБА. Даже школьнику ясно, что гражданское общество в европейских странах утвердилось не в результате одномоментной реформы или указа какого-нибудь "монарха-освободителя"; по сути, это результат непрерывной борьбы народов за свою свободу. Борьбы, как против иностранных, так и против собственных угнетателей. И какие бы хитроумные и коварные планы не строили власть имущие, чтобы удержаться на троне, они вынуждены были считаться с присущим для людей стремлением к справедливости и свободе. В свое время правители Франции осознали, что надо дать хотя бы столько свободы и дани уважения своим гражданам, чтобы те, наконец, прекратили выходить на баррикады и вешать аристократов на фонарях, чуть ли не каждые 15-20 лет. Что касается Англии, то ее парламент 13-го века является недосягаемым эталоном демократии для российской думы 21-го века. Мы далеки от того, чтобы идеализировать европейскую историю. Но нельзя не отметить то, что европейские народы не позволяли безнаказанно топтать свою свободу и унижать свое человеческое достоинство.

Подобные нравственные императивы, несмотря на их универсальный характер, трудно разглядеть в российском обществе. Были, конечно, восстания и бунты, но, знакомясь с русской историей, создается впечатление, что механизм бунтарской реакции у русского мужика зреет не на морально-психологическом уровне, а на животно-биологическом. Поэтому и воскликнул классик: "Не приведи Господь увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!". Основная масса русских – потомки крепостных крестьян. Никакая свобода, данная сверху, не изменяет у этого народа его крепостную психологию. Либеральные послабления воспринимаются ими как слабость власти. Поэтому власть жестоко подавляла любое восстание, и каждый раз ужесточала рабовладельческий режим. Русскому мужику это было близко и понятно – он провинился, барин прав. Сами русские о своем рабстве говорят порой более резко, чем наблюдатель со стороны, хотя не без, присущей им любви к самобичеванию. Их можно травить газом, посылать на смерть ради непонятных целей, доводить условия существования до скотского уровня, и найти другие способы измывательства – они не возмущаются. ОНИ ЖАЛУЮТСЯ. А те возмущения в телекамеру, что нам показывают, вытягивают журналисты. Потому что во всем мире по таким поводам принято возмущаться. А то не поверят, что Россию возможно "интегрировать" в цивилизованный мир. Но эти "возмущения" опять напоминают ЖАЛОБУ. Потому что вслед за ВОЗМУЩЕНИЕМ, оставленным без внимания, должно быть ДЕЙСТВИЕ. Но действие подменяется все той же ЖАЛОБОЙ, только в другой, более скулящей тональности.

По настоящему потомка крепостного раба возмущает и даже оскорбляет, когда не хватает водки или цены на нее не доступные. Место ВОДКИ в российской жизни – это отдельная тема. Это во все времена стратегический вопрос для любого уровня российской власти. Почему-то по количеству употребления спиртного русские не любят, чтобы их считали первыми. При составлении алкогольных рейтингов стараются затиснуть себя не на "призовое" место, а где- то в середины первой десятки, позади Франции, Ирландии и т. д. Но вряд ли это объективно. Вряд ли еще где-то можно найти народ, у которого "непьющий" синоним "больного". Русская патриотическая печать публикует устрашающие цифры, где отмечают, что ежегодно погибает до нескольких сот тысяч русских от НЕ КАЧЕСТВЕННОЙ водки (заметим, что причина не в пьянстве, а в некачественном алкоголе). Надо думать, что такое предупреждение сделает разборчивым русского мужика, который со времен застоя, не считал зазорным пить одеколон и сапожный крем. Повальный характер пьянства, отсутствие намека на нравственно детерминированное противоборство ему и вообще восприятие пьянства большинством населения как нормы жизни, заставляет русскую версию этого порока рассматривать в контексте духовной пустоты рабски обезличенного народа.

Интеллигенция не уставала поднимать РУССКИЙ ВОПРОС, пыталась познать причины, осознать свое положение и изменить ситуацию. Вся русская литература 19-го века – это бесконечная интроспекция, малоутешительные выводы о внутреннем содержании и туманная рекомендация "по капле выдавливать из себя раба". Некоторые и сегодня стараются не пить, организоваться в партию, группу, движение. "Все!", – говорят они, – "Больше не будут княжить над нами ни варяги, ни немцы, ни евреи!". Но организоваться рабы не способны изначально. Один русский – это один раб, много русских – это много рабов. И все. Нового качества нет. Нужен барин, чтобы эту толпу загнать на работу, на войну, в лагеря. Самостоятельно русские могут организоваться на очень короткое время, чтобы сойтись стенка на стенку и выплеснуть всю ярость, аккумулированного унижения, на другого раба. В очень редких случаях – на барина, и то только в том случае, если натравливать будет другой барин.

Любая, на слух привлекательная черта русского характера при внимательном рассмотрении воспринимается уже не столь однозначно. Энгельс, как военный историк, в свое время объяснил пресловутую стойкость русского солдата. Он писал в одной из своих статей, что русский крепостной солдат испытывает, гораздо больший страх перед офицером-помещиком, который стоит за его спиной, чем перед вражескими пушками. И далее сравнивая, поясняет, что француз, к примеру, исходя из природной сообразительности или немецкий солдат, исходя из элементарного здравого смысла, могут самостоятельно сменить позицию на более выгодную. Но русский, даже под угрозой окружения не сдвинется с места, потому что офицер (барин) приказал быть именно на этом месте.

В начале 90-х в одном историческом журнале была опубликована статья, где говорилось, что за 90 лет до отмены крепостного права, попыталась это сделать Екатерина II. Ей вроде было неудобно перед просвещенной Европой царствовать в рабовладельческом государстве. И это стимулировало в ней реформаторский зуд. Анализ причин, не состоявшейся реформы выглядел хотя и правдоподобно, но не убедительно. Вся вина возлагалась на русскую аристократию, которая якобы из-за своей классовой узколобости загасила на корню прогрессивную инициативу стыдливой немки.

Но причины таились не столько в злых боярах, сколько в самом мужике. И это подтвердилось в последующем историческом эксперименте Наполеона с походом на Россию. Как известно русские полководцы не вызывали у Наполеона никаких опасений. Он знал их излюбленную и единственную тактику – завалить неприятельские позиции огромной горой трупов собственных солдат и при этом иметь возможность повторить это "горообразование" столько раз, сколько потребуется, чтобы вызвать у противника состояние безысходности. С Наполеоном это не проходило. Он, как известно за всю кампанию не проиграл русским ни одного сражения, но при этом умудрился проиграть войну. Историки, писатели, публицисты до сих пор не потеряли интерес к этому историческому парадоксу. В качестве причин, повлекших роковой исход для французов, западные историки перечисляют русские морозы, русские просторы, русское бездорожье.