Михаил Вилькобрисский - Как делили Россию. История приватизации Страница 10

Он может передать их коммерческим банкам, увеличив записи на их счетах. Это можно сделать в форме кредита. Или же центральный банк может купить у коммерческого банка иностранную валюту за национальную. Есть еще один способ выпуска денег в обращение – эмиссии. Кроме коммерческих банков счет в Центральном банке есть у Министерства финансов. Это бюджет страны. Центральный банк может выпустить новые деньги в обращение, дав прямой кредит Министерству финансов.

Это в теории. Лучшим способом эмиссии во всем мире считается кредитная эмиссия, или рефинансирование, – финансирование Центральным банком коммерческих банков, которые потом будут из этих денег кредитовать предприятия. На практике же только при Матюхине Центральный банк России рефинансировал коммерческие банки, а они уже финансировали предприятия. При Геращенко и других руководителях Центральный банк не финансировал экономику России – ни через рефинансирование, ни через кредитование Минфина. Все дело в том, что кредитование бюджета России было запрещено Международным валютным фондом. У Центрального банка России все это время оставался единственный канал эмиссии – печатание новых денег для покупки иностранной валюты, что привязывало развитие российской экономики к компрадорской схеме вывоза сырья.

Говорит Михаил Хазин [9] :

Есть два очень важных показателя денежной массы, которые, собственно, и определяют ситуацию в этом секторе экономики. Что характерно, это вовсе не объем наличности, а объем кредитных денег и банковский (кредитный) мультипликатор. Собственно объем наличности определяется делением первого на второе.

Итак, объем кредитных денег (монетизация экономики). Современная экономика нормально функционирует в том случае, если объем кредитов примерно равен ВВП страны плюс-минус где-то 20 %. Такой объем кредитов был в СССР, практически во всех странах Европы, Японии, США до начала надувания «пузырей» и т. д. Если этот объем падает, то экономика падает вслед за ним, поскольку не обеспечивается опережающее финансирование производства.

Второй показатель скорее характеризует банковскую систему страны. Он показывает, насколько она увеличивает каждый рубль, попадающий в банки от граждан. Нормой здесь является значение от 4 до 6 – то есть объем выданных банковской системой кредитов должен превышать объем частных вкладов примерно в 4–6 раз. Соответственно, объем наличности (денежная база) должен составлять где-то от 16 до 25 % ВВП. Но это в идеале.

Если к власти в стране приходят маньяки, то они начинают эти пропорции менять. В частности, в 1990-е годы команда либерал-реформаторов, которая ничего не понимала ни в экономике, ни тем более в денежном обращении, начала резко занижать денежную базу, считая, что так она борется с инфляцией. Поскольку одновременно падал банковский мультипликатор (система госбанка была уже разрушена, а альтернативной нет до сих пор: рублевого кредитования в нашей стране в необходимом количестве не наблюдается), то стал бешено падать и объем кредита. В минимуме он опустился до уровня в 4 % ВВП, что теоретически должно было привести к полному коллапсу экономики, к ее падению в десятки раз.

Однако тогда люди оказались умнее, чем денежные власти: они заменили рубли на денежные суррогаты, что позволило сохранить экономику, хотя, конечно, проблемы были страшные (так называемый кризис неплатежей). Подробно об этом можно почитать в моем докладе, подготовленном для коллегии Министерства экономики в ноябре 1996 года, которая была отменена, поскольку либерал-реформаторы, возглавляющие министерство, правду знать не хотели: она мешала их абстрактным построениям.

Неучтенное налично-денежное обращение – это один из видов денежных суррогатов (оно еще бывает, кстати, не только рублевое). Есть и разные векселя, и прочие ценные бумаги, есть и вариант вывода денежного оборота за пределы страны. Это когда плата за купленную квартиру идет не со счета в российском банке на счет в российском банке и даже не путем переноса чемодана с долларами из одной ячейки в другую, а путем перечисления долларов или фунтов с одного офшорного счета на другой. Я, кстати, как-то задал вопрос нашим либерал-реформаторам, которые по-прежнему определяют пути развития российской экономики, как они определяют размер ВВП или хотя бы денежную массу – с учетом этих офшорных операций или без них, но ответа, естественно, не получил.

Так вот, поскольку наша банковская система усилиями тех же либерал-реформаторов категорически отказывается кредитовать российскую экономику рублями (предлагая такие условия кредитов, на которые нормальное предприятие согласиться не может), то банковский мультипликатор у нас довольно низкий. Точно его размер назвать сложно, поскольку у нас довольно высокий уровень теневого оборота и не совсем понятно, как его учитывать в расчете ВВП и объема кредита. Но в любом случае он сильно ниже нормы: скорее всего, находится где-то в интервале 2–2,5.

Это значит, что доля наличных денег в экономике у нас должна быть высокой, много выше, чем в других странах, – до 50 % ВВП даже без учета теневого оборота. И если в сегодняшней ситуации начать снижать объем наличных денег, то это неминуемо вызовет адекватное падение ВВП. Вот что на самом деле нам предлагает упомянутый в начале статьи персонаж, истинный «знаток» российской экономики. Разумеется, падение экономики будет не таким крупным, как сокращение наличности: народ перейдет на другие суррогаты, как это было в 90-е годы (см. вышеприведенный доклад). Но суть процесса от этого не изменится.

Для того чтобы улучшить ситуацию, нужно сделать несколько шагов. Первое – внедрить наконец систему рублевого рефинансирования банковской системы со стороны Центробанка. Она есть во всех странах, кроме нашей, и я не понимаю, почему мы ее не создаем. Разве что от затаенного преклонения либерал-реформаторов перед США: «Как же так, мы будем делать, как они! Они же великие, а мы кто?» После того как банковский мультипликатор дойдет до величины хотя бы в 4, у нас наличность в обороте автоматически уменьшится почти в 2 раза.

Далее нужно работать с налоговой системой, делая ее более адекватной реальным экономическим процессам, и только потом можно будет начать сокращать именно неучтенный налично-денежный оборот. Отметим, кстати: в начале 2000-х, когда после девальвации денежная система страны сильно оздоровилась (в частности, объем кредита вырос с 4–6 % ВВП до 20 % с лишним), объем неучтенной наличности упал как-то сам, без всякой борьбы с ним.

Разумеется, то, что написано выше, – это не план, а только контуры плана. План, кстати, частично был написан тогда, в 1990-е, его контуры есть и в приведенном докладе, но, естественно, либерал-реформаторы ничего в его рамках делать не собирались. Но даже и сейчас, если такая потребность возникнет, данный план можно написать за пару недель. И то, что его никто не пишет, говорит о том, что проблема в нашей стране – не в экономике, а в руководстве.

В результате того, что увеличение количества денег в стране было поставлено в зависимость не от реальных потребностей экономики в развитии и кредитовании, а от поступлений иностранной валюты в Россию, развитие экономики стало определяться экспортными возможностями страны, то есть нефтяным и газово-сырьевым экспортом. Не национальной промышленностью, а компрадорской буржуазией, контролирующей экспорт сырья из страны.

Хочу рассказать одну немного смешную, немного показательную историю тех далеких уже лет. В 1993 году состоялся первый и последний отчет Центрального банка России перед народом – перед российским парламентом. Нашу экспертную группу руководство российского парламента – Руслан Хасбулатов, Вениамин Соколов, Владимир Исправников (председатель Высшего экономического совета) – попросило просмотреть и дать комментарии и замечания. Мы обнаружили в отчете Центробанка, который был подготовлен тогдашним первым заместителем Виктора Геращенко Андреем Хандруевым, несколько существенных ошибок и неточностей. Как неточность мы определили несхождение баланса самого Центробанка на 800 млн. рублей. Подобная ситуация сейчас знакома каждому банковскому бухгалтеру – если взять баланс, сосчитанный с большой точностью, он будет сводиться. Если начать его постатейно округлять, то цифры сумм активов и пассивов могут не сойтись. Что и произошло. Это попало в нашу записку об отчете Центробанка, и депутат по фамилии, кажется, Субботин, глава кредитного комитета Верховного Совета, бывший обэхаэсник, выступал на трибуне в стиле Никиты Хрущева, чуть ли не стуча ботинком по трибуне: «Где 800 миллионов народных денег?»

В отчете Центробанка были еще две серьезные ошибки. Вплоть до недавних пор в России в хождении было громадное количество наличной иностранной валюты, в основном долларов США. Столько долларов, сколько было тогда в России, не было ни в одной стране мира. Долларами платили при покупке квартиры, выплачивали «черные зарплаты» и т. д. За доллары на биржах покупали ваучеры. То есть наличные (и безналичные) доллары в 1992–1993 годах фактически являлись средством обращения и их количество необходимо было учитывать при расчетах так называемых денежных агрегатов, на основании величин которых потом делаются прогнозы и заключения по многим параметрам экономики, в том числе и по уровню инфляции. Центробанк, не учитывая все эти годы обращение наличной иностранной валюты в России (а некоторое время в России наличных долларов было больше, чем наличных рублей), делал существенную ошибку в своих экономических расчетах и прогнозах. Эта тенденция сохранилась до сих пор. Еще один момент, который мы тогда отметили, это отсутствие в России нормальной системы эмиссии для финансирования и системы коммерческих банков для финансирования экономики страны.