Игорь Осовин - Путин против Медведева – схватка бульдогов под ковром Страница 10

Иначе говоря, в Ленсовет Путин пришёл позднее Медведева: где-то в октябре 1990 года, и вместе они проработали «бок о бок» ориентировочно до октября-ноября 1991 года, а потом…

А потом, когда 12 июня 1991 года Собчак был избран мэром Санкт-Петербурга (тогда ещё Ленинграда), Путин перешёл на работу в мэрию во вновь созданный Комитет по внешним связям. Медведев же осенью 1991 года перейти на работу в исполнительный орган муниципального управления не захотел. Своё решение Дмитрий Анатольевич в 2008 году объяснял так: «У меня в тот период возникло ощущение, что я себя в этой сфере исчерпал. Не знаю, почему оно возникло, но, во всяком случае, мне стало казаться, что я должен заняться чем-то другим – наукой, практическим правоведением».

Очень странное признание! Ведь это был период, когда разрабатывалось новое законодательство, на практическом, повседневном опыте закладывались новые правовые основы муниципального управления. Работа в мэрии одного из крупнейших городов СССР давала прекрасную возможность соединить теорию с практикой. Тем более что Медведев не оставлял преподавательской деятельности на юрфаке ЛГУ.

Необходимость соединения теории с практикой косвенно признавал и сам Дмитрий Медведев: в беседе с Николаем и Мариной Сванидзе он, вспоминая о начале своей преподавательской деятельности на юридическом факультете ЛГУ (глава «Об учёбе в университете»), замечал, что в начале 1990-х годов «студенты такие стали, что, если ты не подготовишься, будешь выглядеть просто полным профаном […]. Одно дело – рассказывать о праве, как принято было говорить, развитого социализма. А другое дело – рассказывать о праве периода перестройки […]. Всё было в динамике. Очень много было нового».

Тем не менее в октябре-ноябре 1991 года Медведев дистанцировался от работы в мэрии и, как он сам замечает, «полностью вернулся на кафедру гражданского права». Правда, с Путиным он договаривается о том, что будет на внештатной основе работать экспертом Комитета по внешним связям. Медведев вспоминает, что в Смольном, где располагалась мэрия, он появлялся один-два раза в неделю и с Путиным общался по широкому кругу вопросов.

«И в таком виде, – вспоминал Дмитрий Медведев в 2008 году, – мы работали в течение четырёх лет, до тех пор, пока команда Собчака не ушла из Смольного по итогам выборов».

Наиболее одиозные представители пресловутой «команды Собчака», как мы помним, начали покидать Смольный сразу после выборов 3 июля 1996 года. Советником председателя Ленсовета и внештатным экспертом путинского Комитета по внешним связям Медведев, как свидетельствует вышеприведённая цитата из воспоминаний самого Дмитрия Анатольевича и как следует из официальной биографии третьего Президента РФ на интернет-сайте главы Российского государства, был пять лет. А в период с октября-ноября 1991 года в течение четырёх лет (соответственно, максимум – до начала 1996 года) Медведев, являясь внештатным экспертом путинского КВС, появлялся в Смольном и общался с Путиным по «широкому кругу вопросов».

Чем же эксперту Медведеву приходилось заниматься в этот период? Ещё одна цитата из воспоминаний Дмитрия Анатольевича начала 2008 года. В этот период с Путиным ему приходилось общаться «прежде всего, по тем делам, которыми занимался Комитет по внешним связям. Это были правовые вопросы, внешнеэкономические, иногда я ездил в командировки. Кстати, для меня они были очень интересными. Я тогда впервые посетил ряд крупных государств, попробовал себя в решении практических правовых проблем. Всё это было крайне интересно».

Из слов Медведева недвусмысленно следует, что работа в мэрии исключительно с профессиональной точки зрения его крайне увлекала. Тогда непонятно, почему же этот интерес пропал осенью 1991 года? Причём пропал настолько, что Дмитрий Анатольевич предпочёл перейти в категорию внештатных советников путинского КВС?

Ещё раз напомним: с октября-ноября 1991 года Дмитрий Анатольевич предпочёл едва ли не полностью погрузиться в науку, ибо у него возникло ощущение, что в качестве эксперта-консультанта мэрии северной столицы он себя «полностью исчерпал». Что, впрочем, не помешало ему с прежней энергией исполнять функции эксперта при путинском Комитете, но уже – на внештатной основе. В чём тут дело?

Безусловно, во всех этих странных, на первый взгляд, оговорках и умолчаниях очевидно проглядывает стремление выстроить некую легенду прикрытия. О чём идёт речь? Необходимо учитывать два важных момента.

Когда в 2000 году в книге-интервью «От первого лица…» Путин вспоминает о своём знакомстве и работе с Медведевым в 1990–1996 годах, он говорит об этом периоде достаточно обтекаемо. Понятно почему: ставший Президентом РФ Владимир Путин только-только перетянул в Москву Дмитрия Медведева, и у него были достаточно большие планы по поводу карьеры своего бывшего внештатного эксперта. Важно было не «запалить» перспективный кадр каким бы то ни было упоминанием о его причастности к периоду крайне «неприятного полугодия», интерес к которому, когда Путин стал преемником Ельцина, с новой силой прорезался в российских СМИ. Сам Путин говорил о том, что, пригласив Медведева в столицу, хотел предложить ему возглавить Федеральную комиссию по ценным бумагам. «Он же специалист по рынку ценных бумаг», – добавлял Владимир Владимирович в 2000 году.

В конце 2007 – начале 2008 года ситуация была кардинально иной: Медведев уже был главным претендентом на пост Президента России. А это означало только одно: в его биографии не должно быть никаких тёмных пятен. Поэтому сам Медведев в беседах с Николаем и Мариной Сванидзе аккуратно, но достаточно чётко обходит «неприятное полугодие», давая понять вдумчивому читателю бестселлера под названием «Медведев», что уже с осени 1991 года он вроде как не был никоим образом причастен к работе мэрии Санкт-Петербурга.

Понятно почему: тот период ознаменовался грандиозным скандалом, в эпицентре которого, помимо Анатолия Собчака, оказался председатель Комитета по внешним связям мэрии тогда ещё г. Ленинграда – Владимир Путин.

Речь, конечно же, идёт о масштабной афере, связанной с бартерными поставками из-за рубежа продовольствия для Ленинграда в обмен на сырьё из государственных резервов. Денежный эквивалент этой аферы и сегодня поражает своим размахом. Но об этом более подробно – во второй главе книги.

«Зачистка» свидетелей

«Превращение России из мировой сверхдержавы в нищую страну – одно из самых любопытных событий в истории человечества. Это крушение произошло в мирное время всего за несколько лет. По темпам и масштабу этот крах не имеет в мировой истории прецедента», – написал в своей книге американский журналист Пол Хлебников, позже застреленный в Москве. (П. Хлебников. «Крёстный отец» Кремля Борис Березовский, или История разграбления России. Москва, 2000.)

Как верно подметил российский исследователь истории отечественных спецслужб Евгений Стригин, в основном выдвигают две противоположные версии, объясняющие эту загадку ХХ века. Одна из них базируется на том убеждении, что крушение советской системы было неизбежным в силу целого ряда объективных причин, а «причастность к нему тех или иных лиц – лишь случайность в общей закономерности».

Сторонники второй версии считают, что развал Советского Союза произошёл вследствие случайного стечения обстоятельств исключительно субъективного характера, которые сдетонировали под воздействием внешних сил.

Как видно, и та, и другая версии полностью не исключают наличие враждебных действий заинтересованных лиц, что, с конспирологической точки зрения, трактуется как заговор. Разница заключается лишь в том, в какой именно степени заговорщики (или – агенты влияния иностранных держав) смогли повлиять на конечный результат. С нашей точки зрения, их роль была куда более существенной, чем принято считать.

Так как данная тема достойна отдельного исследования, сейчас мы обозначим лишь тезисно основные этапы реализации беспрецедентной по своему масштабу и политическим последствиям операции, блестяще проведённой спецслужбами США.

Первый этап. Вербовка и последующее многолетнее карьерное взращивание своих агентов, прежде всего в идеологических структурах госаппарата и КГБ СССР – главном оплоте советского государственного строя. Профессионалам спецслужб хорошо известен такой тактический приём, как инициирование провала своих менее значимых агентов в целях продвижения по служебной лестнице ценного «крота», которому идут в зачёт «успешно проведённые операции». Чем выше в структуре КГБ поднимался «крот», тем больше возрастала цена очередного карьерного шага. В отношении контрразведчика Олега Калугина эта задача со стороны ЦРУ упрощалась тем обстоятельством, что жертвовать приходилось, в основном, не кадровыми американскими разведчиками, а советскими – из числа перебежчиков и так называемых двойных агентов, которых молодой генерал с изяществом и блеском «вычислял».