О. Селин - Косыгин. Вызов премьера (сборник) Страница 12

Как-то однажды на таком семинаре я выступила и сказала: предстоящая реформа касается всех – и легкой промышленности, и пищевиков, и отраслей промышленности группы «А». Но ведь это разные производства. Вот, допустим, на заводе имени Орджоникидзе сделали поточную линию за миллион рублей. На рынок или в магазин ее не понесешь, и ее отдают на ЗИЛ. Директор звонит Павлу Дмитриевичу Бородину и говорит: «Слушай, я тебе выставлю авизо, а ты мне заплати». Сегодня авизо, а завтра деньги уже на расчетном счету. А ведь мы, пищевики, свою продукцию должны всем людям продать. Так, у нас на «Красном Октябре» месячный план 15–16 миллионов рублей. И деньги эти мы должны со всей страны собрать.

Помню, Бачурин меня тогда спросил:

– А как быть?

– Очень просто, – ответила я. – Наши счета, счета пищевиков, делайте с отличительными признаками, хотя бы с какой-нибудь полосой. И если такой счет придет, к примеру, в хабаровский банк, чтобы там сразу поняли: он поступил от предприятия, которое работает в условиях эксперимента, и его счет надо сразу оплатить.

У себя на фабрике мы досконально изучили географию всего Союза и вместе с районным отделением Госбанка проанализировали сроки документооборота по стране. Например, мы точно знали, что если Москве мы отгрузили товар сегодня, то завтра получим деньги, из Смоленска оплаченный счет придет через три дня и так далее. Мы знали все: откуда деньги придут через неделю, откуда – через десять дней. Наши специалисты придумали очень удобную и наглядную схему-график, которую разбили по дням и месяцам, обозначив всех наших получателей. По ней смотрим: 1-го числа, допустим, Москве отгрузили продукции на 1 миллион рублей. Записываем на 2-е число: «Москва – 1 миллион». Из Владивостока поступление придет через пятнадцать дней. Пишем на 15-е – такой-то счет, такая-то сумма. И бухгалтер, когда идет в банк получать счета, выписки, знает, что 2-го числа мы должны получить из Москвы миллион, 4-го – из Смоленска сто тысяч. Но поступлений нет. Сразу звонки в местные банки – в чем дело? Получили ли счета? Ведь товар поступил, так почему его не оплатили? Знаете, мы потом, благодаря этой схеме, получали все деньги буквально день в день и имели четкую картину финансового состояния фабрики.

Когда в очередной раз собрались у Косыгина и Бачурин рассказал об этой схеме-графике, то Алексей Николаевич попросил меня детально все изложить. Выслушал, потом говорит:

– Молодцы! Вот это всем нужно брать на вооружение. Действительно, очень просто – полоса на счете плюс схема по документообороту.

Я не раз бывала на заседаниях Президиума Совета Министров СССР, когда обсуждали переход к экономической реформе. На одном из заседаний выступил Василий Николаевич Доенин, министр машиностроения для легкой и пищевой промышленности и бытовых приборов СССР.

– Алексей Николаевич, – сказал он, – а почему мы должны подводить итоги выполнения плана по выручке на расчетном счете? Разрешите нам считать не по выручке, а по выписке документов – вагон ворота прошел, значит, план выполнен.

Доенина поддержали, выступал еще кто-то из министров. Косыгин слушал. Знаете, как он умел слушать? Потом встал и говорит:

– Я что-то не понял, где я присутствую – на Совете Министров, там, где заседает правительство, или на профсоюзном собрании? Ведь как мы пришли к реформе? Мы вынуждены были пойти на нее, когда из рубля при Хрущеве сделали гривенник и на этом, на округлении цен, мы свели концы с концами. Да, вы отгрузите вагон, а мы не знаем, оплатят вам его заказчики или нет. Вы что, предлагаете теперь гривенник превратить в копейку? Народ нам больше не простит.

И сел. И все. Вопрос был снят.

А в следующий раз у меня произошла стычка с Василием Федоровичем Гарбузовым, министром финансов. Я выступала, все подробно рассказала. Потом Гарбузов вышел на трибуну:

– Алексей Николаевич, а вы не знаете, что у нее убыток почти 300 тысяч по жилищно-коммунальному хозяйству.

Тишина. Косыгин ищет меня взглядом. Я встала:

– Алексей Николаевич, мы всегда считали завоеванием Советской власти самое дешевое жилье. И это правильно. Мы строим много, и получается, что тот, кто делает для рабочих лучше, возводит больше жилья, хорошо его содержит, тот несет и наибольшие убытки. Нам дотацию никто не дает, мы сами покрываем расходы, и это тоже один из вопросов, который надо решать.

Он на меня так выразительно посмотрел:

– Ты что предлагаешь?

– Я предлагаю из баланса прибыли вынести эти расходы, ведь они не зависят от коллектива.

Косыгин сказал:

– Хорошо. Гриненко говорит дело. Давайте с этим согласимся. – И тут же – Василию Федоровичу: – Товарищ Гарбузов, вы усвоили урок политграмоты, который вам преподнесла Гриненко?

Прежде, чем нас «пустить в плавание», Алексей Николаевич дал указание всех директоров «пропустить» через комиссию, в состав которой входили: Н.К. Байбаков, В.П. Зотов, представители Госбанка, Стройбанка, а также различных министерств. На этой комиссии я докладывала о своем предприятии. Вопросов – миллион. Но все прошло хорошо. И только после этого наша фабрика официально стала работать в условиях эксперимента.

К новым условиям следовало подготовить не только директоров, руководителей, но и, что не менее важно, рабочих. Ведь от участия каждого зависят результаты общего дела. «Красный Октябрь» – большое предприятие, около ста бригад. Одним из непременных условий была максимальная экономия сырья. Надо было разъяснить каждому рабочему: от того, как он сработает на своем участке, получится та или иная отдача, эффективность.

Как же мы поступили?

Я позвонила Козловой, директору инженерно-экономического института имени Орджоникидзе:

– Олимпиада Васильевна, у тебя наберется для меня сто студентов?

– Зачем?

– Надо готовить фабрику к предстоящей реформе.

– Хорошо, дам.

Этих студентов мы распределили по всем бригадам, дали им темы по экономике производства, создали две программы: 12-часовую для рабочих и 24-часовую для инженерно-технического состава. Затем к нашей работе подключился и Плехановский институт. И начали мы готовить коллектив к реформе.

Вот пример из жизни. Специальный работник каждый день выбивает мешки из-под сахара. Делать это можно по-разному – если бездумно, механически, то из пустого мешка можно вытрясти примерно 100 граммов сахара (так называемый смет), который будет стоить две копейки за килограмм и который мы отдадим для кормления пчел. Или если подойти с умом, по-хозяйски (верхний слой смета снимать аккуратно, без мусора), она получит только 25 граммов смета, а остальные 75 граммов снова пойдут в производство. И мы популярно, «на пальцах» показали этим женщинам сколько они могут сберечь сахара и сколько это будет в переводе на деньги, да если сложить всю экономию по цехам и участкам, то на эти средства можно построить столько-то квартир. И для них это очень наглядно.

Или, допустим, говорим шоколадчицам: смотри, ты каплю уронила, а ведь это пятак валяется. Ты гривенник на тротуаре поднимешь, пятак поднимешь, а почему же на шоколад наступила? Это тоже пятак. Посмотри, сколько у тебя капель, сколько «пятаков» разлито. И на таких очень простых и доходчивых примерах мы весь коллектив подтянули.

Никогда не забуду одного эпизода. Был у нас как-то на фабрике Виктор Николаевич Соколов, один из министров. Я его провожала. Навстречу ветеран фабрики – тетя Ганя. В ботинках, в халате. Остановилась перед нами:

– Анна Андреевна, ты вот говорила, что капля воды денег стоит, а у меня кранты текуть и текуть. Вода льется и льется. Сколько я уже ее потеряла? Ты что, мне премию теперь не дашь?

Министр в изумлении буквально всплеснул руками:

– Батюшки! Вот это да! Какая предметная и конкретная экономика!

Вот так мы подготовили коллектив к реформе, разъясняя все на простых и понятных примерах.

На одном из заключительных заседаний Президиума Совета Министров СССР, посвященном реформе, нас, руководителей предприятий разделили по секциям. Я, конечно, попала в группу работников легкой и пищевой промышленности. Это – «Красный Октябрь», мясокомбинат, фабрики – обувная «Красная Заря», табачная «Дукат» и другие. Мы разработали положение о социалистическом предприятии группы «Б». В нем предусмотрели ряд положений, в частности, чтобы план был гибким, чтобы директор имел право менять его внутри квартала (по декадам и месяцам) в зависимости от обстановки, не меняя годовой и квартальный планы, которые включались в общий товарооборот страны.

На том же заседании присутствовал Петр Кондратьевич Носков. Тогда как раз организовывалась фирма «Большевичка» по пошиву мужских костюмов, при ней создавался известный в 60-х годах магазин-салон. Работали они на особых условиях, ставках. Петр Кондратьевич вместе с Косыгиным организовывал эту фирму и поэтому был в большом фаворе. Учитывая это, мы решили, что наши предложения по планированию выскажет Носков. Собрались в Кремле, в зале заседаний Совмина. Сижу я спокойно, знаю, что будет выступать Носков. Потом смотрю, а перед Косыгиным уже гора бумажек.