Виталий Третьяков - Конфликт с Западом. Уроки и последствия Страница 12

Прошедший год был для Путина как президента России и лично для него победным. Воссоединение с Крымом и успешное противостояние западным санкциям, посредством которых не удалось «порвать в клочья» российскую экономику и резко ослабить внутриполитические позиции самого Путина, – две главные в череде других победы Путина.

Он и вел себя в ходе разговора 16 апреля как победитель.

Но как спокойный и уверенный в себе победитель. Не кичился своими победами и даже фактически не упоминал о них. Никому не грозил.

Был великодушен: подождем, когда французы, как «порядочные люди», наконец отдадут деньги за не поставленные по контракту «Мистрали».

Путин был крайне аккуратен в описании и трактовке того, что происходит на Украине. Фактически лишь после настойчивого вопроса о возможности признания Россией независимости ДНР и ЛНР он корректно предположил, что если нынешняя киевская власть не будет вести себя «гибко», то этот вопрос решат люди, которые живут на землях Новороссии.

Я не думаю, что Путин верит в то, что Порошенко способен, хочет или имеет возможность проявить такую гибкость – из-за давления внутренних и внешних сил, требующих как раз не гибкости, а максимальной жесткости и жестокости, или по собственной слабохарактерности или недальновидности, неважно.

Но Путин опять дает шанс Порошенко. В принципе, Порошенко должен трижды в день, стоя на коленях, молиться перед портретом Путина, ибо сидит до сих пор в своем кресле в Киеве этот президент части Украины только потому, что хотя в это кресло его и посадил Вашингтон, но Путин до сих пор не произнес публично тех двух-трех фраз, которые, как только эти фразы донесутся до ушей миллионов русских на Украине, вышибут «Петра Алексеевича», как всякий раз вежливо именует его Путин, не только из президентского кресла, но и из страны вообще.

Путин давно уже не верит Америке. Но по отношению к ней использует риторику, построенную не на злобе или агрессивности, а исключительно на иронии, правда, порой весьма желчной. 16 апреля это стало совершенно очевидно, ибо Путин впервые (что отметил не только я) назвал США «Вашингтонским обкомом». До сих пор предельным уровнем его иронии по отношению к США было «наши американские друзья и партнеры». Сейчас же он воспользовался термином из лексикона российских антиамериканистов. Но без их ярости.

На Европу Путин не то что махнул рукой, но фактически почти прямо называет многие европейские страны «вассалами США». А с вассалов какой спрос? Люди они подневольные. Вот, видимо, почему 16 апреля Путин практически не упоминал Европу вообще и исторические великие европейские державы в своих ответах. В этом смысле даже прозвучавший в самом конце «прямой линии» рассказ о том, как канцлер Германии Шредер продолжал пить пиво, когда Путин ему говорил: «Бежать пора! Баня горит!», можно рассматривать как иллюстрацию этого отношения, подсознательно выскочившую из памяти Путина.

Я мог бы привести еще несколько примеров невозмутимого спокойствия Путина перед лицом брошенных России извне вызовов, но и сказанного, думаю, достаточно.

Гораздо меньше мне понравились ответы Путина на многие вопросы, касающиеся внутренней политики России, ее экономических и финансовых проблем и особенно хода реформ в сферах здравоохранения, образования, пенсионного обеспечения, но это отдельная тема.

Тут Путин явно исходил из того, что сразу продекларировал (и даже несколько раз повторил) в начале «прямой линии»: правительство проводит «оптимальный экономический курс».

Я уверен, что такую оценку не разделяет большинство населения страны. Причем в данном вопросе это большинство стоит не на стороне бывшего министра финансов Кудрина, критиковавшего правительство с позиций либералов-монетаристов, а на стороне «русского англичанина Джона», на своей и своих коров шкуре прочувствовавшего ущербность экономической политики.

Но теперь правительство России в его нынешнем составе может быть спокойным по крайней мере до конца ближайших думских выборов, а это осень следующего года. Оно более или менее обеспечило выживаемость российской экономики в условиях падения цен на нефть, экономических санкций и высокой инфляции. Это, видимо, пока все, что нужно Путину для того, чтобы заниматься теми проблемами, которые отнимают у него основную часть времени, и чтобы не беспокоиться по поводу экономических потрясений в оставшиеся до выборов 15 месяцев.

Словом, в ответах Путина, касающихся и внешней политики России, и ее внутриполитических и экономических проблем, я отчетливо вижу его любимую стратегическую линию поведения: Путин предпочитает без крайней нужды не делать резких политических и экономических движений. Прежде всего для того, чтобы сохранять стабильность и не совершать, вольно или невольно, крупных и катастрофических ошибок. При этом он внимательно наблюдает за действиями оппонентов, конкурентов и недругов России, разумно предполагая, что рано или поздно каждый из них сам совершит какую-нибудь катастрофическую ошибку. И вот тогда Путин этим непременно и стремительно воспользуется.

Собственно, так и случилось в прошлом году с Крымом. Путин, конечно, не строил дальние планы по его возвращению, но, когда обезумевшая украинская элита начала на Евромайдане сама крушить свое государство, Путин моментально сделал то, о чем 23 года мечтало абсолютное большинство жителей Крыма.

Думаю, Путин уверен, что, к сожалению, рано или поздно это случится и с юридически эфемерным, но реально террористическим и все более кровавым режимом Порошенко. Однако, вопреки совету Ницше, подталкивать стоящий перед пропастью Киев в спину Путин не намерен. Хотя бы потому, что тогда Москве придется опять брать всю ответственность за происходящее на себя.

Еще больше Путин надеется, что от края пропасти безумной конфронтации с Россией отойдет Евросоюз. Во всяком случае, Путин делает все, чтобы уговорить и этого потенциального самоубийцу сделать хотя бы несколько шагов назад.

Ну а не сделает, будет продолжать пить пиво, когда баня уже полыхает огнем, то не Путин будет в этом виноват. Не все же время ему спасать германских канцлеров и разных иных европейских политиков. У него задача другая – блюсти национальные интересы России. И пока это Путину удается. Во всяком случае, лучше, чем всем иным, кто занимал президентский пост до него.

2015 г.

Почему Путин победит, а Обама и Меркель проиграют

Споры о том, Обама ли обыграл Путина в украинском вопросе, или Путин обхитрил Обаму, продолжаются. Меркель, являющаяся то ли символом, то ли реальным главой Евросоюза, хоть боком, но в контексте этих споров тоже присутствует.

Кто кого перехитрил и кто кого обыграл тактически, я сейчас обсуждать не буду. И в общем-то меня интересуют не Путин, Обама и Меркель, так как я хочу поговорить не о тактике и не о персональной политике каждого из этих лидеров, а о национальной стратегии глобальных игроков, которых эта тройка представляет. То есть о России, США и Евросоюзе. Оставим в стороне личные качества, успехи и провалы двух президентов и одного канцлера. Поговорим об объективно вполне уже определившихся внешнеполитических линиях Вашингтона, Берлина-Брюсселя и Москвы. И описав и проанализировав эти линии, спрогнозируем, какая из них с неизбежностью должна победить.

За точку отсчета возьмем 1991 год, в конце которого перестала существовать одна из двух глобальных сверхдержав – Советский Союз. И зададимся вопросом: чем в связи с этим и после этого определялась геополитическая линия Евросоюза, США и России, ставшей по исторической и юридической справедливости правопреемницей СССР, правда, значительно уступающей ему в мощи и влиянии.

Если оставить за скобками все остальные факторы и обстоятельства международной политики, то ситуацию можно описать предельно ясно и кратко: началась борьба (а временами и война) за советское наследство.

Евросоюз пожелал подобрать все, что выпало из рук Москвы – прежде всего, естественно, в Европе. Как часто бывает при резком ослаблении давнего конкурента, его удачливого соперника охватывает беспредельная алчность. Так и случилось: Евросоюз стал безоглядно вбирать в себя все, что после 1991 года плохо лежало на постсоветском пространстве.

На момент ликвидации СССР Евросоюз насчитывал всего 12 стран, причем это были, так сказать, классические европейские страны Западной, Центральной и Южной Европы. В 1995 году к ним прибавилась Австрия и две страны Северной Европы. И членов ЕС стало 15 – как в СССР союзных республик.

В 2000-е годы Евросоюз вобрал в себя еще 13 государств, причем в основном это были как раз страны бывшего советского блока (Балканы) и территории бывшего СССР (Прибалтика). То есть число членов ЕС выросло почти вдвое.

Аппетит, особенно у обжоры, приходит во время еды. Евросоюз раскрыл рот и на Грузию, Молдову и Украину. Правда, это не получилось, но тенденция показательна: алчность требовала проглотить все, что когда-то было под контролем Москвы.