Норман Кон - Благословение на геноцид. Миф о всемирном заговоре евреев и «Протоколах сионских мудрецов» Страница 13

Хорошо известно, что «Союз русского народа» привлекал уголовников для организации убийств и погромов. И хотя в высшем свете считалось дурным тоном принимать деятелей «Черной сотни», это не мешало их организации получать весомую поддержку со стороны некоторых церковных деятелей и государства. Среди ее руководителей был епископ, монастыри печатали черносотенные листовки, ее эмблемы и знамена выставлялись в храмах, священники призывали свою паству молиться за успехи «Союза» и принимать участие в его деятельности.[47] Правительство со своей стороны оказывало организации любую помощь. Известно, что ежегодно «Союз русского народа» получал 2500 тыс. рублей в виде государственных субсидий. Ему было предоставлено право апелляции по поводу освобождения любого своего члена, арестованного за участие в погромах. Более того, «Союз» пользовался полным одобрением царя, который восхвалял его как блистательный пример справедливости и порядка и с удовольствием носил его значок на лацкане военного сюртука. Во время процесса над Бейлисом по обвинению в ритуальном убийстве Николай II даже направил поздравительную телеграмму лидерам организации за их попытки добиться осуждения «виновных».[48]

Интересна история меморандума Ламздорфа, которая свидетельствует, что даже международная политика России испытывала на себе влияние «Черной сотни». Перед лицом растущего либерализма министр иностранных дел граф В.Н. Ламздорф в 1906 году подготовил секретный меморандум, в котором рекомендовал, чтобы Россия, Германия и Ватикан предприняли общие действия, направленные против Всемирного еврейского союза и против Франции, которую союз использует как инструмент. Кампания за расширение избирательных прав и либерализацию режима, объяснял граф, является попросту уловкой, чтобы модернизировать Россию, которая, «будучи крестьянским государством, а также монархическим и православным», все еще оставалась бастионом на пути к мировому господству жидомасонов, действующих из Парижа. Правда, меморандум Ламздорфа был очень скоро положен под сукно его преемником на посту министра иностранных дел Извольским, но следует отметить, что царь наложил следующую резолюцию на полях меморандума: «Переговоры следует начать немедленно. Я целиком разделяю выраженное здесь мнение».[49]

Такова была общественная атмосфера, когда «Протоколы» начали входить в моду. О том, как серьезно они были восприняты в некоторых кругах и как слепо им верили, свидетельствует неопубликованное письмо, которое бывший журналист консервативного направления И. Колышко, известный под псевдонимом Баян, написал Бурцеву во время Бернского процесса, когда оба они, уже как эмигранты, жили во Франции:

«7 сентября 1934 г.

Многоуважаемый Владимир Львович!

Вы спрашиваете меня как бывшего журналиста… известно ли мне что-нибудь о так называемых «Протоколах сионских мудрецов»…

Чтобы помочь Вам вернее оценить мои воспоминания, думаю, необходимо рассказать Вам, что в то время мои симпатии были отданы правым кругам в России… людям, которые проповедовали антисемитизм… и в результате этого я обращал особое внимание на все то, что попадало ко мне из их лагеря. Не могу отрицать, что, когда «Протоколы» появились впервые, они произвели сильное впечатление и на меня лично. Как Вам известно, каждый верит в то, во что хочет верить. Люди, в кругу которых я вращался, абсолютно уверовали в подлинность этого документа. Затем постепенно усилия левых начали подрывать веру… мы начали сомневаться, и вся конструкция… начала распадаться под воздействием критики (и фактов); вначале это был довольно медленный процесс, затем он пошел все быстрее. Насколько я помню… и я наконец был сломлен в начале войны. Во время первой мировой войны я не слышал ничего о «Протоколах» в России вплоть до 1917 года… В России споры были исчерпаны. Я не информирован, как и каким образом «Протоколы» были переданы на Запад — во Францию, Англию и Германию. Потому что для меня этот вопрос был решен раз и навсегда… Казалось, невозможно, чтобы «Протоколы» вновь обрели жизнь и взбудоражили человечество…

С глубоким уважением и преданностью

Действительно, успех «Протоколов» в довоенный период был весьма ограниченным. Н.Д. Жевахов рассказывал о том, как Нилус жаловался ему в 1913 году:

«Я не могу найти аудиторию, которая бы отнеслась к «Протоколам» с пристальным вниманием, которого они заслуживают. Их читают, критикуют, часто высмеивают, но очень мало таких, которые придают им действительно важное значение, видят в них реальную угрозу христианству, программу разрушения христианского порядка, программу завоевания всего мира евреями. Этому никто не верит».[51]

Несколько лет спустя Марков 2-й в письме, сохранившемся в Вейнеровской библиотеке, сокрушался по поводу того, что «Союз русского народа» не придал должного значения «Протоколам» и поэтому не смог предупредить русскую революцию.

Нельзя забывать, что в отношении к «Протоколам» многое зависело от царя, и в конце концов царь, хотя и напуганный еврейско-масонским заговором, вынужден был признать «Протоколы» подложными. Это было зафиксировано генералом К.И. Глобачевым, бывшим одно время начальником петербургского охранного отделения; его заявление было оглашено Бурцевым на суде в Берне. Глобачев рассказывал, как после многочисленных и безуспешных, попыток «Протоколы» были наконец представлены высочайшему вниманию в революционный 1905 год. «Чтение «протоколов», — свидетельствовал Глобачев, — произвело очень сильное впечатление на Николая II, который с того момента сделал их как бы своим политическим руководством. Характерны пометки, сделанные им на полях представленного ему экземпляра:

«Какая глубина мысли!», «Какая предусмотрительность!», «Какое точное выполнение своей программы!», «Наш 1905 год точно под дирижерство мудрецов», «Не может быть сомнений в их подлинности», «Всюду видна направляющая и разрушающая рука еврейства» и т. д.

Заинтересовавшись получением «протоколов», Николай II обратил внимание на заграничную агентуру и наградил многих орденами и денежными наградами…

Деятели «Союза Русского Народа», как Шмаков, Марков II и др., обратились в министерство внутренних дел за разрешением широко использовать «протоколы» для борьбы с воинствующим еврейством.

Под давлением Лопухина, Столыпин приказал произвести секретное расследование об их происхождении двум жандармским офицерам Мартынову и Васильеву.

Дознание установило совершенно точно подложность «протоколов» и их авторов. Столыпин доложил все Николаю II, который был глубоко потрясен всем этим. На докладе же правых о возможности использовать их все же для антиеврейской пропаганды Николай II написал: «Протоколы изъять, нельзя чистое дело защищать грязными способами».[52]

Положение изменилось в 1917–1918 годах, когда вначале царь, а за ним и Временное правительство были свергнуты; большевики захватили власть, началась гражданская война. Обстоятельством, которое способствовало распространению «Протоколов» по всему миру, явился расстрел императорской семьи в Екатеринбурге (ныне Свердловск) 17 июля 1918 года. Здесь удивительную роль сыграл случай. Итак, за несколько месяцев до убийства в Екатеринбурге низложенная императрица получила от своей подруги Зинаиды Сергеевны Толстой экземпляр книги Нилуса с «Протоколами». Если судить по письму, которое Александра Федоровна послала своей любимой подруге Анне Вырубовой 20 марта 1918 года, книга вряд ли произвела на нее сильное впечатление: «Зина мне прислала книгу «Великое в малом» Нилуса. Я читаю ее с интересом». Такой лаконичный комментарий вряд ли может свидетельствовать о большом интересе к книге, да и царица, женщина хотя и недалекая, суеверная и истеричная, на самом деле была менее настроена против евреев, чем ее супруг. Из ее корреспонденции известны случаи, когда она конфликтовала с царем из-за его антисемитской политики. Ирония судьбы в том, что именно смерть царицы больше, чем что-либо другое, принесла мировую славу старой и полузабытой антисемитской фальшивке.

Случаю было угодно, чтобы императрица взяла с собой книгу Нилуса в последнее пристанище, в дом Ипатьева в Екатеринбурге. Через неделю после расстрела императорской семьи большевики ушли из Екатеринбурга, и город заняли белые; 28 июля останки императорской семьи, рассеченные на части и полуобгоревшие, были обнаружены в стволе заброшенной шахты в соседнем лесу. В это время судебный следователь Наметкин составлял список вещей, обнаруженных в доме Ипатьева. Он нашел три книги, принадлежавшие императрице: первый том «Войны и мира», Библию на русском языке и «Великое в малом» Нилуса.