Книга для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР - Автор Неизвестен Страница 13

9. Во время этой кампании мы должны сменовеховским попам дать возможность открыто высказываться в определенном духе. Нет более бешеного ругателя, как оппозиционный поп. Уже сейчас некоторые из них в наших газетах обличают епископов поименно в содомных грехах и пр. Думаю, что следует разрешить им и даже внушить им необходимость собственного органа, скажем, еженедельника для подготовки созыва собора в определенный срок. Мы получим, таким образом, неоценимый агитационный материал. Может быть, даже удастся поставить несколько таких изданий в разных концах страны. Мы до завершения изъятия сосредоточиваемся исключительно на этой практической задаче, которую ведем по-прежнему исключительно под углом зрения помощи голодающим. Попутно расправляемся вечекистскими способами с контрреволюционными попами, ответственными за Шую и пр.

10. К моменту созыва собора нам надо подготовить теоретическую и пропагандистскую кампанию против обновленной церкви. Просто перескочить через буржуазную реформацию церкви не удастся. Надо, стало быть, превратить ее в выкидыш. А для этого надо прежде всего вооружить партию историко-теоретическим пониманием судеб православной церкви и ее взаимоотношений с государством, классами и пролетарской революцией.

11. Надо уже сейчас заказать одну программно-теоретическую брошюру, может быть, с привлечением к этому делу М. Н. Покровского, если у него есть малейшая возможность.

Практические выводы для совещания секретарей губпарткомов и предгубисполкомов

1. Провести агиткампанию в самом широком масштабе. Устранить как слезливое благочестие, так и глумление.

2. Расколоть духовенство.

3. Изъять ценности как следует быть. Если было допущено попустительство, исправить.

4. Расправиться с черносотенными попами.

5. Побудить определиться и открыто выступить сменовеховских попов. Взять их на учет. Неофициально поддерживать.

6. Теоретически и практически подготовиться ко второй кампании. Выделить для этого одного партийного «спеца» по делам церкви.

Л. Троцкий

Цит. по: Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922–1925 гг./ Сост. Н. Н. Покровский и С. Г. Петров. Т. 1. М.; Новосибирск, 1997. С. 161–164.

№ 6

Записка В. И. Ленина И. В. Сталину

16 июля 1922 г.

т. Сталин!

К вопросу о высылке из России меньшевиков, н. — с-ов, кадетов и т. п. я бы хотел задать несколько вопросов ввиду того, что эта операция, начатая до моего отпуска, не закончена и сейчас.

Решено ли «искоренить» всех энесов? Пешехонова[7], Мякотина[8], Горнфельда[9]? Петрищева и др. По-моему, всех выслать. Вреднее всякого эсера, ибо ловчее.

То же А. Н. Потресов, Изгоев[10] и все сотрудники «Экономиста»[11] (Озеров[12] и мн. мн. другие). Ме-ки Розанов[13] (враг хитрый), Вигдорчик[14] (Мигуло, или как-то в этом роде), Любовь Никол. Радченко[15] и ее молодая дочь (понаслышке — злейшие враги большевизма); Н. А. Рожков (надо его выслать; неисправим); С. Л. Франк (автор «Методологии»)[16]. Комиссия под надзором Манцева[17], Мессинга[18] и др. должна представить списки, и надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго.

Насчет Лежнева[19] (бывший «День») очень подумать: не выслать ли? Всегда будет коварнейшим, насколько я могу судить по прочитанным его статьям.

Озеров, как и все сотрудники «Экономиста», — враги самые беспощадные. Всех их — вон из России.

Делать это надо сразу. К концу процесса эсеров, не позже. Арестовать несколько сот, и без объявления мотивов — выезжайте, господа!

Всех авторов «Дома литераторов», питерской «Мысли»[20]; Харьков обшарить, мы его не знаем, это для нас «заграница». Чистить надо быстро, не позже конца процесса эсеров.

Обратите внимание на литераторов в Питере (адреса, «Нов. Русская книга», № 4, 1922 г., с. 37) и на список частных издательств (с. 29)[21].

С к. прив. Ленин

Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 544–545.

Глава четвертая

Государственный террор в 1930-е гг

№ 1

Из совершенно секретной записки инструктора Нарымского окружкома партии В. А. Величко И. В. Сталину, Р. И. Эйхе и секретарю Нарымского окружкома К. И. Лебиц о судьбе трудпоселенцев

3–22 августа 1933 г.[22]

29 и 30 апреля этого года из Москвы и Ленинграда были отправлены на трудовое поселение два эшелона деклассированных элементов. Эти эшелоны, подбирая по пути следования подобный же контингент, прибыли в г. Томск, а затем на баржах — в Нарымский округ.

18 мая первый и 26 мая второй эшелоны, состоя из трех барж, были высажены на реке Оби у устья о. Назина, на остров Назина, против остяцко-русского поселка и пристани этого же названия (Александровский район, Северная окраина Нарымского округа).

Первый эшелон составлял 5 070 человек, второй — 1 044. Всего — 6 114 человек. В пути, особенно в баржах, люди находились в крайне тяжелом состоянии: скверное питание, скученность, недостаток воздуха, массовая расправа наиболее отъявленной части над наиболее слабой (несмотря на сильный конвой). В результате — помимо всего прочего — высокая смертность. Например, в первом эшелоне она достигала 35–40 человек в день.

Показателен в данном случае такой факт: первый эшелон пристал к острову в прекрасный солнечный день. Было очень тепло. В первую очередь на берег были вынесены до 40 трупов, и потому что было тепло, а люди не видели солнца, могильщикам было разрешено отдохнуть, а затем приступать к своей работе. Пока могильщики отдыхали, мертвецы начали оживать. Они стонали, звали о помощи, и некоторые из них поползли по песку к людям. Так из этих трупов ожили и стали на ноги восемь человек.

Жизнь в баржах оказалась роскошью, а пережитые там трудности — сущими пустяками по сравнению с тем, что постигло эти оба эшелона на острове Назина (здесь должна была произойти разбивка людей по группам для расселения поселками в верховьях р. Назиной).

Сам остров оказался совершенно девственным, без каких-то ни было построек. Люди были высажены в том виде, в каком они были взяты в городах и на вокзалах: в весенней одежде, без постельных принадлежностей, очень многие босые.

При этом на острове не оказалось никаких инструментов, ни крошки продовольствия, весь хлеб вышел и в баржах, поблизости также продовольствия не оказалось. А все медикаменты, предназначенные для обслуживания эшелонов и следовавшие вместе с эшелонами, были отобраны еще в г. Томске […].

Жизнь на острове началась.

На второй день прибытия первого эшелона, 19/V, выпал снег, поднялся ветер, а затем мороз. Голодные, истощенные люди, без кровли, не имея никаких инструментов и в главной своей массе трудовых навыков, и тем более навыков организованной борьбы с трудностями, очутились в безвыходном положении. Обледеневшие, они были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову и есть гнилушки, кору, особенно мох и пр. Трудно сказать, была ли возможность делать что-либо другое, потому что трое суток никому никакого продовольствия не выдавалось. По острову пошли пожары, дым. Люди начали умирать. Они заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения и холода, от ожогов и сырости, которая окружала людей.