Авигдор Эскин - Еврейский взгляд на русский вопрос Страница 14

Сотни исписанных страниц книги «Двести лет вместе» – и ни слова об истинном Израиле. Солженицын будто и знать не хочет, как Израиль передавал из рода в род Б-жественное откровение на горе Синай, слова пророков, мудрость Талмуда, мессианское учение Зоара, Ицхака Лурье (Ари) и Виленского Гаона. Кстати, о писателях. В наших домах стоят тысячи книг, написанных мудрецами Израиля, на которых воспитывались верные традиции предки. На них воспитываются наши дети. Они не вместились в рамки важнейшего исследования, проделанного Солженицыным. Александр Исаевич ухитрился процитировать нам сотни авторов периферийного значения, но словом не обмолвиться о тех, кто есть основа, оплот и избранность Израиля.

Мне возразят, что Солженицын пишет не обо всей истории Израиля, но о двухстах годах вместе. Тогда давайте поговорим о тех выдающихся евреях, которые писали и наставляли и перенеслись в новые времена в подлинном величии духовных классиков. Жил же в Вильно Гаон, рабби Элиягу. Вот передо мной тома его святого учения по Книге Книг, закону Торы и Зоару. Рядом дюжина томов произведений рава Авраама-Ицхака Кука – величайшего мудреца и мессианского провидца двадцатого века. Тоже уроженец России, начавший там свой путь и ставший для обновленного Израиля святителем и провидцем. Тут же десяток томов Хофец Хайима – неоспоримо одного из самых влиятельных еврейских мудрецов и лидеров первой половины ушедшего века. Кстати, а разве ученики Гаона и большинство хасидских авторов жили не на территории России в рамках этих же двухсот лет? Вижу еще множество томов на своей книжной полке. Истинные лидеры и духовные подвижники. Но о них почти ни слова в книгах Солженицына.

Почему писатель сосредоточился на внешнем и периферийном? Похоже, он осознанно избегал не только углубления, но и базисного соприкосновения с темой духа Израиля. В процессе написания книги он не встретился ни с одним знатоком Торы и традиции.

Упомянутый выше Хофец Хайим ведь был не просто признанным религиозным авторитетом, но и реальным духовным лидером всемирного движения «Агудат Исраэль». Ему принадлежат слова: «Будь я моложе, сам бы пошел воевать огнем и мечом против еврейских коммунистов так же, как Маккавеи воевали против «эллинизированных» в их время». А потом распорядился наложить смертное проклятие «пульса денура» на Троцкого. (В наше время такое проклятие было наложено на премьера Рабина за преступление землепродавства.) Его позицию разделяли все крупные раввинские авторитеты. Задолго до Солженицына они призывали покаяться всех, кто отошел от Торы и принял участие в кровавом грехопадении. Раз уж говорим о духовенстве, то уместно спросить, а так ли однозначно выступили духовные наставники Солженицына против кровавого Октября?

Тут же остановимся на грубой и косолапой кривде, будто евреи не пострадали от ленинско-сталинского террора до Великой Отечественной войны, исключая сторонников Троцкого. Интересно, откуда у писателя такие сведения? Неужели он готов всерьез утверждать, что в процентном отношении жертв у евреев было меньше, чем у коренного населения? Ни слова о преследованиях раввинов, среди которых были и такие виднейшие духовные предводители, как хасидские лидеры. Мы располагаем длинными списками замученных и расстрелянных раввинов как в довоенное, так и в послевоенное время. У Солженицына – ни слова. А как сумел он обойти полумолчанием разгром всех сионистских организаций, которые пользовались до революции поддержкой подавляющего большинства евреев России? Жить не по лжи. Так и писать не по лжи!

А чего стоят упорные попытки показать, что евреев мало видели на передовой в годы Великой Отечественной войны? Писатель сам приводит данные о том, что евреи участвовали в войне наравне с другими, согласно данным Министерства обороны. Это обозначает, что – значимо больше других, потому что уже в те времена немалый процент евреев записывались русскими. Тогда говорится, что в армии были, но на передовой мало оказывались. И откуда такие сведения? Ответ: такое впечатление сложилось в народе. Так и написал ведь.

А какое впечатление сложилось в народе о проценте евреев среди власовцев и прочих предателей, перешедших на сторону Гитлера во время войны? И почему бы не написать об этом тоже?

Рядом с цитатами из Вейнингера находим пространные обвинения евреев в отсутствии самокритики. И тут я не могу не воскликнуть: насколько должен быть человек ослеплен ненавистью, чтобы писать такое? Евреи являются несомненными чемпионами мира по самобичеванию. Достаточно приводимых самим Солженицыным цитат из еврейских обрусевших ренегатов, чтобы опровергнуть его посыл.

Я верю Солженицыну, что ему лично приходилось сталкиваться с проявлениями еврейской клановости. Но своему опыту изнутри верю еще больше и не могу не списать на бушующую фобию писателя неустанное возвращение к еврейскому умению обустраиваться, когда один приводит и покрывает другого. Такие проявления национальной солидарности вполне приветственны в пределах рамок справедливости и нравственности по отношению ко всем. Но почему мне не пришлось столкнуться даже с этим? Помню, как травили меня в моей 112-й школе за выступление в поддержку Солженицына. Да и как забыть собственных родственников и знакомых, проклявших меня за Израиль, за Тору, за кипу на голове. Правда, с момента присоединения к неофициальному еврейскому движению в Москве, я почувствовал еврейскую солидарность. Я также ее ощутил еще в Москве при общении с посетившим СССР в 1977 году другом раввина Кахане Лео Гринблюмом. Но это была совершенно другого вида общность, ничем не напоминающая описанную Солженицыным.

Еврейско-русский симбиоз отличается силой боли, но и силой радости. Только фобия может вынудить человека представить еврейское отношение к России как высокомерное и отчужденное. Бесчисленное множество евреев, служивших верой и правдой и бескорыстно «Советской Родине», – это не миф. А это вылилось в мировое лидерство в делах внешней разведки, науки, искусства, военной мощи. Здесь можно говорить о решающем вкладе евреев в мощь СССР. Они руководствовались явно не еврейскими интересами, а именно преданностью СССР и русскому народу. И еще: кто сложил все песни любви к России, русскому полю, к реке Волге? Кто возрождал народную песенную традицию русского народа с такой любовью? Оговорюсь, что самому мне это было чуждо во времена проживания в СССР, но раз уж разбираем наш симбиоз, то во всех подробностях.

Пришло время задать важнейший вопрос нашим русским собеседникам по урокам нашей совместной истории. Во всех рассуждениях и обсуждениях мы принимаем наличие либерализма у евреев как врожденный порок. Однако попробуем вникнуть в сознание первых еврейских диссидентов, пошедших вслед за народовольцами к русскому народу. Излишне доказывать, что эти люди были движимы беззаветной любовью к русскому народу и желанием слиться с ним. Это замечание верно и по отношению к основной массе революционеров того времени.

Иными словами, правдивее будет определять душевное состояние евреев, избравших путь революции и Ленина как «обрусение». Они хотели открыть для себя этот громадный и просторный русский мир через любовь к простому русскому народу. Помню с самого детства, с какой убежденностью и назойливостью пытались до меня донести представители того поколения евреев, что простые русские люди – это авангард человечества. И всегда подчеркивали, как до революции процент знавших грамоту среди них был ужасающе низок, а сейчас именно эти люди обогнали весь мир по достижениям в области науки и искусства. Многие из моих старших собеседников были в прошлом учителями. Как-то вовсе позабылось, что ворвавшаяся в русскую систему образования еврейская элита двадцатых и тридцатых воспитала новую русскую элиту. Увы, упущена важнейшая составная русско-еврейского узла и Солженицыным, и всеми прочими.

А коли вглубь копаем, то придем к вопросу, ведущему к новым воспламененным и болезненным дискуссиям: проглотившие и усвоившие русскую культуру евреи шли в смуту, атеизм и противление власти. Если их ортодоксальные в иудаизме отцы и соседи делали выбор в пользу жесткой отделенности от русского мира, но о свержении самодержавия и не помышляли, то эти вышли на борьбу именно по мере насыщения русской культурой. Иными словами, местечковые евреи не несли в себе никакого революционного потенциала, покуда не открывали для себя русского слова.

Будучи в России долгое время пассивным и притесняемым меньшинством, евреи никак не могли стать во главе общероссийской смуты, но нашлось активное меньшинство присоединившихся к ней через приобщение к русской культуре. Мы понимаем, что их приобщение к русскому слову происходило не через труды славянофилов. Тем не менее, мы вправе требовать от любого исследователя русско-еврейского революционного грехопадения озадачиться вопросом: что есть в русской культуре, толкающее интеллигенцию к сопротивлению всем основам самодержавия, народности и веры?