Энвер Ходжа - Хрущев убил Сталина дважды Страница 14

С нашей стороны прилагались усилия и были достигнуты результаты в борьбе за изоляцию лидеров реакции и откол заблудившихся элементов от ее рядов. Мы не можем подробно сказать, как поступали в Греции, однако мы критиковали товарищей из руководства Коммунистической партии Греции за то, что ЭАМ и сами они допустили большую принципиальную и политическую ошибку — Национально-освободительную борьбу греческого народа они подчинили англо-американской стратегии и почти поставили под командование англичан и Средиземноморского штаба. Критику мы адресовали лично товарищу Никосу Захариадису…

Партизанская армия, говорили мы нашим греческим товарищам, в первую очередь, должна связаться с народом, от которого она оторвана и без которого она не может существовать. Народ должен научиться бороться вместе с армией, содействовать ей и любить ее как свою освободительницу. Это необходимое условие. Народ должен научиться не сдаваться врагу, а ряды армии надо укреплять мужчинами и женщинами, юношами и девушками из народа, из самой Греции.

Мы также по-товарищески говорили греческим товарищам, что в Греческой партизанской армии надо лучше обеспечить руководящую роль партии; политический комиссар в роте, батальоне, бригаде, дивизии должен быть настоящим представителем партии и, как таковой, должен иметь право командовать наравне с командиром. Однако мы заметили и много раз указывали греческим товарищам, что руководящую роль партии в армии они понимали неправильно. Относительно этой проблемы я и раньше выражал товарищу Сталину мнение нашей партии, а в письме к нему мы также излагаем этот вопрос. Непонимание руководящей роли партии в армии явилось, по-нашему, одной из основных причин военного поражения Греческой демократической армии. Мы неуклонно исходим из марксистско-ленинского положения о том, что командир и политкомиссар составляют единство, которое руководит военными действиями и политическим воспитанием воинских частей, что оба они одинаково ответственны за положение своей воинской части во всех отношениях, что оба они, командир и комиссар, руководят в борьбе своим воинским соединением, своей воинской частью.

Без политкомиссаров не было бы Красной Армии, учит Ленин. В нашей Национально-освободительной армии, а ныне в нашей Народной Армии мы придерживались и продолжаем придерживаться именно этих принципов, В Греческой Национально-освободительной армии, ЭЛАСе, командир и комиссар, как общее командование, существовали, однако на практике этот принцип не соблюдался как следует. Давление порочных буржуазных взглядов командиров действительной службы, которые не терпели иметь при себе, в командовании, доверенных партии людей, привело к тому, что в то время в Греческой демократической армии роль комиссаров в командовании затмевалась и отодвигалась на второй план. Это следствие взглядов руководителей Коммунистической партии Греции на «регулярную армию». Греческие руководящие товарищи ликвидацию роли политкомиссаров стараются оправдать, беря в пример армию какой-то другой страны, однако мы считаем, что греческие товарищи не трезво подходят к этому вопросу.

Мы удивлялись ряду скрытых форм, которые применяли греческие товарищи, однако мы видели, что действительность была совершенно иной. Это мы не можем иначе объяснить, кроме как нашим впечатлением о том, что у греческих товарищей царили разброд, оппортунизм, что они затмевали руководящую роль партии… Но греческие руководящие товарищи выступали против наших взглядов, которые мы высказывали им по-товарищески, как коммунисты-интернационалисты, борющиеся за общее дело, движимые общими великими интересами, дорожащие делом борьбы греческого народа. Они нехорошо восприняли наши замечания.

Товарищ Никое Захариадис наговорил нам много неприятного; помимо всего прочего, он поссорился с нами, обвиняя нас в том, будто мы реквизировали греческие грузовики, предназначенные для перевозки греческих беженцев и их вещей, и потребовал, чтобы мы мобилизовали и свои грузовики для их нужд. Что мы использовали греческие грузовики для перевоза греческих беженцев на отведенные для них места, это совершенно верно. Греческих беженцев мы приняли и перевезли на север Албании, где, несмотря на наши трудности, нам пришлось снабжать их и продовольствием, то есть делиться с ними последним. Что касается наших средств, то парк грузовиков у нас был очень небольшой и к тому же с помощью наших грузовиков нам приходилось снабжать всем всю Албанию.

Греческие товарищи упрекают нас также в том, будто мы не оказывали предпочтение разгрузке материальной помощи — одежды, продовольствия, палаток, простыней и т. д., которые были доставлены в наши порты для греческих беженцев, прежде чем последние покинули Албанию. Это неправда. Поступавшие извне на пароходах для греческих беженцев материалы, бывало, находились под материалами и товарами, предназначенными для нас. В таких случаях, понятно, сначала надо было разгрузить верхний груз, а затем уже нижний, иначе нельзя было; мы не знаем какого-либо метода разгрузки парохода снизу.

Во всяком случае, это были мелкие, преодолимые разногласия, которые и были преодолены. Решающими вопросами были затронутые мною вопросы политической и военной линии Коммунистической партии Греции в годы войны.

Греческие товарищи не только не разделяли наши взгляды и не принимали наши замечания, но, по нашему убеждению, они превратно воспринимали их; причем в своем недавнем письме нашему Политбюро наши принципиальные взгляды и позиции они недопустимым и антимарксистским образом отождествляют со взглядами титовцев…

После этих обвинений, которые наше Политбюро рассмотрело хладнокровно, мы сочли необходимым, чтобы те греческие беженцы-демократы, которые еще находились в Албании, покинули нашу страну.

Пусть товарищ Сталин нам скажет, правильны ли или неправильны высказанные нами взгляды и занятая нами позиция, мы готовы признать любую возможную ошибку и выступить с самокритикой.

Товарищ Сталин, обращаясь ко мне, перебил меня и сказал:

— Когда товарищи в беде, нельзя дать им пинка.

— Вы правы, товарищ Сталин, — ответил я ему, — но заверяю вас, что мы никогда не давали пинка греческим товарищам. Вопросы, которые мы ставили на обсуждение, имели большое значение и для греческой армии, и для нас…

— У вас все? — спросил меня товарищ Сталин.

— Все, — ответил я.

Тогда он предоставил слово товарищу Захариадису.

Для объяснения причины поражения, Захариадис, в частности, заявил: «Если бы мы знали еще в 1946 году, что Тито станет изменником, то мы не начали бы борьбу против греческих монархо-фашистов». Он добавил затем еще некоторые другие «причины», объяснявшие поражение, повторяя, что у них не хватало вооружения, что албанцы, хотя поделились с беженцами последним, все же чинили им некоторые препятствия и т. д. Некоторые второстепенные проблемы Захариадис поставил как принципиальные вопросы. Он упомянул затем нашу просьбу (с которой он сам раньше обратился к нам), чтобы и те греческие беженцы-демократы, которые еще находились у нас, покинули Албанию. По его мнению, это означало конец греческой национально-освободительной борьбы.

Мне хочется высказать по этому случаю свое впечатление, что товарищ Никое Захариадис был человеком очень умным, с широким кругозором, но, по моему мнению, не в нужной степени марксистом. Он, несмотря на понесенное поражение, стал говорить в защиту стратегии и тактики, которых придерживалась Греческая демократическая армия, настаивая на том, что эта стратегия и эта тактика были правильными, что им нельзя было иначе действовать. Он подробно изложил этот вопрос. Значит, каждый из нас оставался при своих позициях.

Вот так говорил Никое Захариадис. Его беседа продолжалась столько, сколько и моя, если не больше.

Товарищ Сталин и другие советские руководители и его слушали внимательно.

После объяснения Никоса, товарищ Сталин спросил Мицоса Парцалидиса:

— Есть ли у Вас какое-нибудь мнение относительно того, что сказали тут товарищи Энвер Ходжа и Никое Захариадис?

— Мне нечего сказать, кроме того, что изложил товарищ Никое, — ответил Парцалидис и добавил, что они ждали, чтобы советские товарищи и большевистская партия судили о них.

Тогда слово взял Сталин, который говорил спокойно, как всегда говорил он на встречах с нами. Говорил он простыми, четкими и чрезвычайно ясными словами. Он сказал, что борьба греческого народа была героической борьбой, в ходе которой проявлялась храбрость, но допускались и ошибки.

— Что касается оценки стратегии и тактики, которой вы придерживались в греческой демократической борьбе, хотя это была героическая борьба, считаю, что албанские товарищи в этом правы. Вы должны были вести партизанскую войну, затем, исходя из нее, перейти к фронтальной войне.