Елена Трегубова - Прощание кремлевского диггера Страница 15

– И тебе не западло? Вместе с Прохановым?

Содержание второго скандального бестселлера Ad Marginem – книжки Проханова – я вообще знала только в пересказах Маши Слоним, которая гораздо более любознательна, чем я, и заглатывает абсолютно все книжные новинки, как пылесос. Итак, я была в курсе, что автор там окончательно вышел в астрал и что некий реальный политик превращается у него в гриб в банке на окне, но что финал романа, в общем-то, счастливый, потому что Путин, в конце концов, ненавязчиво испаряется в радугу. В принципе мне было близко желание директора Ad Marginem с помощью эпатажа взорвать загустевающий вокруг с чудовищной быстротой, словно цемент, путинский официоз. Но оказаться в одной компании с коммунистом Прохановым? Но в конце концов – не замуж же я за него выхожу! Просто в одном издательстве публикуюсь. Взвесив все «за» и «против», я решила: если «революционер» Иванов единственный мужественный издатель в стране, у которого кишка окажется не тонка опубликовать мою книжку, – O'k! Значит, пусть лавры издателя, сделавшего этот бестселлер, достанутся ему. А осторожные либералы пусть потом кусают себе локти, что упустили бестселлер. Итак, я согласилась иметь дело с Ad Marginem. Оставалось дело за малым. Знаете, как в анекдоте: кривую Маланью уже уломали, осталось уговорить графа Потоцкого.

Хозяин Ad Marginem Саша Иванов оказался похож совсем не на революционера, а на повзрослевшего хиппи: с митьковской щетиной, в простеньком свитере, подчеркнуто не акцентирующий свой гардероб. И в очках, которые в отличие от предыдущего издателя, с которым я имела удовольствие познакомиться, однозначно являлись отнюдь не стильным предметом туалета, а лишь прямым следствием неприличного количества прочитанных книг. Саша набросился на рукопись, как голодный, которому, наконец-то, дали поесть. Однако через неделю, когда вышел срок, который издатель попросил у меня на чтение рукописи, обещанного звонка не последовало. Зато я получила через третьи руки устную рецензию, которую Иванов дал моей книжке на одном из московских книжных party: «Там от каждой строчки воняет дорогими духами. Сразу видно, что эта Трегубова – подружка jet-sеtеr'ов… Это не наш автор, не русский, не народный…»

Через несколько дней Саша все-таки перезвонили сказал, что хотел бы встретиться и «обсудить вопросы, которые у него возникли к образу автора и лирического героя». Я приготовилась к бою. Поединок идеологий состоялся в идеально соответствующем Иванову антураже: в полуподвальном офисе Ad Marginem на Новокузнецкой: небогатом, прокуренном и заваленном книжками.

– Вы вот даже руку для рукопожатия подаете ладонью вниз, Лена! Как для поцелуя… – уже на пороге с классовым сарказмом в голосе попрекнул меня Саша. Вот вы жалуетесь, Лена, в книжке… Вернее, ваша лирическая героиня жалуется, что во время поездок с Путиным по стране ей нигде в русской провинции не удавалось по утрам выпить ее обычного свежевыжатого апельсинового сока… А стакан водки с селедкой вы с утра не хотите!?! Вы что, не видели, как народ живет?!? Да народ, прочитав вашу книжку, начнет ненавидеть всех этих кремлевских журналюг и скажет: к ногтю их всех, зажравшихся буржуев! И правильно скажет!

– Ну, Саша, если коммунисты десятилетиями приучали мой народ спиваться, вместо того чтобы работать, то я уж лучше попробую привить ему любовь к свежевыжатому соку по утрам, чем сама перейду на водку, – язвила я в ответ.

– А чему научили народ ваши любимые демократы?!? – нагнетал обвинительную речь издатель. – Они пытались насильно привить русскому народу западные идеалы, которые нам чужды от природы. Нам пытаются сказать: ваше будущее через десять лет – это прошлое, через которое Европа и Америка прошли 50 лет назад. Это же унижение для народа! А тем временем олигархи управляют страной вахтенным методом! Они давно все живут на Западе, и их дети тоже, а сюда, в родную страну, они приезжают раз в два месяца, только для того чтобы забрать денежки, которые выкачали из нефтяных скважин! И народу все равно – что Путин, что Ельцин – это все куклы, которые прикрывают воровской компрадорский режим! Вот из вашей книги очевиден вывод, что режим прогнил! Что Кремль прогнил! Класс олигархии прогнил! Надо создать новый параллельный Кремль! В этом спасение! А у вас в книге – где спасение? Вы не указываете людям путь к спасению!

– Саш, я вообще не сторонница классовых теорий и убеждена, что «спасение» может быть только индивидуальным, а не массовым… – отбивалась я как могла. Я чувствовала, что Иванов, помимо моей воли, Втягивает меня в какой-то тяжкий спор: в последний раз подобные споры о смысле жизни я вела, наверное, лет в 14-15. Вместо того чтобы по-деловому сообщить свое решение – согласен он или нет публиковать мою книжку, издатель-революционер планомерно выворачивал из меня душу.

– На самом деле, Лена, из книжки видно, что ваши идеалы близки к тем людям, которых в советское время называли диссидентами. А они, знаете, как жили? Они жили на чемоданах между метро «Аэропорт» и «Шереметьево-2»! Они только и ждали, пока их выгонят в эмиграцию, в их любимую так называемую западную демократию!

– Не смейте говорить о диссидентах! Вы просто не испытали на собственной шкуре, как они, что такое жить, когда к тебе приходят кагэбэшники с обыском ночью и вытаскивают пеленки из-под твоего грудного ребенка!

Под конец второго часа споров, когда мы оба уже срывались на крик, а у меня на глаза уже наворачивались слезы, потому что я четко поняла, что этот маньяк Робеспьер НИКОГДА не издаст мою книгу, и вообще сквозь табачный дым этого странного, хиппанско-большевистского подполья мне уже казалось, что мир рушится, и я готова была бежать оттуда хлопнув дверью, Саша вдруг неожиданно сказал:

– Ладно. Книжка сильная. Я почувствовал, что она написана кровью. Пусть и не нашей, не русской, не народной кровью. Но вашей, авторской кровью. Я чувствую, что вы книгу выстрадали. Будем публиковать.

Вот так родился наш странный симбиоз с Ad Marginem. Очень скоро мы уже научились с Сашей Ивановым понимать друг друга. Например, когда я пыталась выяснить у него точные сроки выхода книги, издатель успокаивал меня:

– Да не волнуйтесь вы, Лена! Я считаю, раз ваша книжка и вам нравится, и нам нравится – значит, она уже состоялась – где-то в ноосфере! Поэтому теперь ну о каких сроках может быть речь? Какая разница – через неделю или через вечность? Мы УЖЕ с этой книжкой в нирване!

После чего, когда я, звоня директору Ad Marginem, не заставала его на его же собственном мобильном телефоне, то, разумеется, потом при встрече с пониманием осведомлялась:

– Вы в нирване, Саша, были, да? Позднее Иванов на полном серьезе уверял, что если бы не тот наш с ним первый спор в подвале Ad Marginem, то он не стал бы печатать книгу: – А то я сначала подумал: прилетела, видите ли, этакая молодая стрекоза из jetset'a! И давай учить нас жить…

Думаю, для директора Ad Marginem сломать свои стереотипы и, поступившись классовыми теориями, предоставить «стрекозе из jet-set'a» трибуну в своем издательстве, было ничуть не легче, чем мне – дебютировать с первой книгой у русского «Робеспьера». Кстати, я до сих пор сильно подозреваю, что именно остатки классовой ненависти, а не тонкий эстетский замысел, помогли Саше придумать название серии, в которой он выпустил в свет мою книжку: «Трэш-коллекция». Типа, мусор, по-русски.

Из– за всех этих долгих поисков издателя выход книги пришлось перенести на осень. Ad Marginem пообещал напечатать книгу в сентябре-октябре. Я с легким замиранием сердца думала об этом сроке: близость президентских выборов (в декабре) обещала не только придать еще большую сенсационность и без того взрывной для политической элиты книге, но и еще больше накалить зону риска, в которой я оказалась. Я специально заранее не говорила ничего о книге родителям, желая подарить им последние несколько месяцев спокойной жизни. Тем временем я получала прямо-таки физическое наслаждение от редакторской работы над книгой. Саша оказался идеальным издателем: он не попросил меня внести в текст ни одной коррективы и предложил:

– Ну вы просто сами еще раз перечитайте книгу и отредактируйте только то, что сами сочтете нужным.

Это стало для меня лучшей наградой после нескольких лет скрытой цензуры, установленной практически во всех московских редакциях после прихода Путина к власти – когда все статьи про Кремль даже в газете «Коммерсант» микшировались редактором, а мне под разными предлогами не давали публиковать политические комментарии. В какой-то момент я вдруг ПОНЯЛА, что на самом деле «Байки кремлевского Диггера» – это, по сути, моя личная газета. Раз ни одна из газет в России не в состоянии опубликовать то, что я хочу написать, значит, я издам свою персональную газету на 382 страницах. «И посмотрим, господа редакторы и цензоры, чья газета будет популярнее: моя, или ваши пресные и подцензурные»,– подумала я. Я не сомневалась, что книга станет бестселлером. И мечтала только об ОДНОМ: суметь додержать факт ее выхода в секрете, пока тираж не появится в