Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №50 от 10.12.2013 Страница 15

Дело не в непонимании культурного развития «цивилизованных» стран, а в том, что это очередной эпизод в череде злонамеренного извращения и осмеяния культурных и исторических символов русского народа, когда на Красной площади устраиваются катки, «модные» концерты, разного рода выставки, а улицы и площади столицы используются для танцев и свадеб со стрельбой.

Протесты, возникшие в обществе по поводу установки «чемодана» на Красной площади, показали, что ещё не всех думающих русских людей удалось превратить в «безродных космополитов».

И как результат: руководство ГУМа уведомило российское представительство компании Louis Vuitton о необходимости демонтировать павильон-чемодан на Красной площади.

Но этим не должно закончиться дело, необходимо восстановить исторический облик Красной площади, установив в районе ГУМА Лобное место, ныне отодвинутое за ненадобностью. И использовать это место по назначению, предварительно сделав поправки в законодательстве, вернув смертную казнь для коррупционеров и «распильщиков» крупных денежных средств.

Владимир Панов

ФАКУЛЬТЕТ ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ

ВЕРНУТЬ ДУШУ РУССКОГО НАРОДА!

Особую, возвышающую гордость за нашу неповторимую Страну Советов я испытываю при воспоминании о том, какое большое место занимали тогда в духовной жизни трудовых масс (личная персонификация в данном случае не обязательна) песни о Родине, о колхозной жизни, в которых ни словом не затрагиваются какие-либо политические нюансы, отсутствуют даже малейшие идеологические намёки, но весь их целостный музыкально-поэтический сплав, весь дух и настрой неуловимо и безвариантно утверждают, что это советские песни и рождены они советскими людьми, причём чаще всего в русском национальном стиле – для русской души.

Только истинный мастер русского слова, гений советской песни мог малыми словами  дать (от первого лица) волшебно-чарующую, реально зримую, выразительнейшую картину колхозной жизни и спокойного, уверенно-устойчивого личного счастья, обеспеченного собственным трудом:

Мне хорошо, колосья раздвигая,

Сюда ходить вечернею порой.

Стеной стоит пшеница золотая

По сторонам дорожки полевой.

Всю ночь поют в пшенице перепёлки

О том, что будет урожайный год,

Ещё о том, что за рекой в посёлке

Моя любовь, моя судьба живёт.

Мы вместе с ней в одной учились школе,

Пахать и сеять выезжали с ней.

И с той поры моё родное поле

Ещё дороже стало и родней.

И в час, когда над нашей стороною

Вдали заря вечерняя стоит,

Родное поле говорит со мною –

О самом лучшем в жизни говорит.

И хорошо мне здесь остановиться

И, глядя вдаль, подумать, помолчать.

Шумит, шумит высокая пшеница,

И ей конца и края не видать…

(Приношу извинения за цитирование песни в полном объёме – такое неземное творение произвольно сокращать просто невозможно, как нельзя дробить алмаз. Да и напомнить его совсем нелишне, поскольку песня теперь исполняется очень и очень редко.)

Всё, о чём говорится в этих стихах, мог сказать о себе прозой – с небольшими личностными вариациями – любой нравственно здоровый человек из трудового большинства народа, в чём и заключается сила и необычайная притягательность песни.

М.В. Исаковский, как мало кто иной в поэтической среде, знал глубины русского языка, чувствовал тончайшие оттенки родного Слова, даже самые незначительные нюансы словоупотребления. Он один из максимально, предельно требовательных к себе мастеров, у которого не бывает случайного, вынужденного – в угоду моде, рифме либо иной привходящей заданности – включения в стихотворные строки какого-либо режущего слух чужеродного созвучия. Поэтому заменить любое употреблённое автором слово – без разрушения органично целостного здания песни, её волнующего очарования – просто невозможно. И как же свободно, непринуждённо, естественно льётся в приведённых песенных стихах мысль автора, как просторно его чувствам, как отрадно его задумчивое созерцание, когда каждое слово выражает нечто истинно русское, глубокое, определяющее внутреннюю суть героя песни, от лица которого звучит это негромкое признание самому себе – хозяину своей земли, труженику, уверенному в будущем, в счастливом завтрашнем дне! (Здесь надо благодарно отдать должное и многократному соавтору М.В. Исаковского – композитору М.И. Блантеру, всегда умевшему понять и воспроизвести в музыке поэтический замысел автора стихов – со всеми его трудноуловимыми особенностями.)

История небывалой популярности эпохальной «Катюши» известна всем. Она была олицетворением славного времени тридцатых годов, символом уверенной силы и расцветающей молодости, стремления к небу, солнцу, ко всему светлому и лучезарному, что наполняло тогда нашу Родину несмотря на грозный призрак надвигающейся войны, служивший мощным катализатором развития и укрепления Страны Советов. Нынешним ниспровергателям и хулителям неодолимо развивавшейся советской цивилизации, не устающим морочить головы людям гиперболизированными страшилками репрессий 1937 – 1938 гг., явно не приходит в голову задуматься над тем, почему именно в это время великого очищения рождались столь искренне светлые, зовущие и жизнеутверждающие шедевры, которые буквально заворожили и покорили весь мир. Причём, эти шедевры остались нетленными и теперь, останутся и на века впредь. «Катюша» наполнена светом радости жизни и любви – любви не только простой девушки к бойцу-пограничнику, но и к родной земле и к нашей большой Родине, которую он должен беречь. Воздействие органичного слияния двух образов – Великой Родины и простой, любящей русской Катюши, в которой каждый человек мог легко увидетьсвою любимую, – необычайно ярко, сильно, неотразимо. Здесь же подразумевается и верность в ожидании со службы друга-бойца как само собой разумеющееся состояние души простой русской девушки. И конечно же – только для русского сердца поэтом были написаны строки:

Ой ты, песня – песенка девичья,

Ты лети за ясным солнцем вслед

И бойцу на дальнем пограничье

От Катюши передай привет.

Пусть он вспомнит девушку простую,

Пусть услышит, как она поёт.

Пусть он землю бережёт родную,

А любовь Катюша сбережёт.

Но далеко не все знают, что бойцы итальянского Сопротивления сделали её своеобразным гимном и под эту мелодию (с переведёнными песенными куплетами) входили в освобождённый Рим, а спустя несколько лет, когда Михаил Васильевич приехал в Италию и об этом по маршруту его передвижения узнавало население, русского поэта на вокзалах встречали с охапками цветов толпы ликующих людей самых разных сословий. С какими нынешними поделками можно сравнить столь триумфальное шествие «Катюши»?!

Песня «Катюша» оказалась удивительным феноменом. Будучи глубоко лирическим произведением, она тем не менее проникла в непознаваемые глубины человеческого сознания и подсознания, оказывая исключительно благотворное влияние и на каждого знавшего её человека, и на народ в целом. Она для многих молодых людей (и в частности бойцов Красной Армии) стала почти живым образом из плоти и крови, её воспринимали как реально существовавшую девушку, и облагораживающее влияние этого образа было огромно. Такие вещи, факты, явления не поддаются какому-либо измерению или взвешиванию, они непредсказуемы – и в этом, очевидно, заключается их поистине магическое влияние, не объяснимое рациональными категориями людского бытия.

Поэтому, нося в глубинах души образ Катюши, многие советские люди не желали с ним расставаться в суровой военной обстановке и в меру своих способностей пытались «осовременить» его, приблизить к жестоким реалиям войны. Так появилось множество подражаний, поэтическое достоинство которых бывало более чем скромным, однако психологическое воздействие – в связке с уже существующим классическим вариантом песни – оставалось неизменно сильным. «Катюша» в полном смысле слова воевала – не только в виде мощнейшего оружия, но и как могучий, массовый духоподъёмный фактор. Сразу после войны профессор-литературовед И.Н. Розанов провёл обширное научное исследование феномена «Катюши», собрав 108 её народных вариантов-интерпретаций. В Белоруссии, на Могилёвщине, был широко известен партизанский аналог, продиктованный требованиями военных будней: