Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №11 от 12.03.2013 Страница 15

Лают чудища по-прежнему громко и страшно, но их лай лишь похож на собачий, а на самом деле лают они человеческими голосами и на русском языке. Иногда перебрёхиваются. «Россия, вперёд! Гав! Гав!» - брешет Харибда из Грановитой. «Гав! Гав! Создадим 25 миллионов рабочих мест!» - откликается Сцилла из Георгиевского. «Сердюков – лучший министр обороны всех времён и народов! Гав!» - голосит Харибда. «Гав! У суда никаких претензий к Сердюкову нет!» - отзывается Сцилла. И так без конца.

Долго жили они прекрасно, особенно хорошо было с питанием. А любимой пищей их, как у всяких чудовищ, как, в частности, у их собрата Минотавра, у Бабы-яги или у Бармалея, были живые люди, в частности, московские чиновники. Там-то, в Мессинском проливе, порой долго приходилось ждать случайный корабль, живот подводило, а тут пищи - навалом, и всё такая колорийная! Вот недавно Сцилла откусил толстый жирный пальчик у того самого Сердюкова, а сочинского махинатора Ахмеда Балилова с головой проглотил. Хорошо! А Харибда съел мясистого Лужкова, потом – хорошо упитанного Кудрина и не подавился.

Но вдруг кремлёвские монстры забеспокоились: приближалась семидесятая годовщина Сталинградской победы советского народа над немцами. Чудища никакого отношения к этой победе и к советскому народу не имеют, более того, они в прямом родстве со сворой, которая выполнила то, что не удалось Гитлеру: разрушила Советский Союз, наводнила страну педофилами и наркоманами, водрузил над Кремлём антисоветский флаг предателей и многое другое.

В последнее время новые обитатели Кремля были несколько обеспокоены. В Москве начались какие-то митинги, марши, шествия, и все орут: «Долой!». На высоком доме прямо против  окон кто-то повесил огромный транспарант: «Сцилла, уходи сам, пока не поздно!». На другом здании - призыв: «Харибду – на мыло!».

И решили они как-то укрепить свое положение, чтобы не выгнали из Кремля или, чего доброго, как Лжедмитрия – из пушки на Запад – бах! И в страхе решили они широко отметить юбилей Сталинградской победы. Стали думать, как лучше сделать это. Ну, конечно, прежде всего накануне юбилея надо закатить в Кремле пышный приём. А кого позвать? Сцилла сказал: «Слышал я, что есть писатель Бондарев. Я его, как ты понимаешь, не читал, но знаю, что он Герой труда, лауреат Ленинской премии, имеет два ордена Ленина, Октябрьской революции, а главное - участник Сталинградской битвы. Очень подходит для прикрытия. Его надо пригласить прежде всего». Решили, пригласили. Вообще-то не очень надеялись, что придёт, потому-то в 1994 году Бондарев, как позже и Солженицын даже, отказался принять орден от Ельцина. А они-то – его прямые наследники!

Однако 1 февраля в назначенный час Юрий Васильевич, как штык, явился. Его встретили со всей возможной любезностью. И пошел пир горой!.. А 5 февраля в «Советской России» Бондарев сам поведал нам свои впечатления: «Я встретил там много знакомых, с которыми встречался в Верховном Совете, в Союзе писателей...»

Интересно, кто же там был ещё из писателей – не Пелевин ли, которого читает Медведев, не русскоязычная Улицкая, не загадочный Асар Эппель, не французско подданный Гладилин, внедрённые ныне в школьную программу?.. Не оказался ли на пиру ещё и член Союза писателей Швыдкой, ненавистник Пушкина? Сталинградец об этом промолчал, но сообщил, что встретил – опять почему-то не названных по имени – «хороших людей, знаменитых ветеранов, родных … по духу». Прекрасно! А сирот «Норд-Оста», а горьких матерей Беслана, а вдовцов Буденновска, чьи беременные жёны были убиты в роддоме, не встретил? Ведь их отцы, деды тоже могли быть ветеранами, да и они сами – близкими тебе по духу. Ведь действительно, как ты сказал, «сражались же представители разных национальностей, которые были объединены в единую нашу страну».

«Встреча началась речью президента, - поведал Бондарев. - Она была посвящена только Сталинградской битве». Хоть кого-нибудь из творцов и героев битвы он назвал - Жукова и Василевского, у которых родилась идея операции «Уран», представителя Ставки Воронова, командующих фронтами – Рокоссовского, Ватутина, Еременко, легендарного сержанта Павлова? Молчание... Да неужто и Хрущёва не упомянул, своего прародителя? Он же всё-таки был членом Военного совета у Еременко. Молчание... И никто не предложил тост за Верховного Главнокомандующего? Молчание...

«Потом все сели на свои места, - продолжал Бондарев. - Я сидел рядом с В.В. Сциллой и Д.А. Харибдой... И разговоры шли уже за столами... Мне удалось высказать несколько своих мыслей, соображений, пожеланий Дмитрию Анатольевичу Харибде».

Удалось-таки... Замечательно! Не отвертелся тот, не улизнул, вмазал ему Бондарев несколько мыслей и соображений. Интересно, о чём? Самое подходящее тут было бы спросить, когда же Сталинграду вернут его великое имя и повторить когда-то сказанное: «Я – сталинец! И я глубоко убеждён и меня никто не переубедит, что Сталин это та историческая фигура в истории человечества, которой нет равных. Ни Александр Македонский, ни Цезарь, ни Рузвельт не могут сравниться со Сталиным в прозорливости. Он видел историю на несколько лет вперед. Это и называется у государственных деятелей гениальностью. Когда я думаю об этой необъятной личности, то прихожу к выводу, что такие люди рождаются раз в тысячелетие. Никто не мог сделать в два-три десятилетия то, что сделал Сталин. Он преобразил Россию, создал уникальное, высшее по своему развитию общество».

Ах, как уместно прозвучало бы это в тот час в кремлёвских палатах! Если бы ещё и добавить: «Позор, что его имя стерто с карты родины!». Но – не посмел герой-писатель. А вдруг при этих словах явилась бы тень Сталина и спросила: «Лейтенант Бондарев, как вы оказались тут, да ещё рядом со Сциллой и Харибдой? Товарищ Берия, разберитесь, не играет ли лейтенант роль прикрытия».

Да, не решился наш сталинградец повторить сейчас свои давние слова о Сталине, он говорил совсем о другом: «Я коснулся нашей писательской внутренней жизни». Да какое дело Харибде до нашей внутренней жизни - до наших собраний, заседаний или каких-то там премий! Тем более что ты их лишь коснулся. И дальше продолжал касаться: «Сказал, что встречи и учёт мнений происходят неравнозначно». Уж такое деликатно-мимолётное касание, что ничего не поймешь. Какие встречи? Кого с кем? Да и где видел хоть какой-то учёт наших мнений?

И опять в духе дворцовой куртуазности: «Писательская организация, да и интеллигенция в целом имеют различные взгляды на перемены, события, ценности». Какие перемены? Какие события? Неужели страшно назвать? А кроме того, Юрий Васильевич, давно уже никакой «интеллигенции в целом» не существует. Ну сравни: Радзинский и академик Пивоваров, которых Сцилла с Харибдой, конечно же, числят своими представителями интеллигенции, и мы с тобой – фронтовики, лауреаты премии «Сталинград» с солдатскими медалями «За отвагу» на груди. И взгляды, и ценности у нас не «различные», а исключающие друг друга. Наш взгляд на родину пронизан любовью к ней, болью за её страдания, а что она для них?.. У нас главная ценность – наш народ, родная земля, а у них – пиво, желательно баварское.

«Мне показалось, что мои слова встретили понимание. Харибда согласился с моими оценками». Ему показалось и он рад, что собеседник согласился! Перекрестись... «Харибда высказал мысль, что в культуре много проблем». Да он каждый Божий день дарит нам такие мысли: «Свобода лучше, чем несвобода»... «Пожары надо тушить»... «С наводнениями желательно бороться»... «Волга впадает в Каспийское море»...

Однако после речи Путина и хорошей выпивки с кремлевской закуской, сидя между Сциллой и Харибдой, Бондарев решил: «Казалось, наконец-то восторжествовал справедливый взгляд на наше прошлое, на нашу войну, на русско-советский народ...». Неизвестно, что сыграло большую роль в таком радужном выводе – речь президента или коньяк с осетриной под хреном. Если речь, то почему она не опубликована? Может, мы тоже порадовались бы.

Вдруг, говорит Бондарев, «внезапная весть: всего шесть дней в году – Сталинград. Кому могло придти в голову такое абсурдное решение?». Кому? Да вот им и пришло, которые сидели от тебя одесную и ошую. Кому же ещё! Только тут надо уточнить: эта дурацко-издевательское решение, подобное укрытию фанерой Мавзолея и могилы Сталина в дни парадов на Красной площади, и весть о нём не были для тебя, Юра, внезапными: весть пришла из Сталинграда раньше вашего пиршества. Ты шел на него, уже зная об этих шести юрьевых днях и мог бы не потом в «Советской России», а там, в Кремле, сказать своим соседям: «Говорят, нет денег на переименование... А кто-нибудь подсчитал, сколько стоят жизни тех, что полегли в Сталинграде?» Ну, это сказано не очень удачно, но если уж говорить о стоимости, то лучше было бы спросить: «А где нашлись деньги на собчаковское переименование Ленинграда, второй столицы? Ведь там их потребовалось гораздо больше, чем нужно на переименование областного города, - 1 млрд. 125 млн.». Да не в деньгах же дело, когда эти же твои соседи угрохали полтора триллиона на Сочинскую погремушку.