Александр Бузгалин - Анти-Popper: Социальное освобождение и его друзья Страница 16

Этот процесс в чем-то аналогичен развитию капитализма в большинстве стран мира. В реальной истории только в нескольких государствах (да и то не всегда и во всем «чисто») победил новый общественный строй — капитализм. В большинстве же случаев его генезис шел достаточно мучительно, с победами и поражениями, как это было, например, в Италии, с рядом попыток перехода в этой стране от феодальных к буржуазным отношениям; мучительно-долгим и неэффективным самореформированием феодализма в России (противоречивость и неполнота буржуазных преобразований, затянувшихся в нашей стране вплоть до XX в., стали, кстати, одной из причин революции 1917 г.); с отставанием и вторичной колониальной трансформацией рабовладельческо-феодальных и азиатско-феодальных систем в буржуазные в большинстве стран Третьего мира, — таким, а отнюдь не однолинейным был реальный процесс рождения мирового капитализма. Приписывать же марксизму идею простейших линейных трансформаций одного способа в другой может только автор, который незнаком со всем богатством работ самого Маркса и последующих марксистов по теории общественно-экономической формации.

Еще несколько ремарок по поводу тезисов Карла Поппера в главе «Пришествие социализма». Начну со следующего пассажа:

«Если же из этого они заключают, что такие страны все еще являются „капиталистическими“, в смысле Маркса, то тем самым они демонстрируют догматический характер своей предпосылки о том, что иной альтернативы не существует» (с. 166).

Удивительно, насколько Поппер, неплохо знающий марксизм и современное ему общество, не удосуживается провести хотя бы формальное сравнение этих двух систем. На самом деле большинство пришедших на смену Попперу дюжих либералов 1990-х гг. отнюдь не стесняются считать, что это общество капиталистическое, что в нем торжествуют законы частной собственности, рынка, капитала; и вряд ли кому-нибудь сегодня придет в голову считать, что транснациональная корпорация — это не капитал, что наемные рабочие превратились из наемных работников в каких-нибудь ассоциированных собственников или произошли какие-либо другие революционные изменения, свидетельствующие о том, что в мире уже нет ключевых черт прежней системы, а именно: рынка, капитала, основанного на капитале частнокапиталистического присвоения, с одной стороны, и наемного труда — с другой. Эта система, конечно же, существенно трансформировалась, и в огромном количестве марксистских работ показано, каким именно образом. Возможность такой трансформации вполне предусматривалась и классическим марксизмом, и последователями Маркса. Поэтому, мне кажется, заключения Поппера о том, что капитализм до-интервенционистской поры и современное общество — две качественно различных системы, по меньшей мере, должно вызывать удивление даже в рамках его собственной методологии, не говоря уже о серьезном марксистском анализе.

Наконец, еще раз об оппозиции социализма капитализму. Поппер в этой связи пишет:

«По этому поводу необходимо повторить: никто никогда еще не показал, что существуют только две возможности — „капитализм“ и „социализм“» (с. 167).

Как уже говорилось, смысл основных положений Маркса состоит в том, что закономерностью развития истории является самокритика капитализма и смена его другим обществом, возникающим и как продолжение, и как диалектическое отрицание предыдущей системы (насколько это доказательство убедительно, — вопрос, который мы обсуждали на протяжении всего нашего анализа, но это именно вопрос, требующий обсуждения). Что же до вывода Карла Поппера о возможности иных оппозиций, нежели «капитализм — социализм», то он основывается исключительно на том, что с формально-логической точки зрения существует возможность и других альтернатив.

Но в том-то и дело (я не могу не повторить своего тезиса, поскольку Поппер в десятый раз повторяет свой тезис об оппозиции «капитализм — социализм»), что марксизм использует диалектический, а не формально-логический метод.

Наконец, по поводу замечания, касающегося раскола марксистов на революционных и реформистских:

«Можно сказать, что раскол между социал-демократами и коммунистами Центральной Европы был расколом между марксистами, имевшими некую иррациональную веру в конечный успех русского эксперимента, и теми, кто, поступая более разумно, относился к нему скептически» (с. 169).

И по этому поводу хочу заметить, что Поппер здесь, по сути дела, пытается игнорировать или в крайне ограниченной форме трактовать действительный раскол на марксистов-сталинистов и творческий марксизм. Я не думаю, что Поппер незнаком с этой антитезой, и потому в данном случае он, скорее всего, просто лукавит, пытаясь крайне ограниченно трактовать проблему, сводя все исключительно к наличию или отсутствию иррациональной веры в правоту марксизма.

На самом деле все гораздо сложнее. Это диалектика победы мутантного социализма и формирования (на основе объективных процессов!) соответствующей сталинской версии марксизма, примитивизирующей и извращающей его основные положения. Анализ того, как именно соотносятся марксизм и сталинизм как теоретические доктрины, — тема крайне важная и нужная; она в значительной степени развита в работах марксистов-антисталинистов, причем как «умеренного» (выражаясь языком Поппера) направления (я имею в виду таких авторов, как Шафф или Лукач, наших советских марксистов-шестидесятников), так и марксистов «радикального» направления (прежде всего Льва Троцкого и его последователей, написавших немало сильных работ на эту тему). Есть и другие работы в Европе и в нашей стране, которые показали эти различия. Данный блок проблем заслуживает особого анализа, но мне важно было подчеркнуть, что за тезисами Поппера скрываются гораздо более серьезные и глубокие проблемы, нежели те, на которые он обращает внимание, будучи, как и во многих других случаях, достаточно поверхностным исследователем реальных противоречий.

Вопрос о революции в России как революции «не по „Капиталу“» мы уже обсуждали, поэтому возвращаться к нему, в связи с его повторением в этой главе Поппером, я не буду. При этом заметим: в целом ряде случаев Поппер обращает внимание на то, что необходимость применения каких-то дополнительных аргументов, кроме одной цитаты, которую он взял из того или иного произведения Маркса, есть следствие слабости марксистской теории, поскольку в ней нельзя все объяснить при помощи нескольких простых тезисов. Но в том и состоит так и не понятая Поппером суть этой теории — ее открытость и критичность, в том числе и по отношению к своим собственным положениям, необходимость их развития. В одной из вводных глав, понимая и в целом принимая тезис о том, что марксизм прежде всего метод, а не набор готовых догм, автор затем забывает собственное же утверждение и пытается показать, что марксизм как совокупность готовых догм не годится для объяснения мира. Но в этом смысле он не противоречит ни марксистам, ни Марксу, который постоянно неоднократно подчеркивал, что попытка догматического, буквального применения отдельных своих высказываний есть не марксизм, а антимарксизм.

2.2. Социальная революция

Пожалуй, наиболее важным разделом в книге Поппера, наряду с идеей социального детерминизма, является его критика теории социальной революции. Начну с первых фраз, которыми открывает эту главу сам Карл Поппер:

«В этом пророчестве утверждается, что все классы, кроме буржуазии и пролетариата, прежде всего так называемые средние классы, обречены на исчезновение и что вследствие обострения противоречий между буржуазией и пролетариатом классовое сознание и сплоченность пролетариата будут возрастать. Вторая часть представляет собой пророческое утверждение о том, что противоречие между пролетариатом и буржуазией нельзя устранить, и оно приведет к пролетарской социальной революции» (Выделено мной. — А. Б.) (с. 171).

Здесь снова теория Маркса сводится к некоторому набору цитат, из которых заимствованы выдвигаемые Поппером тезисы.

Во-первых, тезис о том, что все классы, кроме пролетариата и буржуазии, исчезнут, основан на не очень точном и крайне упрощенном понимании основных идей довольно известного положения Маркса о том, что по мере развития капитализма небуржуазные классы уходят в прошлое.

Во-вторых, еще более странным является утверждение, что социалистическая революция выводится исключительно из невозможности устранить противоречия между пролетариатом и буржуазией. Я уже пытался показать, что социалистическая революция для Маркса есть качественная смена одной общественно-экономической системы другой. Причем в данном случае речь идет о двоякой смене: (1) о скачке из «царства необходимости» (мира отчуждения в целом) в «царство свободы» — длительном, сложном историческом процессе, и (2) о переходе от капиталистической общественно-экономической формации к новому обществу, которое Маркс называл уже, как правило, не формацией, а «историей», «царством свободы», или свободной ассоциацией, подчеркивая снятие основных черт, характерных для прошлого в новом обществе. В этой связи и социалистическая революция как процесс качественной смены новым обществом и капитализма, и всей эпохи отчуждения «царством свободы» есть процесс несравнимо более сложный, нежели разрешение противоречия между пролетариатом и буржуазией.