Антон Носик - Изгои. За что нас не любит режим Страница 16

Во вводной части этого духоподъемного документа упоминаются Мэрилин Монро и Курт Кобейн, а также передовой опыт XVIII века по запрещению в разных европейских княжествах «Страданий юного Вертера» И. В. Гете. В общем-то, не поспоришь с утверждением, что когда суицид входит в романтическую моду, у любых героических самоубийц появляется некоторое количество подражателей. Вспомнить хоть Майерлинг, хоть бедную Соню Кайленскую, которая травилась лауданумом на карнавале в Венеции, покуда ее не менее романтичная maman пыталась тем же способом уйти из жизни в Дрездене… Но в общем и целом валить ответственность за подростковые самоубийства на Гете с Шекспиром, Толстого с Джеком Лондоном или Кобейна с Башлачевым – унылый советский идиотизм.

В реальности самоубийств становится меньше не там, где правильно запрещают «Ромео и Джульетту», «Анну Каренину» и «Мартина Идена», а там, где у человека, оказавшегося на опасной грани, есть возможность получить помощь и поддержку – от школы, семьи, психологических служб, общественных и религиозных организаций… И такая поддержка совершенно невозможна в условиях советского подхода, основанного на вранье, замалчивании, блокировках сайтов и сообществ по «нехорошей» теме.

Новая эра для качественных русских СМИ

…Меня позвали поговорить о предстоящем приговоре по моему делу. Ну, и о том, конечно же, как дальше жить людям, которые хотят открыто высказываться в СМИ и в соцсетях, а под уголовную статью за свое мнение идти не хотят.

Предваряя свое вечернее выступление (которое будет, надеюсь, в формате ответов на вопросы зала), могу сказать одно. 19 лет назад я переехал из Израиля в Москву по одной простой причине. Я хотел строить русскоязычный Интернет, его контентную составляющую, а это можно было делать только в Москве, максимум – в Питере, но никак не из Иерусалима. Ни одно из тех СМИ, которые я в этой жизни учредил, нельзя было бы создать, оставаясь вне Москвы, вне России. Как нельзя было основать Pomogi.Org, находясь не в одной из столиц.

Сегодня, исходя из в точности той же логики, я могу сказать всякому, чья жизнь и профессия связана с русским словом, языком, журналистикой: в современной России всем этим заниматься чем дальше, тем трудней, а скоро будет совсем невозможно. Медиапространство схлопывается до пятачка. Зону свободы слова обложили плотней, чем город Алеппо, утюжат и штурмуют со всех направлений. Разгон редакций, блокировка сайтов, запрет иностранных инвестиций, расширение пространства цензуры с помощью растущего списка запретных адресов, имен, слов и тем – все это куда более системные вещи, чем единичные случаи преследования блогеров по уголовным и административным статьям. Как раз уголовка и административка для физлиц, покушение на Кашина, вывоз Соколова в лес и прочие точечные формы воздействия – наименее серьезная угроза из всех на сегодняшний день. Системное уничтожение самой инфраструктуры независимых СМИ, вытаптывание того, что по-английски называется grassroots журналистикой (включая разрушение любой среды, в которой могли бы готовиться кадры), – это процесс, который не остановится и не замедлится в обозримом будущем. Поэтому будущее независимой русскоязычной журналистики – увы, не в России, а за ее пределами. Там, где редактору СМИ нельзя позвонить из Администрации, вызвать его на ковер, потребовать уволить Илью Азара и не пересекать двойных сплошных, окружающих дом для уточки.

Как мог заметить наблюдательный читатель, от паникерства в своих заметках я предельно далек. Сам живу в предложенных обстоятельствах, разделяю теорию малых дел, пропагандирую FriGate и верю, что безвыходных положений не бывает. В данном случае я даю просто свою профессиональную, экспертную оценку человека, жизнь которого в последние 28 лет так или иначе связана со СМИ на русском языке.

Медуза – преемник Ленты не только в кадровом отношении. 17 лет назад Лента. Ру показала русскому медиарынку, как должно правильно учреждаться и эволюционировать интернет-СМИ, где брать аудиторию при отсутствии маркетинговых бюджетов, как с нуля готовить кадры для профессий, которых прежде не существовало в природе, как вводить новые форматы информационной подачи и приучать к ним читателя… Сегодня Медуза точно так же на своем примере показывает, как можно поднимать независимое русскоязычное СМИ за пределами РФ. Как компенсировать сложности с привлечением крупных системных рекламодателей за счет аудитории, трафика, нетрадиционных форматов. Как освещать события в России, физически не имея здесь редакции. Как решать кадровый вопрос, разместившись в столь странном углу Европы. И так далее.

С полной уверенностью могу сказать, что ни в 1999, ни в 2009 году никакая Медуза в Риге попросту не могла случиться. Потому что в ту пору она, сидя в Риге, не могла оттянуть у московских изданий, бумажно-эфирных и интернетовских, ни читателей, ни сотрудников, ни рекламных бюджетов. То есть она могла бы только осваивать какой-то грант, нанимая людей, которым не нашлось места в московских редакциях, покупая мусорный трафик на вторичном рынке, и прожить ровно столько, сколько продлится этот самый грант. Сегодняшняя жизнеспособность Медузы – и конкретного СМИ, и всей модели, ярким примером которой она в последние 2 года служит, – связана с тектоническими процессами во всем российском медиапространстве. С выдавливанием свободного слова и свободного Интернета за физические пределы РФ. По объективным законам экономики, вместе с контентом и мозгами из России сегодня вполне успешно выдавливаются и деньги, формируя финансовую основу для выживания за ее пределами тех изданий, которые раньше там окупиться не могли.

Чтобы текст не выглядел как панегирик одной-единственной Медузе, напомню походя про Bird in Flight. Вы, может быть, о нем и не слышали, но это другой интереснейший пример: кормление качественного медиасимбионта за счет немедийной площадки. В принципе, такую модель я предсказывал 10 лет назад, в общении с рекламодателями ЖЖ и Супа. И ее появление я прогнозировал не в ответ на вопрос «Где бедным редакциям найти богатого дяденьку-спонсора?», а ровно наоборот. Вопрос был: «Как богатому дяденьке-бизнесу, мечтающему о миллионном охвате, решать этот вопрос не с помощью баннеров с оплатой по CPM?» Мой ответ был: учреждать качественные СМИ. И я тут ни разу не претендую на авторство. Этот рецепт придумали за 66 лет до моего рождения братья Мишлен, начавшие издавать путеводители по Франции и Бельгии, чтобы стимулировать продажу автомобилей и, следовательно, покрышек. За 15 лет до моего рождения гендиректор пивоварни Guinness, охотясь на куропаток в Ирландии, додумался продвигать свою марку за счет всемирного справочника рекордов. За три года до моего рождения придумался календарь Pirelli. Так что продвижение немедийных брендов через учреждение качественных СМИ – отнюдь не моя личная завиральная идея, а просто приложение к Интернету очень старых трендов.

Так же, как и мой прогноз о выдавливании качественных русскоязычных СМИ за границу – не фантазия, основанная на недовольстве результатами прошедших выборов в Думу. Такие времена в российской истории уже случались. Лев Николаевич Толстой в последние годы жизни не мог напечатать в России никаких писем и статей – цензура не пропустила даже репродукцию «Тайной вечери» Николая Ге с его сопроводительным текстом, не говоря уже о письме Толстого Святейшему Синоду по поводу отлучения от церкви. Издавалось все это в Лондоне. Но читалось-то в России, несмотря на отсутствие Интернета и традиционную медлительность почты.

Как мы разучились читать и считать

Примерно 100 500 раз за последнюю пару дней прочитал в разных уважаемых и неуважаемых СМИ, что 400 000 евро – это 24 миллиона рублей. Даже сам почти поверил.

Меж тем официальный курс евро на сегодняшний день составляет 72,6582. При таком курсе 400 000 евро – это 29 063 280 рублей. В четверг на момент задержания Белых было 29 160 640 рублей, коррекция настала в пятницу из-за Brexit.

Такой уровень фактчекинга, подкосивший разом и партийную печать (телеканал Россия, Комсомолка, Лайфньюз, Лента. Ру, РИА Новости, Взгляд), и некоторые независимые частные издания, – это очень явный и внятный симптом запущенной болезни. Деградация отечественного медиарынка, полная утеря берегов и ответственности перед читателем за достоверность сообщаемых фактов – естественное следствие двух независимых друг от друга процессов, лишь один из которых идет сверху и объясняется кремлевским вмешательством. Другой идет снизу, и он гораздо страшней.

Как сейчас помню момент, в который я впервые эту печальную дихотомию сформулировал.

В марте 2000 года, когда Путин потерял приставку и.о. в названии должности, Лента. Ру была продана ФЭПом коммерческому инвестору – тогдашнему владельцу «Рамблера» Сергею Васильеву (чьи мемуары о девяностых я недавно с большим интересом прочитал и вам советую). В понедельник 27 марта, наутро после президентских выборов, в отеле «Балчуг Кемпински» новый владелец устроил закрытую презентацию проекта для иностранных инвестфондов (которым со временем рассчитывал впарить «Рамблер» – но эти планы вскоре разрушил доткомовский крах). На той презентации я докладывал основные параметры и перспективы Ленты. Ру в качестве коммерческого проекта: аудитория, монетизация, все пироги. И один пожилой американский финансист спросил меня: