Анна Политковская - Путинская Россия Страница 16

20.03.2000 разведрота прибыла из села Комсомольского в село Танги. В полку был объявлен конкурс среди подразделений, у какой роты лучше порядок и бытовые условия. Первое место занял зенитный дивизион. Федоров не согласился с результатами и заверил всех, что разведрота все равно лучше всех. Чтобы убедить в этом Буданова, 26 марта Федоров настоял на том, чтобы была проведена проверка расположения роты.

После 18 часов в расположение прибыли Буданов, Федоров, Силиванец, Арзуманян (офицеры танкового полка. — Прим. авт.). Буданов был в нетрезвом состоянии, однако полностью себя контролировал. Федоров был очень сильно выпивши, разговаривал нечетко, пошатывался. Федоров стал уговаривать Буданова проверить боеготовность роты. Трижды или даже больше Буданов отказывал Федорову, но тот продолжал настаивать. Буданов уступил требованиям Федорова и дал ему команду «В ружье, к бою».

Он, Багреев, сразу же побежал в сторону окопов роты. Федоров — вслед за ним. Машины вышли на огневой рубеж. Буданов находился у узла связи. Ему было известно, что в каждой машине на линии досылания на лотке всегда лежит выстрел с осколочной гранатой. В тот момент никаких оснований для открытия огня по селу, кроме приказа Федорова, не было.

После того как БРМ (боевой расчет машины. — Прим. авт.) заняли позиции, он подал команду экипажам разрядить осколочный выстрел, зарядить кумулятивный заряд и произвести один выстрел поверх домов. При производстве выстрела вверх таким снарядом он, не встретив препятствия, самоуничтожается. Осколочный заряд самоликвидатора не имеет. Пока экипажи производили замену снарядов, произошла заминка.

Машина № 380 произвела выстрел вверх, поверх домов села. Федоров увидел это, лично запрыгнул на вторую машину БРМ, дал команду наводчику стрелять по Танги. Будучи неудовлетворенным его, Багреева, действиями, Федоров стал его хватать за одежду, нецензурно оскорблять. Багреева вызвал Буданов. Прибыв к узлу связи, там был и Буданов, и Федоров. Они избили его.

Осмотром установлено, что на юго-западе от штаба в/ч 13206 на расстоянии 25 метров от КП (командного пункта. — Прим. авт.) полка на момент 27.03.2000 имелась яма, поверх которой положены три доски обрезных. Яма представляет собой углубление в земле: длина — 2,4 м, ширина — 1,6 м, глубина — 1,3 м. Стены ямы выложены кирпичом, дно ямы — земля.

(Необходимое пояснение: в деле Буданова — именно то, что вы только что прочитали, — содержится первое в России юридическое описание так называемого зиндана — широко распространенных во вторую чеченскую войну специальных пыточных ям, имеющихся почти в каждой военной части на территории Чечни. Их используют, как правило, для содержания арестованных чеченцев, а также провинившихся солдат. Куда реже — офицеров младшего состава).

СВИДЕТЕЛЬ ПАХОМОВ ДМИТРИЙ ИГОРЕВИЧ, рядовой, показал, что 26.03. 2000 года около 20 часов Федоров кричал на Багреева: «Я научу тебя, щенок, выполнять мои приказы». В адрес Багреева сыпались отборные ругательства и оскорбления. Было очень дико смотреть на все происходящее. Поступила команда Федорова связать Багреева и посадить в яму. Ранее в полку имели место случаи, когда взвод связывал пьяных контрактников, а затем их сажали в яму, но чтобы такое происходило с командиром разведроты — это было необъяснимо.

Примерно через час взвод был вновь вызван Будановым по тревоге. Когда прибыли, Багреев уже находился на земле. Буданов и Федоров вновь стали избивать Багреева. После этого по команде Буданова Багреев был снова связан и помещен в яму. Затем к Багрееву спрыгнул Федоров и стал избивать Багреева в яме. Багреев в это время кричал и стонал в яме. В яму спрыгнул Силиванец и вытащил оттуда Федорова. Около 2 часов он, Пахомов, находясь в палатке, слышал автоматную очередь. Как ему стало известно, это стрелял Суслов, чтобы образумить Федорова, который пытался пройти к Багрееву.

Уголовное дело по обвинению Григорьева Игоря Владимировича, Ли-ен-шоу Артема Ивановича, Егорова Александра Владимировича в заранее не обещанном укрывательстве убийства Кунгаевой, совершенного Будановым, в совершении преступления, предусмотренного ст. 316 УК РФ, прекращено вследствие амнистии.

Согласно заключению стационарной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, по своему психическому состоянию Буданов в период инкриминируемого ему деяния в отношении Багреева в каком-либо временном, болезненном расстройстве психической деятельности, в состоянии патологического или физиологического аффекта не находился. В момент убийства Кунгаевой Буданов находился в кратковременном, преходящем ситуационно обусловленном психоэмоциональном состоянии кумулятивного аффекта, не мог в полной мере осознавать фактический характер и значение своих действий и осуществлять их произвольную волевую регуляцию и контроль.

НА ОСНОВАНИИ ВЫШЕИЗЛОЖЕННОГО ОБВИНЯЮТСЯ:

БУДАНОВ Юрий Дмитриевич, ФЕДОРОВ Иван Иванович.

Дальше дело Буданова перебралось в суд. Было это летом 2001 года. Первым судьей, рассматривающим то, что совершил Буданов, оказался полковник Виктор Костин, судья военного суда Северо-Кавказского округа, находящегося в Ростове-на-Дону, там же, где и штаб Северо-Кавказского военного округа, как у нас говорят, «воюющего в Чечне». В Ростове-на-Дону очень велико влияние военных на всю жизнь города. Тут находится главный военный госпиталь, через который прошли тысячи искалеченных раненых военных из Чечни. Здесь живут семьи многих офицеров, находящихся в Чечне. Можно сказать, что в каком-то смысле этот город — прифронтовой. И это обстоятельство сыграло большую роль в судебном развитии дела Буданова. Пикеты и митинги у стен суда — в защиту Буданова, с лозунгами «Судят Россию!» и «Свободу герою России!» — были постоянным общественным аккомпанементом процесса.

Первая порция судебных заседаний шла больше года — с лета 2001-го по октябрь 2002 года. Причем происходило все совсем не с точки зрения «прав-виноват», а исключительно в манере «отбеливания» Буданова от всех грехов и преступлений. Судья Костин на протяжении всего времени заседаний демонстрировал свою откровенную пробудановскую пристрастность, отметал ВСЕ ходатайства со стороны потерпевших Кунгаевых, отказывал ВСЕМ свидетелям, которые могли бы что-либо сказать «против» Буданова. Было отказано даже в допросе генералов Герасимова и Вербицкого — на том основании, что они дали разрешение арестовать полковника-убийцу.

Прокурор в этот период также откровенно выступал на стороне подсудимого, фактически являясь его адвокатом, хотя обязанность прокурора, как известно, — защищать интересы жертвы.

Так это было внутри суда, так и снаружи. Общественное мнение в целом (митинги у здания суда с красными коммунистическими флагами, цветы Буданову, когда его вводили в здание суда перед началом очередного заседания) оказалось на стороне полковника. Руководство Министерства обороны (публичные выступления министра Сергея Иванова о том, что «Буданов, безусловно, не виноват») — тоже.

Идеологическая база для «отбеливания» Буданова от грехов была выбрана следующая: да, он совершил преступление, но он ИМЕЛ ПРАВО его совершить, ИМЕЛ ПРАВО так поступить с Эльзой Кунгаевой на том основании, что мстил на войне противнику и поскольку считал девушку снайпершей, виновной в гибели офицеров полка в феврале 2000 года, во время тяжелых боев в Аргунском ущелье. Мстить «врагам», поясняли участники процесса, именуя «врагами» чеченцев, — это справедливо и праведно…

У семьи Кунгаевых с самого начала заседаний обнаружились серьезные проблемы с адвокатами. Семья — очень бедная, многодетная, безработная, вынужденная перебраться в палатку, в беженский лагерь на территории Ингушетии, после трагической гибели старшей дочери от рук полковника, опасаясь мести со стороны военных за то, что обратились в суд (им угрожали неоднократно). Поэтому защитников у них просто не оказалось. И тогда правозащитный центр «Мемориал» (базируется в Москве, но имеет филиал в Ростове-на-Дону) сам нашел адвокатов и долгое время осуществлял их пусть минимальную, но все-таки оплату.

Первым адвокатом, вступившим, таким образом, в дело, был Абдула Хамзаев, старейший чеченский юрист, давно живущий в Москве, к тому же дальний родственник Кунгаевых. Надо сказать, что его защита долгое время не была эффективной — скорее даже наоборот. И сам Абдула Хамзаев в этом не виноват. Просто наше общество, увы, развивается, как расистское, оно не доверяет выходцам с Кавказа, а тем более из Чечни, ни на йоту. Толку от пресс-конференций, собираемых Хамзаевым в Москве для того, чтобы рассказать, как тяжело движется дело в военном суде Ростова-на-Дону, не было никакого — журналисты не доверяли тому, что он говорит, и поэтому общественной кампании в защиту Кунгаевых не получалось… А в ней, единственной, и было спасение судебных перспектив политического дела, которое стопорилось, едва начавшись…