Сатнислав Остроумов - История идеи гражданского общества в англо-американской либеральной политической традиции Страница 17

Утилитаризм Дж. Бентама – теория демократической этики, которая может быть реализована только посредством создания либерально-демократических институтов, включая институт суда общественного мнения. Именно суда потому, что общественное мнения само по себе слишком размытое понятие. Дж. Бентам негативно характеризует его как «неофициальное» [141, Р. 94], «воображаемое» [140, Р. 283] и нечто «чисто фиктивное и словесное» [140, Р. 56, 283; 141, Р. 54].

Дж. Бентам полагает, что публика «составляет суд более могущественный, чем все другие суды вместе взятые», и что «он [суд] неподкупный; и постоянно стремиться к просвещению» [142, Р. 579–595]. Согласно Дж. Бентаму, гласность будет способствовать улучшению способности публики рассуждать [142, Р. 583], и не только будет в состоянии противодействовать коррупции, но и позволит правительству «узнать реальные желания управляемых» [142, Р. 584], а электорату выбирать своих представителей с умом [142, Р. 585].

По Дж. Бентаму, «зловещий интерес» членов правительства – наиболее значительное препятствие на пути достижения наивозможного счастья наибольшим числом людей. Гипотетический суд общественного мнения – наиболее эффективный противовес данной угрозе. Он превосходит судебную систему, как по масштабу, так и по силе [139, Р. 134, 225; 140, Р. 292] и распространяет свою власть на судейский состав [139, Р. 39]. Членами суда общественного мнения являются все подданные [139, Р. 35]. По собственной инициативе они делятся на некие комитеты и подкомитеты сообразно с их интересами к определенной политической проблематике [139, Р. 35].

Гипотетический суд общественного мнения выполняет четыре функции:

1. Статистическую. Члены суда вправе собирать информацию и доказательства.

2. Цензорскую. Суд выносит решения.

3. Исполнительную. Суд наказывает и вознаграждает людей соответственно плохой или хорошей репутацией.

4. Мелиоративно-суггестивную. Суд предлагает проекты улучшений по любым вопросам, касающимся интересов широкой публики [139, Р. 37–39].

В суд общественного мнения входят четыре категории населения: говорящие (малообразованная публика), читающие (образованная публика), пишущие (ученые, писатели и др.), издающие и публикующие (главные редакторы газет, владельцы издательств) [141, Р. 58]. Компетенция суда общественного мнения ограничена вопросами, затрагивающими интересы «широкой публики» [139, Р. 37]. Дж. Бентам сам признает, что его проект утопичен в связи с тем, что члены суда общественного мнения не собираются вместе для реализации возложенных на них функций и полномочий [141, Р. 54].

Гражданское общество должно быть бдительным и реагировать на сообщения свободной прессы о злоупотреблениях властью. Пресса должна быть глазом народа [139, Р. 86–87]. Должность главного редактора газеты уступает по политической важности лишь должности премьер-министра [141, Р. 45, 57]. По Дж. Бентаму, общественное мнения коррелирует с общим интересом и главным принципом утилитаризма [140, Р. 76].

Согласно Дж. Бентаму, чем больше индивидов наделено электоральными правами, тем меньше вероятность плохого выбора [137, Р. 449]. Британский утилитарист не принимает всерьез угрозу «тирании большинства» и заявляет, что тирания аристократического меньшинства намного хуже [140, Р. 76–290].

Дж. Бентам выступил против теории естественного права и предпринял попытку вывести единственный и неоспоримый критерий права, осудив апеллирование к здравому смыслу, естественному праву или морали в связи с тем, что они не предоставляют достаточных оснований для вынесения судебных решений [138, Р. 25]. Дж. Бентам – пропонент позитивного права. Только писаный закон имеет надёжную основу и заслуживает имя закона. Не стоит полагаться ни на естественное право, ни на обычаи, считает британский утилитарист.

Дж. Бентам признает приоритет гражданского общества над государством и полагает, что властные структуры должны инициировать социальные программы для малообеспеченных подданных, финансировать детские дома и дома престарелых, то есть проводить утилитаристскую политику на благо управляемых. Гражданское общество вполне рационально, благоразумно и дальновидно, в нем согласуются частные интересы и отсутствуют фундаментальные классовые противоречия. Ему лишь надо «убедить» правительство думать не только о своих интересах, но и об интересах подданных путем создания либерально-демократических институтов, надлежащего функционирования судебной системы, активности и бдительности публики.

Научное наследие Дж. Ст. Милля (1806–1873) вызвало почти столько же академических дискуссий в США и Великобритании, как теория К. Маркса в СССР и России. Поэтому автор более подробно рассмотрит историографические аспекты исследования теоретических построений титана либеральной мысли, приведет рекомендации Дж. Ст. Милля по совершенствованию общественного устройства и даст некоторые оценки его учению.

С 1950 по 1980-е годы в англо-американской политической науке господствовало мнение, что Дж. Ст. Милль не смог разработать целостную теоретическую систему в области политики, экономики, этики и логики. К. Бриттон, Р. Бочард, Б. Мазлиш, Р. Хэлидэй обвиняли его в непоследовательности и несостоятельности и объясняли данный факт кризисом личности, спровоцированным воспитательным экспериментом его отца и Дж. Бентама, в результате которого Дж. Ст. Милль превратился к двенадцати годам в полиглота, превосходящего по уровню интеллектуального развития высокообразованного тридцатилетнего англичанина [158; 152; 342; 246]. Г. Химмельфарб выдвигает альтернативную версию и полагает, что Дж. Ст. Милль был интеллектуально соблазнен своей подругой, а впоследствии женой X. Тейлор и пытался генерировать идеи, несовместимые с собственными воззрениями [265].

Дж. Пламенац вообще ставит под сомнение интеллектуальные способности Дж. Ст. Милля [369, Р. 122], а Г. Сэбайн заявляет, что теоретические построения Дж. Ст. Милля не соответствовали тому огромному объему задач, который он пытался в них вложить [407, Р. 714]. Согласно Р. Аншуцу, британский утилитарист пытался синтезировать диаметрально противоположные идеи [125], поэтому сконструировать убедительную систему было для него невозможным [405, Р. XX]. Игнорируя миллевскую апологию свободы и индивидуальности, М. Каулин утверждает, что его «либерализм был догматичным и религиозным», напоминающим «моральный тоталитаризм» [178, Р. ХП-XIII]. В «моральном тоталитаризме» также обвиняет Дж. Ст. Милля X. Мак Клоски [348, Р. 97]. Диаметрально противоположных взглядов придерживаются X. Хлор и Дж. Грэй считающие, что миллевская концепция игнорирует роль морали и базируется на «волюнтаристском утопианизме» при котором автономный выбор рациональных индивидов – единственный источник социального прогресса [163, Р. 3–26; 234, Р. 288].

С 1980-х годов оценки миллевской политической теории в США и Великобритании стали более объективными. Исследователи стали причислять Дж. Ст. Милля к либеральной традиции и характеризовать его учение как целостное и последовательное. Пионером в данном отношении явился Дж. Робсон, подчеркнувший целостность миллевских теоретических построений, единство цели и метода [82] в его трактатах [396, Р. IX]. Отвечая на критику концептуальных построений Дж. Ст. Милля Дж. Риз отмечает, что адекватная интерпретация отдельных трактатов Милля требует ознакомления со всем его научным наследием [389, Р. 369–382; 390]. Р. Глассман подчеркивает гениальность британского утилитариста [229, P. I–VI]. Идея единства миллевской политической теории и её либерального характера была развита в исследованиях таких авторов как Ф. Бергер, Дж. Рили, Дж. Скорупски, В. Доннер, О. Кьюгер, М. Лэйн, Д. Лайонс [145; 392; 419; 193; 315; 118; 329].

Дж. Ст. Милль дифференцирует государство и гражданское общество. Гражданское общество не было создано путем договора. Теория общественного договора была разработана для того, чтобы легитимизировать наложение на индивидов социальных обязательств. Тем не менее, все находящиеся под защитой общества должны платить налоги на паритетных принципах [347, Р. 166–167] и соблюдать определенные правила поведения важнейшим из которых является не нанесение ущерба другим членам гражданского общества [347, Р. 72].

Британский интеллектуал атакует одно из слабых мест демократической теории, в котором элитарный характер власти в демократических странах прикрывается риторикой, носящей сугубо популистский характер. Дж. Ст. Милль полагает, что в демократических лозунгах «Власть людей над самими собой» и «Самоуправление» под «людьми» подразумеваются не совсем те лица, которыми управляют, а самоуправление – это, не управление индивидом самим собой, а управление им всеми остальными [347, Р. 7]. Согласно Дж. Ст. Миллю, в демократической теории под волей народа подразумевается воля наиболее многочисленной или активной группы населения, то есть большинства или тех, кто добился того, чтобы их считали таковым [347, Р. 7]. Лимитация власти правительства над индивидами не теряет своей актуальности даже когда власть имущие подотчетны общественности, то есть сильнейшей партии [347, Р. 7–8].