Татьяна Карасова - Израиль и США: Основные этапы становления стратегического партнерства 1948–2014 Страница 18

Серьезным внутриполитическим аргументом в пользу безоговорочной незамедлительной поставки «Хоков» явилась необходимость укрепить статус Кеннеди среди избирателей – сторонников Израиля накануне намечающихся выборов в Конгресс в 1962 г. и ввиду начала подготовительного этапа к выборам на пост президента в ноябре 1964 г. Так, например, Фельдман писал Кеннеди 10 августа 1962 г.: «Нам не следует задерживать на слишком продолжительный период наше предложение (о продаже ракет «Хок». – Т.К.) Бен-Гуриону, так как только если сейчас предложение будет принято, мы сможем реально поставлять ракеты Израилю до октября 1964 г.». «Этот выбор времени, – добавлял Фельдман, – будет оптимальным с точки зрения его влияния на выборы 1964 г.»[148]. Фельдман также пытался убедить Кеннеди, что «всякая попытка заставить такое гордое государство», как Израиль, принять «программу Джонсона» в качестве предварительного условия для получения «Хоков» будет интерпретироваться в Иерусалиме как «нанесение ущерба его суверенитету» и как неподобающая попытка торговаться с Израилем «по вопросам, связанным с его национальной безопасностью»[149]. Кеннеди в конце концов решил смягчить свой подход и дать благословение на поставку «Хоков» «без немедленных обязательств со стороны Израиля в палестинском вопросе»[150].

19 августа 1962 г. Фельдман доставил радостное известие Бен-Гуриону и министру иностранных дел Голде Меир. «Президент решил, – возвестил Фельдман, – поставлять ракеты “Хок” Израилю на основании признания потребности Израиля приобрести систему воздушной обороны». Он подчеркнул, что это решение является окончательным, однако президент надеется, что Израиль примет «программу Джонсона» «по своей доброй воле, чтобы можно было начать ее осуществление»[151]. Сами ракеты были поставлены в Израиль только в 1965 г., когда Кеннеди уже не было в живых.

Несмотря на всю значимость имевшего место летом 1962 г. решения о продаже «Хоков», эта операция носила разовый характер. Однако именно этот шаг президента заложил модель военного стратегического сотрудничества, которая утвердилась и с годами обрела фундамент[152]. Решение о поставке «Хоков» изменило характер отношений между Вашингтоном и Иерусалимом: поставка ракетной системы «земля – воздух» типа «Хок» означала для Израиля прорыв в приобретении современного оружия и фактически преобразовала баланс сил в Ближневосточном регионе.

Если первые два года своего президентства Кеннеди был полон оптимизма относительно новых возможностей урегулирования конфликта, а также надеялся «перенаправить» внешнюю политику арабских стран во главе с Египтом в прозападное русло, то последние два года (Кеннеди был убит 22 ноября 1963 г.) его отношение к ближневосточным проблемам характеризовалось возрастающим разочарованием. Уже в конце 1962 г. президенту стало ясно, что Насер не готов был сменить свой политический курс. Даже такие оптимисты – сторонники сближения Вашингтона с Каиром, как Роберт Комер, потеряли надежду перетащить Насера на свою сторону. Линия на миротворчество в отношении Египта стала предметом острой критики администрации со стороны Конгресса.

Сторонники Израиля на Капитолийском холме, такие представители произральского лобби, как, например, сенаторы Юберт Хамфри и Джейкоб Явец, открыто выступали против «пронасеристской политики администрации Кеннеди»[153]. Одновременно главы «Конференции президентов еврейских организаций Америки» и организации «Бней брит» на встрече с заместителем государственного секретаря Авереллом Гарриманом выразили свое опасение, что «американская политика по отношению к Египту ведет к катастрофе и действия Насера угрожают безопасности Израиля»[154].

В первой половине 1960-х гг. возросла значимость палестинской проблемы. Это вызвала повторение попыток Израиля добиться официальных американских гарантий безопасности еврейского государства. Пошел новый поток тревожных писем от Бен-Гуриона в адрес Кеннеди. Израильский премьер-министр настаивал, что в данной обстановке США только совместная американо-советская декларация, гарантирующая территориальную целостность и безопасность всех стран Ближневосточного региона в существующих границах, может считаться по-настоящему эффективной. Он опасался, что даже «Хоки» не смогут обеспечить полной безопасности Израиля и не защитят его в случае нападения со стороны соседних арабских государств. Кеннеди отвечал обычно, что израильские страхи беспочвенны, и отвергал идею совместной советско-американской декларации, к большому огорчению Бен-Гуриона. Тогда глава израильского правительства выдвинул новые предложения – создать оборонительный пакт между Израилем и США и увеличить объем военных поставок Израилю до уровня поставок арабским странам. В ответ на это Соединенные Штаты вновь отказались давать Израилю какие-либо более конкретные гарантии безопасности, кроме тех, которые уже были сделаны[155].

Между тем региональная обстановка, растущая обеспокоенность израильтян и усилия представителей произральского лобби убедили Кеннеди в необходимости дополнительных шагов навстречу интересам Израиля. В своем письме Эшколу от 2 октября 1963 г. президент принял на себя обязательство предпринимать дальнейшие шаги по обеспечению безопасности и независимости Израиля, чтобы исключить возможность любого намерения Насера «играть более опасную игру» в отношении еврейского государства. Это обязательство было подкреплено быстро растущими объемами экономической помощи Израилю. В 1961 г. администрация Кеннеди в качестве жеста доброй воли объявила о предоставлении ему Экспортно-импортным банком займа в 15 млн долл. В 1962 г. общий объем американской экономической помощи составлял около 78 млн долл. Уже в следующем, 1963 г., объем помощи достиг 80 млн долл. С тех пор Израиль стал получателем наивысшей на душу населения (per capita) помощи от США в мире[156].

Ноябрь 1963 г. ознаменовался активизацией диалога, в ходе которого американские и израильские военных специалисты обменялись информацией и оценками относительно широкого комплекса местных и региональных оборонных вопросов. Результатом такого взаимодействия стало принципиальное согласие Пентагона усовершенствовать и усилить бронетанковую систему Армии обороны Израиля. А через год была осуществлена сделка по продаже 210 танков Фатон М-48А[157].

Основной причиной недовольства администрации Кеннеди Израилем было создание ядерного реактора в Димоне. Вследствие острого ракетного кризиса на Кубе в 1963 г. Кеннеди особенно чувствительно относился к опасности распространения ядерного оружия. Президент в последний год жизни поставил вопрос разоружения и нераспространения ядерного оружия в центр американской внешней политики. Кеннеди сформулировал это как некое «внутреннее глубокое обязательство… сделать все возможное для торможения израильской ядерной программы»[158]. При этом он продолжал последовательно гарантировать «обеспечение безопасности и независимости Израиля». В своем письме Эшколу, он предлагал совместно взвесить «наиболее подходящие пути и методы, чтобы справиться с усиленной арабской военной угрозой»[159].

Ядерная программа Израиля раздражала Кеннеди, но эта проблема была каким-то образом выделена и изолирована от общего комплекса взаимоотношений между Вашингтоном и Иерусалимом. Разногласия по этому вопросу не смогли затормозить прогресс развития американо-израильского сотрудничества. Вопрос о том, мог бы этот спор, в конечном счете, сломать всю систему развивавшихся взаимоотношений, если бы не гибель президента, остается открытым до сегодняшнего дня.

Предыстория «ядерного кризиса» в американо-израильских отношениях началась еще в 1960 г., в последний год правления администрации Эйзенхауэра, хотя его администрация с 1955 г. участвовала в израильских научных разработках в рамках президентской программы «Мирный атом». Еще в 1952 г. по инициативе Бен-Гуриона и Переса была создана комиссия по ядерной энергии, контролируемая Министерством обороны. Инициатором ядерной программы был Бен-Гурион, который, по свидетельству ближайших его соратников, всегда опасался, что арабы, благодаря своему численному, территориальному и финансовому превосходству, смогут уничтожить Израиль. Его кошмаром была опасность атаки арабских противников сразу по всем фронтам. В конце 1950-х гг. он признался своему помощнику, что «ночью не может сомкнуть глаз из-за страха перед совместной атакой всех арабских армий»[160]. Единственным способом предотвращения этой угрозы, по мнению Бен-Гуриона, было развитие собственных ядерных возможностей как мощного средства сдерживания любых попыток арабских противников уничтожить Израиль; премьер считал этот путь единственной гарантией выживания государства. Получение ядерного оружия стало его навязчивой идеей. Он лично инициировал начало разработок ядерного оружия, не вынося этот вопрос на обсуждение ни в кабинет министров, ни в парламентскую Комиссию по международным делам и обороне. Бен-Гурион поставил в известность только небольшую группу руководителей своей партии МАПАЙ – А. Эбана, М. Даяна, Ш. Переса, которые в результате парламентских выборов 1959 г стали депутатами Кнессета.