Лев Гинцберг - Ранняя история нацизма. Борьба за власть Страница 18

Понимание наиболее важных аспектов успеха борьбы против фашистской опасности в течение 1923 г. постоянно углублялось. Вот одно из свидетельств этого, почерпнутое из статьи, опубликованной в бюллетене «Коммунистише партайкорреспонденц»: «Чтобы... предотвратить переход мелкой буржуазии в лагерь контрреволюции и, следовательно, преодолеть фашизм политически, необходимы два условия: рабочий класс должен стать во главе национально-освободительной борьбы и активно отстаивать социальные интересы мелкой буржуазии в ее борьбе против крупного капитала». Осознание необходимости значительно большего внимания к нуждам средних слоев, в немалой степени связанное с усилившимися попытками фашизма, перетянуть их в лагерь буржуазии. Но далеко не все рабочие, видя засилье мелкобуржуазных элементов в рядах организаций крайней реакции, правильно оценивали подчиненную роль этих элементов по отношению к тем, кто действительно направлял политику НСДАП и родственных ей групп. И в коммунистической печати встречались выступления, в которых фашистское движение характеризовалось, как «бунт» мелкой буржуазии.

«Вплоть до сегодняшнего дня, — говорила К. Цеткин летом 1923 г.,— существовала значительная неясность относительно фашизма. И не только среди широких масс пролетариев, но и среди революционного авангарда, среди коммунистов... Очевидно, однако, что мы тем скорее справимся с этим коварным врагом, чем яснее и точнее определим его существо и последствия».

К. Цеткин придавала большое значение доказательству тезиса, что существо фашизма отнюдь не сводится к террору, как полагали многие; за ним следуют широкие социальные слои, это, следовательно, социальное движение, с которым нельзя справиться только военными средствами, его необходимо победить также политически и идеологически. Вопрос в такой или близкой к ней форме уже ставился, но постановка его К. Цеткин отличалась значительно большей глубиной анализа и обоснованностью заключений. «Я придаю громаднейшее значение, — подчеркивала она, — сознательной и планомерной идеологической и политической борьбе за завоевание симпатий этих слоев населения (подпавших под влияние идей, пропагандируемых фашизмом. — Л.Г.), в том числе буржуазной интеллигенции». Эта задача, указала К. Цеткин, «требует видоизменения позиции или, вернее, более точной позиции в отношении определенных социальных явлений, свойственных по существу фашизму, и, кроме того, величайшей активности».

К. Цеткин формулировала позиции КПГ в вопросе о фашизме. Но в этой позиции были и слабости. Они вытекали из представления, что глубокое противоречие между классовой функцией фашизма и социальным составом его сторонников должно неминуемо привести к быстрому его разложению и упадку. В массовой базе фашизма якобы имелись такие «революционные» тенденции, которые могли заостриться против капитализма. Положение о том, что соответствующие элементы «должны втянуться в пролетарскую классовую борьбу против классового господства и эксплуататорской власти буржуазии», значительно упрощало ситуацию и трудность задачи, стоявшей перед организованным рабочим движением в борьбе против его злейшего врага. Как уже было к тому времени известно, этот враг был исключительно силен в идеологической обработке определенных социальных слоев с целью превращения их в опору буржуазного строя. Следует учесть, однако, что накопленный к тому моменту опыт еще не давал достаточных оснований для суждения о возможности преодоления фащистским движением противоречия, о котором шла речь выше.

Говоря о германском фашизме, мы оперировали большей частью баварским примером, на котором наиболее полно можно проследить характерные его черты. Но мы знаем вместе с тем, что с фашистским движением в том или ином виде сталкивались и жители многих других местностей Германии. Это относилось, в частности, к Верхней Силезии, где особенно остро проявлялось свойственное массовой борьбе германских трудящихся в 1923 г. сочетание классовых и национально-освободительных задач. На словах фашисты высказывались против «национального единения» в борьбе против оккупантов, на деле они являлись силой, которую предприниматели активно использовали против рабочих. Так, когда в начале марта обострился конфликт между верхнесилезскими шахтовладельцами и горняками, вызванный низким уровнем заработной платы, предприниматели стали создавать отряды из фашистских элементов, терроризировавшие рабочих. Конференция фабзавкомов и доверенных лиц решила организовать акции протеста против фашистских бесчинств и потребовала роспуска банд, действовавших в интересах капиталистов. После отказа последних вспыхнула забастовка, в которой приняли участие 40 тыс. рабочих; когда и она не возымела действия, началась подготовка ко всеобщей стачке. Лишь это заставило предпринимателей (одним из которых был известный покровитель фашистов Борзиг) принять требования рабочих.

Требования роспуска фашистских штрейкбрехерских организаций фигурировали и в политических программах массовой забастовки, охватившей всю Рурскую область в мае 1923 г. Количество участников этого крупнейшего выступления германского рабочего класса составило 380 тыс. человек. Сразу после начала забастовки фашистские элементы, как в Силезии, развернули провокационные действия и прямые нападения на рабочих. Так было, например, в Мюльгейме, Дортмунде, Гельзенкирхене, Эссене. Фашисты не скрывали, что они являются «принципиальными» противниками забастовок. В «Фёлькишер беобахтер» не раз проводилась «идея», будто «в нынешней политической ситуации забастовка — это удар по самому себе». Соответственно они и поступали, но получали решительный отпор со стороны пролетарских сотен и других отрядов самообороны, пресекавших, в частности, попытки мародерства и неоправданных ситуацией Столкновений с полицией.

Хотя майская стачка горняков и металлистов Рура по вине реформистских лидеров и в силу национального предательства германских капиталистов, обратившихся за помощью к оккупационным властям, закончилась компромиссом, значение ее было велико. Эти события свидетельствовали о радикализации рабочего класса, растущей массовости его действий. В ходе борьбы все большее внимание передовых рабочих привлекала фашистская опасность, которую обнаружили забастовки мая — июня 1923 г. Не случайно рабочие Берлина на своей первомайской демонстрации, собравшей 500 тыс. участников, везли макет виселицы, на которой болталось чучело Гитлера.

В борьбе против фашизма первостепенную роль призваны были сыграть пролетарские сотни, представлявшие собой высшую форму организованной рабочей самообороны; в их уставах и других документах отпор фашистским бандам фигурировал как задача № 1. Так, в членских билетах «Объединенных оборонительных отрядов Лейпцига» говорилось следующее: «Организация имеет целью разъяснять рабочим экономическую, политическую и военную опасность фашизма, крепить единый фронт пролетариата против фашизма... и отражать нападения фашистов».

Одними из первых создали у себя пролетарские сотни рабочие заводов Круппа в Эссене. Они потребовали от союза металлистов и от других профсоюзных организаций, а также от СДПГ проведения эффективной борьбы против фашистской угрозы. С этой целью предлагалось созвать специальную конференцию. В Хагене (Вестфалия) в феврале 1923 г. была проведена однодневная забастовка в знак протеста против террора; выдвигалось требование вооружения пролетарских сотен. В Дортмунде сотни оказали действенный отпор попыткам фашистов терроризировать рабочих; то же имело место в Гельзенкирхене и Бохуме.

Симптоматично, что там, где активность фашистов была невелика (Гамбург и Приморский район в целом, Магдебург-Ангальт, Гессен-Вальдек), пролетарские сотни в первой половине 1923 г. не получили большого распространения.

Возникавшие преимущественно с целью совместного отпора фашистским бесчинствам, пролетарские сотни были органами единого фронта: ведь террор нацистских штурмовиков и других фашистских молодчиков касался всех пролетариев, независимо от того, к какой партии они принадлежали. Создание отрядов, основанных на принципе единства, часто происходило именно после нападения фашистов на собрания социал-демократов, их клубы и т.д. Так было, например, в Эйленбурге и Гевельсберге. Политическими руководителями единых отрядов часто были коммунисты; техническая сторона дела обеспечивалась представителями социал-демократов. Но бывало и наоборот; так, в Цвикау — Плауэне, где окружное руководство пролетарскими сотнями состояло из четырех социал-демократов и трех коммунистов, оно возглавлялось известным деятелем левого крыла СДПГ Зейдевицем, а его заместителем являлся коммунист Грубе.

Для правящих кругов существование отрядов, символизировавших единство в борьбе с реакцией (а в отдельных случаях располагавших оружием), представлялось серьезной угрозой, тем более — в условиях непрерывного падения жизненного уровня миллионов людей в результате неудержимой инфляции. Правящие круги нанесли ощутимый удар по рабочей самообороне: в середине мая 1923 г. министр внутренних дел Пруссии социал-демократ Зеверинг запретил деятельность пролетарских сотен. Тем самым они были поставлены вне закона на значительной части территории страны, не говоря уже о Баварии и некоторых мелких землях. Главным полем развертывания пролетарских сотен, нацеленных в первую очередь против фашистской опасности, стали Саксония, в правительстве которой решающую роль играли левые социал-демократы, а также Тюрингия, хотя здесь эти сотни по вине правых социал-демократов строились не на основе единства. В Баварии в течение некоторого времени существовали отряды самообороны, созданные социал-демократами.