Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №49 от 03.12.2013 Страница 18

В связи с недавней годовщиной расстрела Дома Советов газета «Советская Россия» перепечатала это письмо и привела имена всех подписантов. Для нас, русских, некоторым утешением может служить разве только то, что в этом черном списке русских - человек десять-двенадцать, не больше. Ныне из 42-х человек 30 уже предстали перед Высшим судом. Но ещё среди нас лауреат премии Ленинского комсомола Мариэтта Чудакова, Герой труда Гранин, лауреатпремии «Поэт» Александр Кушнер…

3 октября «Советская Россия» напечатала статью Эдуарда Шевелева «Михаил Дудин подписантов называл мерзавцами. «Письмо 42-х» он не подписывал». В статье не всё убедительно, например, крайне наивен самодельный «текстологический анализ» письма с целью доказать, что его писал не русский автор. Не надо обольщаться. Вполне могли написать такие русские, как Виктор Астафьев, Юрий Нагибин или Анатолий Приставкин. Ни на чем не основано уверение, будто Окуджава где-то кому-то о своем участии в этом грязном дела заявил: «Бес попутал». Известно, с каким ликованием он публично, в газете отозвался о расстреле парламента. Прямая в том же квазирусофильском духе выдумка и то, будто настоящая фамилия Юрия Черниченко – Кауфман. Был в нашей литературе Кауфман, он работал под псевдонимом Давид Самойлов, поэт.

Но всё это существа вопроса не касается. Э. Шевелев ссылается на свои собственные впечатления, называет имена свидетелей. Словом, как бы то ни было, а прочитав статью, я тут же, в надежде, что ещё жива вдова поэта, которую я тоже знал, но забыл имя, позвонил в Ленинград по давно известному мне телефону Дудина. Удивительное дело, телефон за тридцать с лишним лет не изменился. Незнакомый мужской голос ответил мне, что вдова давно умерла.

- А как её звали?

- Ирина Николаевна.

На всякий случай я позвонил ещё Диме Молдавскому, хорошо знакомому когда-то критику, который жил на той же улице Братьев Васильевых. Вдова сказала, что Дима умер, а о вдове Дудина ничего не знает.

Но я еще позвонил – Даниилу Гранину, живущему там же. Его жена подтвердила, что вдова умерла, а звали её будто бы Ирина Владимировна. Странно…

Я потому был так настойчив в поисках вдовы Дудина, что хотел узнать, почему она в своё время не сказали правду о подписи. Допустим, сразу это было невозможно, но потом-то…

Тут надо кое-что пояснить. В июне 2008 года я напечатал в «Литературной России» довольно неласковую статью о стихах Андрея Дементьева. В ней было упомянуло и о его подписи под письмом 42-х. Через несколько дней – редчайший случай в нашей литературной жизни! – он мне позвонил и сказал – это ещё реже, - что с большинством моих критических суждений согласен. А что касается моей подписи, говорит, «то я её не ставил». Как так? Она же там стоит! Он был в Кисловодске. А покойный Владимир Савельев позвонил его жене и спросил, можно ли поставить светлое имечко. Она ответила: «Да, да. Конечно! Какие могут быть разговоры».

У Дементьева было больше чем достаточно времени, чтобы снять свою подпись – двадцать лет! Но он этого не сделал и тем самым узаконил её. Больше того, на страницах «Тверской газеты» он позже попытался оправдать это гнусное письмо, заявил, что «оно было продиктовано тревогой за нарождающуюся в стране демократию» (17.2.13). Все разумные люди тогда уже видели, что это никакая не демократия, а грабеж народа, бандитизм. И он, вчерашний коммунист, кавалер ордена Ленина, лауреат премии Лермонтова, этот бандитизм защищал. О нем хорошо сказал пародист:

Он был певцом Страны Советов,

Он комсомольский был вожак…

Да, есть продажные поэты!

Но чтобы так, но чтобы так…

Тогда я подумал ещё и о том, что если за Дементьева подпись поставила жена, то вполне возможно, так же поступила за тяжело болевшего Роберта Рождественского его супруга, ныне без стеснения называющая себя «самой крупной антисоветчицей». Да, в этой фигуре есть кое-что очень крупное. А с Дудиным, тоже тяжело больным, могли обойтись и без телефонного звонка, без согласия жены.

Не так давно на страницах «Правды» при обсуждении одного вопроса были приведены хорошие строки Роберта Рождественского. Но один сотрудник сказал при этом: «Да, стихи хорошие, но вот подписал же он известное письмо…» Я написал в «Правду», стараясь убедить товарищей, что ни Рождественский, ни Дудин письмо не подписывали. Мне ответили однозначно: «А мы считаем, что подписывали». И всё. У меня доводы. А у них – никаких. Меня удивило такое нежелание разобраться, такая лёгкость обвинения талантливых поэтов, коммунистов да ещё фронтовика вместо поиска союзников, чем коммунисты никогда не пренебрегали. Случайно такое безразличие?

Совершенно так же, по нелепому вздорному обвинению в том, что они отказались неизвестно зачем оставить свои с трудом завоеванные высокие посты в Думе, в своё время исключили из партии честнейшего коммуниста, талантливого труженика театра Николая Губенко, а заодно и Светлану Горячеву, смелую, давно известную всей стране ещё по борьбе против Ельцина. И ведь не выговор дали или хотя бы с предупреждением, а именно исключение, т.е. высшая мера наказания для коммуниста – политический расстрел. И никакого объяснения этой расправы не последовало. Полное впечатление, что она была устроена по требованию свыше.

И вот отталкивая таких, как Губенко, Дудин, Рождественский, даже не желая разбираться в этом, газета то благожелательно цитирует Жванецкого, то отмечает юбилейную дату Межирова, то… Как же! Ведь Межиров написал «Коммунисты, вперед!» Да, написал на заре туманной юности. Но люди-то имеют свойство меняться и изменять. Так, Межиров в почтенные лета, укатив от правосудия за задавленного машиной человека в Америку, писал там, обращаясь к ветерану Великой Отечественной вот что:

Что ты хнычешь, старая развалина?

Где она, священная твоя

Вера в революцию и Сталина,

В классовую сущность бытия?

А Жванецкий еще в советское время голосил: «Хватить притворяться и лицемерить! Пора честно признать, что «Золотой теленок» выше «Анны Карениной»! Вот кого они берут в союзники.

После приглашения членом президиума ЦК В. Рашкиным французского артиста Депардьё в КПРФ, после голосования фракции коммунистов за кандидатуру Голиковой на пост председателя Счётной палаты вполне можно ожидать, что они пригласят и Жванецкого, а если Путин выдвинет Сердюкова на пост Генерального прокурора, то думские коммунисты проголосуют и за это. Ничего удивительного. Ведь как тов. Зюганов оправдывал голосование за Голикову: «Что ж мы будем конфликтовать с первого дня». Будто эта птица со всей её музыкой была неизвестна нам уже лет десять. Так он скажет и о Сердюкове: «Что ж с первого дня… Пусть поработает на новом поприще, а там посмотрим…» Двадцать пять лет смотрят и ничего не видят.

В.С. БУШИН

ИСТОРИЯ

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

Скрытность при подготовке военных действий всегда имеет решающее значение. Но в силу угрозы войны на три фронта потеря ее для СССР во время приведения войск в боеготовность в мае-июне 1941 г. могла иметь роковые последствия как ни для кого другого в истории.

И надо же такому случиться! Лишь только командование Красной Армии приступило к стратегическому развертыванию, как сразу же обожглось именно на потере скрытности. Как уже говорилось, 26 апреля 1941 г. Генштаб дал распоряжение о подготовке ряда соединений к переброске на запад с Дальнего Востока и из Забайкалья. На местах подготовка началась, но сами войска пока не двигались, оставаясь в местах постоянной дислокации.

Неожиданно это сверхсекретное и особо важное мероприятие государственного масштаба получило широкий международный резонанс. В первых числах мая японское информационное агентство «Домей Цусин», сославшись на неназванных корреспондентов агентства “Юнайтед пресс” из Риги (!), сообщило, что с Дальнего Востока на Запад, против Германии, перебрасываются крупные контингенты советских войск.

Это опасное заявление, последствия которого для СССР могли бы стать самыми неприятными. Во-первых, переброска войск только планировалась, но японцам об этом уже стало известно. Значит, какой-то из советских штабов оказался с «дыркой», через которую к японцам стекала важнейшая информация. Это плохо само по себе. Но еще хуже было другое.

Для одной отдельно взятой Японии переброска советских войск от ее владений на запад была объективно выгодна: чем меньше там советских дивизий, тем выше ее безопасность, руки у нее более свободны. И японцам вроде бы следовало молчать, чтобы не спугнуть советское руководство. Но вместо молчания они, наоборот, непомерно раздули этот факт – ведь переброска даже не начиналась. «Домей Цусин» являлось правительственным информационным агентством, обладающим монополией на распространение в Японии иностранной информации. Такое поведение японцев лишний раз подтвердило следующее: несмотря на заключение пакта с СССР, у них остались весьма влиятельные силы, тесно сотрудничающие с Германией и желающие, как минимум, облегчить Германии ее задачу, сковав как можно больше советских войск. А как максимум – совместно с ней развязать войну против СССР, поставив его «в два огня», с Запада и Востока.