Евгений Додолев - The Взгляд Страница 19

– А как сложилась твоя судьба после 93-го? Я время от времени видел тебя на телевизионных экранах…

– Это были лишь короткие эпизоды на маленьких каналах: на РЕН-ТВ и ТВЦ. Ельцинский запрет доставал меня и там. В начале 90-х Михаил Полторанин, тогдашний министр по печати, предложил мне возглавить Первый канал. Я согласился с одним условием – немедленная передача всех материалов проверок деятельности Останкино, проведенных по требованию Верховного Совета, в Генпрокуратуру. Согласно этим документам все, что происходило тогда на телевидении, имело юридическое название – мошенничество в особо крупных размерах. А попросту чудовищное разворовывание спонсорских, рекламных и бюджетных средств, бесконтрольная сдача студий под склады, распродажа дорогостоящей аппаратуры и техники. А с телеэкрана при этом неслось: «Мы сидим, а денежки идут». И многие миллионы бывших советских граждан создавали миллиардные состояния хозяевам финансовых пирамид. Полторанин на мои условия вроде бы согласился. Но тут, же в некоторых газетах прошла информация, что я в запое, мало того, что у меня цирроз печени, и дни мои сочтены. Информация эта была любезно доведена до Черномырдина, и он, естественно, отказался от моей кандидатуры. С подобным черным пиаром я встретился еще раз через несколько лет, когда получил предложение одного из зампредов правительства возглавить вновь создаваемый холдинг ВГТРК. Уже существовал Интернет, и накануне рассмотрения кандидатур в сети появилась информация, что я болен СПИДом и заразил меня мой сексуальный партнер, одесский докер, негр по имени Чарли. Причем были указаны даже адрес больницы где-то на Соколиной горе и номер моей истории болезни. Одним словом, против меня уже работали настоящие профессионалы. Понятно, что «узнав об этом», учредители нового холдинга мою кандидатуру отклонили, а начальником 2-го канала стал Швыдкой. Но все это – ерунда. Я горжусь тем, что стоял у истоков более двух десятков региональных компаний, в основном в Сибири. То есть я начинал настоящее Российское телевидение, а не сегодняшний отдел пропаганды по промыванию мозгов.

Три слепца

Есть такай суфийская притча XII века, авторство которой приписывают Хакиму Санаи Газневи. Про трех самоуверенных слепцов и боевого слона. Под стенами города слепых встал лагерем владыка со своим войском, в арсенале которого было невиданное животное. Горожане послали экспертов на инспекцию диковины. Вернувшись, троица доложила о своих впечатлениях.

Первый, который оттактилил ухо гигантского млекопитающего, доложил, что слон есть нечто ковроподобное и шершавое. Ощупавший хобот возражал:

– Слон есть гибкая мускулистая труба, страшная и разрушительная.

– Нет, слон это твердая колонна, – полемизировал третий, исследовавший ногу.

«Созданное умозрением не ведает о Божественном. В этой дисциплине нельзя проложить пути с помощью обычного интеллекта» – резюмировал Хаким.

Замечу, что все трое слепцов были искренны. И не пытались манипулировать согражданами. Что, впрочем, на результате не сказалось.

Так и три репортера, рассказывающие об одном и том же, рисуют разные картинки. И при этом еще и потребитель репортажной продукции видит лишь то, что считает нужным. Удивительно, но порой даже объекты публикаций умудряются замечать только хобот. Или хвост. Или еще что-нибудь. Игнорируя картину в целом.

Ныне СМИ не суть источники информации, но красивые интерпретационные площадки. Поскольку зритель/читатель/подписчик с алчностью карася клюет не на само событие, а на гламурную медиа-упаковку. Равно как авто-гигант штампует джипы да седаны, так и СМИ продуцируют «реальности». Свои, уникальные. Их и реализуют. «Реальность» может быть депрессивно негативной, как в «Моменте истины» мега-надрывного манипулятора Андрея Караулова, или жизнеутверждающе ироничной, как в «24» саркастичного флегматика Михаила Осокина. Завидно политкорректной а-ля-»Ведомости» или напористо агрессивной, как в «Комсомолке». На любой вкус. И цвет. Можно – желтый. Можно – голубой. А надо, так и жовто-блакитній.

На одной и той же лестничной клетке можно существовать в альтернативных медиа-пространствах. Кто-то живет при «кровавой гэбне» Путина, когда святых гнобят в лагерях, а ельцинская свобода слова только снится. Кто-то – в «реалити-шоу» Ксении Собчак, где доминирует перманентный поиск полового партнера. Можно существовать в декорациях военного времени. Или – на фоне добродушного развитого капитализма. Все зависит от точки отсчета, задаваемой набором СМИ. Слушатели «Эха Москвы и сегодня наслаждаются ощущением лубянских преследований подобно диссидентам 70-х.

Аудитория предпочитает сказки, свидетельством чему не только тиражи таблоидов, но и скандалы, генерируемые представителями т. н. качественной периодики. Незабвенна история Джека Келли, маститого автора (с двадцатилетним стажем работы!) единственной общенациональной североамериканской ежедневки USA Today. Автор 720 постановочных историй пять раз выдвигался на соискание Пулитцеровской премии (Pulitzer Prize). И прошел-таки наконец в финал. И все благодаря высокохудожественным выдумкам про сербских террористов, таинственных мятежниках и мифических повстанцах из Грозного. Был разоблачен коллегами-завистниками. Премию пришлось вернуть post-factum.

Приведенный пример есть правило, а не исключение. Напомню о скандале с мега-качественным изданием The Washington Post и ее звездой 80-х Джанет Кук. Для начала она наврала в отделе кадров про свое обучение в Сорбонне и это вранье прокатило. Выводы девушка сделала. Методу отработала. Сенсацией стала серия ее очерков о трагедии семилетнем мальчике, подсаженном злыми дилерами на сладостный героин. Материал «Мир Джимми» получил ту же Пулитцеровскою премию. Но! Самое интересное, что крепкий хозяйственник города Вашингтонска Мэрион Барри набрал политические висты, викториально отрапортовав публике, что ребенку оказана помощь и юный наркоман твердо стал на лыжню реабилитации. Досужие газетчики принялись рьяно искать объект мэрской заботы. Не нашли. Он существовал лишь в воображении пронырливого мэра. И талантливой журналистки.

После миниатюры «Взгляда» о трогательном голубоглазом сироте Сереже, спевшем ангельски-пронзительное «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестко», коллеги-газетчики пожелали усыновить ребенка и оказать помощь духовому оркестру провинциального детского дома. Это, по мне, один из самых блистательных сюжетов за все время существования отечественного ТВ, шедевр от тандема Демидов/Мукусев (именно Иван срежиссерил этот эпизод).

Резонанс был ошеломительный. В Ереване создали фонд имени Сережи. А с Камчатки прислали в редакцию «молодежки», выпускавшей легендарную программу, контейнер с красной икрой и прочими лакомствами для мальчика. Однако автор хит-сюжета Владимир Мукусев, как выяснилось, просто не обзавелся координатами объекта. Ведущий вынужден был обратится к фанатам с пространной сентенцией. Мол, много в стране детдомов и Сережей немало. Позже он мне рассказал, что, мол, просто не желал подставлять мальчика под избыточное внимание доброжелателей. Свежо предание, а верится с трудом…

Ну да ладно. Там хотя бы не стоял сакраментальный вопрос «А был ли мальчик?». Мальчика вся страна видела (аудитория мукусевских выпусков «Взгляда» была под 200 миллионов!). И более тысячи зафиксированных усыновлений в течении месяца. К вопросам о журналистских фантазиях, кстати. Читал, что, дескать, Мукусев якобы так был растроган во время эфира, что разрыдался прямо в студии и не смог вести передачу. Просто бред. Владимир был (и остался, полагаю) супер-профи. Со всеми «+» и «-» этого ремесла.

Анатолий Лысенко рассказывал:

– Давным-давно, когда не было ни «Взгляда», ни «До и после полуночи», работал я с журналистом, по-мукусевски талантливым и, к сожалению моему, рано умершим. Так вот, он как-то сделал сюжет о сексуальной раскрепощенности. Это было на фоне «открытия», что «секс в СССР есть». Сюжет был записан с хорошенькой алма-атинской студенткой лет двадцати, которая поделилась тем, что у нее было три партнера. И самое главное: она призналась, что ничего страшного в этом не видит. Я сказал, что в эфир это не дам. Ведь она – дура, которая не осознает, что подписала себе приговор, что она, естественно, вылетит из комсомола, из института, отправится обратно домой, а там, в шахтерском поселке, жизни ей не будет. Кончилось тем, что сюжет вышел с ее закадрированным лицом и смикшированным голосом. Через пять минут после эфира: звонок от председателя Гостелерадио Казахстана: «Толь, мне тут из ЦК звонили. Нужны координаты героини: меры предпринимать». Это к вопросу об ответственности журналиста.

Тогда, конечно, действовала иная система координат. Когда в 2012 году организаторы музпремии слили Ксению Собчак, не пожелав иметь в качестве ведущей абсолютно развлекательного шоу одиозную политизированную фигуру, обсуждался демарш ее соведущих, главным образом Андрея Малахова, который с Ксенией дружен. Андрей Лошак написал у себя в Facebook’е: «Поп-культура все активнее присутствует в нашей «революции» – Божена, Собчак, теперь вот Малахов. Да и Акунин с Парфеновым не высоколобые авторы. И в этом отличие нынешних «диссидентов» от диссидентов без кавычек 60—70-х. Тогда инакомыслие было уделом узкого круга преимущественно московской интеллигенции. Сегодняшний отказ Шелест и Малахова вместо Собчак вести премию Муз-ТВ можно сравнить с тем, как в 70-е пять академиков, включая Капицу, Гинзбурга и Зельдовича отказались подписывать письмо против «антисоветчика» Сахарова. С одной стороны, да, какие времена, такие и герои. С другой – в те годы совершенно невозможно было себе представить, чтобы кто-то из масскульта открыто выступил против решений власти (ну например Эдуард Хиль в защиту Александра Галича). И благодаря этой своей попсовости нынешний протестный движ совсем не такое безнадежное мероприятие, как у наших советских предшественников».