Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №14 от 01.04.2014 Страница 19

Кадры решают всё! Эта короткая, но ёмкая фраза Сталина как нельзя более сегодня актуальна. За более чем двадцатилетнюю деятельность «эффективных менеджеров», наша страна потеряла тысячи и тысячи специалистов. Остановившиеся или работающие в четверть силы заводы это не только опустевшие корпуса и ржавеющее оборудование, но и потеря высококвалифицированных кадров. Корпуса и оборудование можно восстановить, но кадры быстро восстановить невозможно. Их создание требует годы и годы. Создание научно- технических кадров во много раз сложнее. Погубленные научно-исследовательские институты это однозначная ликвидация научных кадров, ликвидация научных направлений, научных школ.

В нашей стране чиновничьим беспределом никого не удивишь. Но надо твёрдо знать, что в науке он способствует её коррозии и снижен её потенциала. Чтобы понять это достаточно поставить себя на место тех учёных, которые реально отдали все свои знания и труд на решение сложных научно-технических проблем, а результатом их труда воспользовался чиновник от науки для прославления одного себя родимого.

Энергетика - это локомотив современной экономики. Эта аксиома, справедливость которой подтверждена развитием мировой экономики.

Евгений ИВАНЬКО

ИСТОРИЯ

НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

(Продолжение. Начало в №№21,22,25,34,36,38,40,44,47,49-52 2013 г., 3-13 2014 г.)

Когда именно Сталин вышел из строя, сказать точно пока нельзя. Мы попробуем другой путь – вычислить не тот день, когда это случилось, а самый поздний срок, про который можно твердо сказать, что тогда на посту Председателя СНК Сталина уже точно не было.

В ночь на 21 июня произошло два важнейших события. Сначала, как помнит читатель, после отказа Гитлера принять Молотова был дан приказ привести все войска в боеготовность и сообщить им время нападения немцев. От председателя СНК к наркому обороны такой приказ ушел не позже 6 часов вечера 20 июня. Кто именно его давал – еще Сталин или уже Молотов – сказать трудно. Но даже если это уже был Молотов, то он делал то, что наметил раньше Сталин.

Но готовность войск - только одна сторона вопроса. В то время, когда уже на все обороты был запущена машина приведения в боевую готовность Красной Армии, состоялось обсуждение руководством страны политической ситуации – как вести себя дальше с Германией. Напомню, что руководство СССР, в отличие от Германии и стран Запада, было коллегиальным: один член Политбюро – один голос.

Согласно журналу учета посетителей кабинета Сталина, высшее политическое руководство страны собралось там именно вечером 20 июня. Совещание началось в 19.55 и закончилось в первом часу ночи 21 июня. Если не считать Сталина, участвовали четверо членов Политбюро – Молотов, Каганович, Микоян, Ворошилов, и два наиболее деятельных кандидата – Берия и Маленков. (Исчезнувшая империя…) Присутствовали тем вечером в сталинском кабинете и фигуры ниже рангом – но скорее всего, кроме заместителя наркома иностранных дел А.Я. Вышинского, они были просто плановыми посетителями.

Последний раз столь представительное общество собиралось здесь два с половиной месяца назад. Тогда, 10 апреля 1941 года, руководство во главе со Сталиным решало вопрос принятия пакта о ненападении с Японией.

Теперь в таком составе руководители СССР обсуждали вопрос о войне с Германией. Чтобы лучше понять важность момента, сравним этот состав с “кворумом” в кабинете Сталина вечером 21 июня, когда вышла известная “Директива №1”. Ведь по всем канонам, именно тогда якобы наступил кульминационный момент истории. Как утверждают хрущевцы, только в тот вечер до Сталина наконец дошло, что нападение немцев неизбежно, и он разрешил наконец “привести войска в боеготовность”. В тот момент и должно было собраться руководство страны всем составом, ибо если не по поводу войны с Германией, то когда же еще ему собираться?

Тем не менее, вечером 21 июня там отметились всего лишь два члена Политбюро – Молотов с Ворошиловым, да те же кандидаты, Маленков и Берия. Жалкое подобие «вечери» 20-го июня! Значит, именно в ночь с 20 на 21 июня Политбюро обсуждало важнейший вопрос о войне с Германией и приняло политическое решение. Какое?

Утром 21 июня советское посольство в Берлине, как пишет переводчик В.М. Бережков,  получило из Москвы важный документ, который надлежало срочно передать руководству Германии:

«21 июня, когда до нападения гитлеровской Германии на СССР оставались считанные часы, посольство получило предписание сделать германскому правительству еще одно заявление, в котором предлагалось обсудить состояние советско-германских отношений.

Советское правительство давало понять германскому правительству, что ему известно о концентрации немецких войск на советской границе и что военная авантюра может иметь опасные последствия. Но содержание этой депеши говорило и о другом: в Москве еще надеялись на возможность предотвратить конфликт и были готовы вести переговоры по поводу создавшейся ситуации… Посольство должно было немедленно передать германскому правительству упомянутое выше важное заявление...» (Бережков В.М. Страницы дипломатической истории).

Тридцать лет спустя уже 80-летний Бережков снова вернулся к вопросу, что именно было в том документе:

«21 июня 1941 года получили телеграмму от Сталина. Он опять предлагает встречу с Гитлером. Он понимает: война принесет несчастье двум народам, и, чтобы избежать этого, нужно немедленно начать переговоры, выслушать германские претензии. Он был готов на большие уступки: транзит немецких войск через нашу территорию в Афганистан, Иран, передача части земель бывшей Польши.

Посол поручил мне дозвониться до ставки Гитлера и передать все это». (В. Бережков. Я мог убить Сталина.)

Бережков за давностью лет, видимо, уже забыл такие детали, что наркомом иностранных дел у него был Молотов, а не Сталин, и звонил он в немецкий МИД, а не «ставку Гитлера». Поэтому не стоит обращать внимание на его слова, что всё приходящее в Берлин из Москвы непременно было от Сталина. В 1973 году, когда он был более адекватным, он и писал точнее – «советское правительство», «Москва», а Сталина не упоминал вовсе. Для нас же здесь важна стабильность его сведений о содержании депеши – что Москва пыталась вытянуть Гитлера на переговоры и таким образом предотвратить или задержать войну.

Из Москвы в тот день несколько раз торопили с выполнением поручения. Чтобы вручить депешу лично Риббентропу, Бережков по приказу посла с утра 21 июня и до трех часов ночи 22 июня каждые 30 минут звонил в германский МИД. Но сколько он туда ни обращался,  ответ был все тот же: Риббентропа на месте нет, и когда будет, неизвестно.

Из этих фактов следует, что на своем заседании в ночь на 21 июня Политбюро приняло решение снова обратиться к Гитлеру, попытавшись еще раз предотвратить или хотя бы оттянуть войну. Здесь участники совета действовали совершенно правильно –  следовало использовать любой шанс для задержки нападения. И в какой-то момент Гитлер заколебался. 21 июня он направил письмо Муссолини, врученное итальянскому дуче уже после начала войны. В нем Гитлер писал:

«Если я Вам, дуче, лишь сейчас направляю это послание, то только потому, что окончательное решение будет принято только сегодня в 7 часов вечера. Поэтому я прошу Вас сердечно никого не информировать об этом, особенно Вашего посла в Москве, так как нет абсолютной уверенности в том, что наши закодированные донесения не могут быть расшифрованы. Я приказал сообщить моему собственному послу о принятых решениях лишь в последнюю минуту». (Органы государственной безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны. Том 2 - Книга первая (22.06.1941 - 31.08.1941.)

То есть Гитлер напряженно обдумывал предложение советского руководства почти до самого последнего момента. Тем не менее, он не внял голосу разума и не использовал последний шанс избежать ужасной войны. Возможно, фюрер просто смалодушничал, опасаясь показаться в глазах своих соратников мягкотелым и нерешительным. Но очень вероятно, что остаться неизменным в своем роковом решении начать войну ему помогли две ошибки, которые, в отсутствие Сталина, допустили советские руководители. Да, можно утверждать, что Сталина на том заседании уже не было.

Как следует из дальнейших событий, кому-то из участников большого совета пришла мысль подтолкнуть Гитлера к переговорам, отведя войска Красной Армии от границы! То есть, отправить Гитлеру еще одно предложение о мире, а в подтверждение искренности и серьезности своих намерений отвести войска с приграничных боевых позиций. Видимо, расчет был на то, что немецкая разведка легко установит этот факт и доложит фюреру. Совершенно очевидно, что именно отсюда чуть позже выросли ноги решения наркома обороны Тимошенко сначала отвести приграничные части, а потом и отправить на концерты и другой отдых максимум командного состава Красной Армии.