К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №7 от 16.02.2010 Страница 19

Хлебников: «Да, подтверждаю».

Миронов: «Тогда как же понять Ваши показания на суде о том, что Клочков залез в машину и Вы его вытаскивали?».

Хлебников: «Все правильно. Просто когда 17 марта 2005 года я давал показания, их записывали очень быстро и на морозе».

Миронов: «Потерпевший, почему Вы так нервничаете?».

Вопрос снят, как «не имеющий отношения к обстоятельствам дела».

За нервозность Хлебникова обиделся Шугаев, адвокат Чубайса: «Ваша честь! Вопросы Миронова являются издевательством над потерпевшим!».

Миронов отпарировал мгновенно: «Прошу занести в протокол, Ваша честь, как раз над нами в течение нескольких лет происходит издевательство!». И снова - к Хлебникову: «В связи с неустранимыми противоречиями в Ваших показаниях, не желаете ли Вы рассказать суду новые неизвестные обстоятельства происшествия, к примеру, об организации имитации покушения, имевшей место 17 марта 2005 года?».

Хлебников: «Все показания я уже дал».

Першин, адвокат Квачкова: «Почему на следствии Вы утверждали, что после взрыва затормозили сами, чтобы выяснить, что произошло, а на суде сказали, что ваша машина заглохла и не могла двигаться?».

Хлебников: «Так как машина заглохла, я ее останавливал при помощи торможения».

Першин: «Почему на следствии Вы говорили, что взрывной волны не почувствовали, а на суде – что взрывной волной Вам надавило на глаза и уши?».

Хлебников: «17 марта 2005 года я еще ничего не осознавал, потому что времени прошло немного, и потом меня об этом никто не спрашивал».

Першин: «А разве на суде Вас кто-нибудь спрашивал, происходило ли давление на глаза и уши от взрывной волны?».

Вопрос снят.

Першин: «Почему последствия взрыва в вашем изложении с каждым допросом все усиливаются и усиливаются?».

Хлебников: «Я всегда говорил одно и то же».

Першин: «Давая показания на следствии, Вы не смогли назвать ни одной буквы из номера автомашины Чубайса. Почему, столько времени охраняя Чубайса и его автомобиль, Вы не смогли запомнить три буквы из его номера?».

Хлебников угрюмо бурчит: «Машина поменялась, номер поменялся, и вообще для меня самое главное – цифры, а не буквы».

Першин: «Откуда Вам было известно, что в БМВ Чубайса находился Чубайс и его помощник, как Вы показали на следствии? Ведь стёкла автомашины БМВ тонированные».

Хлебников молчит долго, очень долго, и вдруг: «Я не знал, кто там. Машина вышла, и все».

Першин: «Вам было известно, что в автомашине был Чубайс и его помощник?».

Хлебников: «Мне неизвестно, был ли в автомашине БМВ Чубайс».

Вот опять, в который уже раз, судебное следствие возвращается к ключевой точке отсчета всех дальнейших событий: был ли Чубайс на месте «покушения» 17 марта 2005 года, если его там никто не видел, если охранники либо проговариваются, что его там не было, либо на всякий случай отнекиваются – «не знаю, не видел»?

К Хлебникову обращается Яшин: «По лесовозу проясните ситуацию. Он выехал оттуда, где стрелки были, с просеки? Так?».

Хлебников: «Да».

Яшин: «Через какое время после взрыва появился лесовоз?».

Хлебников: «Не помню».

Яшин: «До того, как Моргунов уехал?».

Хлебников: «Не помню».

Яшин: «Но Вы говорили, что Моргунов поехал сообщить в милицию про лесовоз и запомнил его номер?».

Хлебников: «Да».

Яшин: «Вы сказали, что лесовоз выехал на расстоянии 200-300 метров от вас. Моргунов мог разглядеть номера на таком расстоянии?».

Хлебников молчит.

Яшин: «Вы сами этот лесовоз видели?».

Хлебников обреченно: «Ну, если это в показаниях есть, значит видел. Он сильно у меня в памяти не отложился».

Яшин: «Опишите, какой он был, груженый, не груженый?».

Хлебников: «Лесовоз как лесовоз».

Яшин: «В кабине лесовоза помимо водителя могли уместиться еще два человека, те стрелки из леса?».

Адвокат Чубайса Шугаев встрепенулся: «Ваша честь, прошу снять этот вопрос!».

Яшин настойчиво: «На этот вопрос как раз и надо ответить!».

Хлебников его разочаровывает: «Не знаю».

Яшин: «Лесовоз мимо вас прошел?».

Хлебников: «Насколько я понял, он поехал не в сторону Минского шоссе, а в сторону станции «Жаворонки».

Яшин: «Тогда чем Вы объясните, что на следствии Вы говорили: «Лесовоз поехал в сторону Минского шоссе?».

Хлебников вздыхает: «Ну, значит, поехал в сторону Минского шоссе».

Яшин неотступно: «А кто увидел номер этого лесовоза?».

Хлебников раздраженно: «Да не знаю я, кто его увидел!».

Так в судебном расследовании появился призрак загадочного лесовоза. Просто Летучий голландец какой-то: никто из свидетелей, кроме Хлебникова, ни на суде, ни на следствии о нем даже не заикался. Да и Хлебников явно не рад был, что сторона защиты уцепилась за лесовоз. А ведь лесовоз - не случайный прохожий. И выехал сразу же после взрыва и обстрела с просеки в лесу, где скрывались нападавшие, и скрылся в неизвестном направлении с одним ли водителем в кабине или с теми двумя стрелками, которые обстреляли охранников Чубайса? На эти вопросы и могло, и должно было ответить следствие, но следствие, как явствует из материалов дела, лесовозом даже не поинтересовалось, при том, что знало о нём, знало даже его номера. Чей лесовоз и почему он рыскал в районе взрыва – ответит ли кто суду?

Необъяснимая щедрость Чубайса

Заседание десятое

Это очень мудро и трогательно, что при перемещениях по дорогам страны нынешних высокопоставленных лиц трассы блокируют, и бдительные гаишники не допускают приближения автомобилей простых граждан к бронированным лимузинам высоких начальников. Подрыв, обстрел, даже бомбовый удар - лимузину всё нипочем, а вот простые граждане, случись им ехать неподалеку от начальства, рискуют пасть жертвой на поле чужой битвы. Вот почему странно и даже преступно по отношению к соотечественникам, что трасса из Жаворонков в Первопрестольную 17 марта 2005 года не перекрывалась и беспечные жители Москвы и Подмосковья сновали по ней, не подозревая, что находящийся рядом с ними БВМ Чубайса - это грозный источник террористической опасности, потому как на машине Чубайса не было должных и необходимых предупреждающих знаков «Не езди рядом – опасно для жизни!» или хотя бы «Кто не спрятался – Чубайс не виноват!». Вот почему были так беспечны братья Вербицкие, возвращавшиеся с суточного дежурства домой в то мартовское утро, каждый из них на своих «Жигулях», когда на Митькинском шоссе их нагнал надёжно бронированный БМВ Чубайса и не замедлил раздаться взрыв. Чубайсу – ничего, он как ехал, так дальше и уехал, а вот одному из Вербицких, тому, что ехал перед БМВ, досталось. Подробно об этом рассказал сам И.Я. Вербицкий на очередном заседании суда по делу о покушении на Чубайса: «Брат ехал впереди, я – сзади, на «девятке».

Прокурор: «Кто ехал сзади вас?».

Вербицкий: «Машина с мигалкой. БМВ. Темного цвета».

Прокурор: «Вы видели, кто был в БМВ?».

Вербицкий: «Как увидишь, если стекла тонированные».

Прокурор: «Какие машины шли навстречу?».

Вербицкий: «Точно помню – автобус шел в сторону Жаворонков».

Прокурор: «В какой момент и по каким признакам Вы поняли, что произошел взрыв?».

Вербицкий: «Взрыв произошел сзади. Я его не наблюдал».

Прокурор: «Физически как Вы ощущали взрыв?».

Вербицкий: «Не сказать, что приятно. Уши заложило».

Прокурор: «А травмы были?».

Вербицкий: «Травм не было».

Прокурор: «Повреждения какие?».

Вербицкий: «И повреждений никаких».

Прокурор: «После взрыва Вы машину сами остановили или она оказалась неисправной?».

Вербицкий: «Сам остановил».

Прокурор: «Какие еще машины остановились?».

Вербицкий: «Брата машина и «мицубиси».

Прокурор: «Были ли повреждения от пуль, осколков?».

Вербицкий: «Нет, не было, ни от пуль, ни от осколков».

Прокурор: «Вы видели лиц, которые стреляли?».

Вербицкий: «Нет, не видели. Там же лес».

Прокурор: «В вашу сторону пули долетали?».

Вербицкий: «Нет».

Прокурор: «Как вели себя люди в «мицубиси»?».

Вербицкий: «Один вроде как за машину сел, а двое в лес убежали».

Прокурор: «В вашем присутствии «мицубиси» уезжала?».

Вербицкий: «Уезжала».

Прокурор: «Был ли кто в «мицубиси», кроме водителя?».

Вербицкий: «Не знаю».

Прокурор: «Не было ли у Вас впечатления, что выстрелы, подрыв направлены против Вас?».

Вербицкий: «А зачем в меня стрелять? Нет».

Прокурор: «Вы видели само место взрыва?».

Вербицкий: «Подходил, видел».

Прокурор: «Опишите, как выглядела воронка».

Вербицкий: «Небольшая такая вороночка».

Прокурор: «Размеры можете описать? Глубину? Небольшая, по-вашему, сколько?».

Вербицкий: «Ну, небольшая, десять сантиметров».

Суд замер: глубина воронки с полутора метров, как уверяли охранники Чубайса, сократилась до десяти сантиметров! Но не успевших ещё до конца освоиться с такими дикими перепадами присяжных заседателей Вербицкий огорошивает новым не менее поразительным признанием.