Александр Скобов - Агония. Кремлевская элита перед лицом революции Страница 2

Когда вызванный к жизни Дух Империи материализуется, его адепты входят в состояние экстатического транса. Они теряют способность адекватно воспринимать действительность. У них отключается система нравственных ограничителей. Они не замечают лжи и подлости, чужой боли, гибели и страданий тысяч людей.

Нет ничего более завораживающего, чем мечта о Великой Империи, строящей города и дороги. Нет ничего более отвратительного и грязного, чем Великая Империя во плоти. И вот уже полупьяная компания, воодушевленная совместным исполнением под гитару «Орла Шестого легиона», с восторгом горланит «Я – потомок хана Мамая»:

Мне письмо от русского князя.Обратился, подлец, на «ты».Растоптал я его по грязиПод ликующий рев орды.

Вот это – ваша Империя. Покорять, присоединять, топтать. Все остальное – детали и финтифлюшки. Только кончаются все империи стрелой в груди.

Российская агрессия против Украины показала, что самый фундаментальный водораздел в обществе, водораздел не просто идеологический, а ментальный, проходит по вопросу об отношении к имперской политике. Самые разные силы, не принадлежащие к правящей клептократии, могут находить общий язык по всем остальным вопросам. Можно достичь понимания и компромисса по экономической и социальной политике, по отношению к собственности и рынку. Но по отношению к имперской экспансии компромисс невозможен. Потому что имперская экспансия – это война. Когда идет война, воюющие друг против друга не могут сотрудничать даже по такому политически нейтральному вопросу, как градозащита. Не могут сотрудничать те, кто считает аннексию Крыма подлостью и позором, и те, кто считает этот разбой доблестью.

Эту новую реальность совершенно правильно почувствовала вставшая на сторону империи Елена Ткач. А ее экзотические предложения лишать гражданства за «антигосударственные выступления» тоже совершенно верно отражают еще одну новую реальность: воюющая империя обречена стать тоталитарной. Она еще может допускать дискуссии по бюджету и налогам. Но тот, кто выступает против самой имперской политики и имперской модели, переходит из категории оппонента в категорию врага, теряющего право на легальность.

Нет никакого сомнения, что такие выступления очень скоро будут в той или иной форме криминализированы, а чисто тоталитарное понятие «антигосударственной пропаганды» будет вновь узаконено. Все фракции нашего «бешеного принтера» уже давно и единодушно изнемогают от запретительского зуда, от желания сажать. Теперь им будет высочайше позволено это свое желание удовлетворить.

Имперская экспансия и колониальные войны несовместимы с демократией и политической свободой. Во всяком случае, в длительной исторической перспективе. Либо демократия убьет колониальную войну, либо колониальная война убьет демократию. Оказавшиеся перед этой дилеммой западные демократии отказались от своих колониальных владений. Неокрепшей российской демократии смертельный удар был нанесен захватнической колониальной войной против Чечни. Путин сохранял некоторые внешние атрибуты демократии и остатки политических свобод, пока он был не готов идти на открытый разрыв с Западом. Теперь, когда разрыв фактически состоялся, логика противостояния не только освобождает кремлевского пахана от необходимости изображать соблюдение приличий, но и напрямую заставляет его сделать отказ от западных стандартов прав человека своим знаменем.

Демократическая антиимперская оппозиция должна будет пройти через мученичество репрессий. При этом в обозримой перспективе она обречена на политическое и идеологическое одиночество, на изгойство. Любое политическое сотрудничество с КПРФ и «справедливцами», которые активно, не за страх, а за совесть участвуют в уничтожении остатков гражданских прав, сегодня есть пособничество фашизму. Но и с вставшей на сторону имперской экспансии частью внесистемной оппозиции, которая не только не требует репрессий, но и сама им подвергается, возможны в лучшем случае отдельные контакты по отдельным, что называется, гуманитарно-правозащитным вопросам.

Разумеется, должны быть полностью исключены доносы в охранку по идеологическим мотивам. Я всегда выступал против уголовного преследования за высказывание любых взглядов, в том числе и нацистских. Даже если высказывающий их – не какой-нибудь эпатажный маргинал, а преуспевающий ревностный холуй правящей клептократии. Пусть себе считает Гитлера блестящим политиком. Но проявлять солидарность с нацистом, которого за его нацистские выступления всего лишь лишили правительственной награды соседнего государства – вот это уже значит прямо встать на сторону нацизма.

Военная мания Путина

Когда стало известно, что в новую редакцию российской военной доктрины не вошел уже разрекламированный тезис о возможности применения первыми ядерного оружия в локальном конфликте, многие вздохнули с облегчением. Действительно, в Кремле возобладало понимание, что с повышением ставок и шантажом лучше не пережимать. Эта игра ускоряет процесс осознания как элитами, так и общественностью Запада реальности угрозы и с какого-то момента заставляет мобилизоваться для отпора. Однако более важными мне представляются в этой «новой редакции» два момента, отмеченные Лилией Шевцовой. Начну со второго. Это, как пишет Шевцова, «готовность к военному ответу даже на невоенные угрозы существующей власти».

Действительно, к внешним военным опасностям доктрина прямо относит «установление в государствах, сопредельных с Российской Федерацией, режимов… политика которых угрожает интересам Российской Федерации». К внутренним военным опасностям отнесена «деятельность по информационному воздействию на население… имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества». Стирание грани между военными и невоенными средствами борьбы находит обоснование в описании характерных черт современных военных конфликтов: это «комплексное применение военной силы, политических, экономических, информационных и иных мер невоенного характера, реализуемых с широким использованием протестного потенциала населения и сил специальных операций».

Александр Гольц успокаивает читателя тем, что в доктрине не ставится последняя точка, к которой, казалось бы, все и должно привести: там не говорится прямо об использовании вооруженных сил внутри страны против протестующих. На мой взгляд, суть в другом. Доктрина фактически описывает ту самую гибридную войну, которую Путин ведет в Украине. Считая любые протестные движения в принципе лишь инструментом внешнего противника, им же и созданным, кремлевские стратеги обосновывают собственную претензию на право инспирировать и разжигать конфликты во «вражеских» странах, подпитывать их своим оружием, участвовать в них своими «силами специальных операций».

А вот теперь пора перейти к первому отмеченному Шевцовой моменту. Он наиболее важен. В доктрине официально закреплена идея ценностного характера конфликта между Западом и Россией. Этот тезис венчает собой целую серию программных высказываний кремлевского пахана последнего периода. И про особый генетический код русского народа, и про разрушение американцами системы сдержек и противовесов эпохи первой холодной войны, и про границы культурно-исторических материков. И так далее и тому подобное.

Все эти высказывания уже неоднократно анализировались и комментировались. Многие изумлялись тому, что режим путинской клептократии превратился буквально в антикварную лавку самых мракобесных идей самых зловещих исторических деятелей. Он с жадностью набрасывается на каждую такую очередную идею или концепцию, найденную им в чулане истории. Но теперь уже точно можно говорить, что в нашей стране окончательно оформилась новая государственная идеология. Впрочем, какая она новая? Прокисшая жвачка про вечную борьбу бездуховной, потребительской, эгоистической, растленной западной цивилизации и высокодуховной русской цивилизации, основанной на самоотречении личности во имя коллектива и государства.

Прогрессивная общественность долго успокаивала себя тем, что все это не настоящее. Что жвачку эту нам втюхивают как раз самые что ни на есть бездуховные и безыдейные растленные и циничные прагматики, которые сами не верят вообще ни во что. В том числе и в эту жвачку. Однако у любого даже самого безыдейного режима, если он существует достаточно долго, рано или поздно отрастает собственная идеология. Настоящая, в которую он сам верит.

Искусственно выращенные в пробирке монстры оживают не только в фантастических триллерах. Все эти триллеры меркнут перед обыденной историей о ничтожном в общем-то человечке с психологией, привычками и кругозором дворовой шпаны, послужившим в конторе «Тащить и не пущать» и вдруг открывшим для себя завораживающий мир Николая Данилевского. Мир культурно-исторических типов, кругов, материков. Вот его всю жизнь обзывали то гопником, то стукачом, а делото, оказывается, в культурно-исторических материках и их тектонических сдвигах! Тут у любого голова закружится. При всей моей приверженности свободе распространения информации и доступа к ней, я должен с грустью констатировать: не всякому гопнику стоит давать читать Данилевского.