Андрей Ваджра - Архив Андрея Ваджры том 2 Страница 2

Вот что по этому поводу заявил греко-католический священник, галицко-русский литератор, поэт, общественный деятель, а также соратник Маркиана Шашкевича - Николай Устианович, слова которого приводит в своей книге Мончаловский: «Не имея ни случая, ни средств изучать язык общелитературный русский, я был сторонником дуализма и защищал наречие галицкое, надеясь, что оно сольётся с говором украинским и очистится вместе с тем от пестроты, нанесённой соседним польским языком. Но ознакомившись со временем с великорусской литературой и изучив основное галицкое наречие, я убедился, что грамотный язык великороссов есть создание сугубое, построенное, однако, на южнорусских основаниях, что к тому письменность великоросса, а его произношение не есть одно и тоже, ибо он пишет по-нашему, а произносит на свой лад, как это делают немцы, итальянцы, французы, у которых ещё большее различие в наречиях и что, наконец, по мере развития галицкого простонародного говора по строгим правилам языкословия последует безусловно то, что предвозвестил А.С.Петрушевич на соборе «интеллигенции галицко-русской» 1848 года: «Пускай россияне начали от головы, а мы начнём от ног, то мы раньше или позже встретим друг друга и сойдёмся в сердце»».

Именно поэтому, с точки зрения галичан, которые тогда оппонировали «свидомым», малороссы не нуждаются в создании какого-то сугубо малороссийского литературного языка, так как они уже создали свой литературный общерусский/русский язык вместе с великороссами и белорусами. «У нас уже есть готовый литературный общерусский язык», не раз заявляли они новоявленным «украинцам».

Именно поэтому, по их мнению, попытки создания особого малороссийского литературного языка (который сейчас называется «украинским») «всегда будут носить характер праздной затеи, так как они противоречат историческому ходу вещей».

И время убедительно доказало правоту галицко-русской интеллигенции, которая смогла уберечь своё сознание от украинофильской политической шизофрении. Создание нерусского «украинского» литературного языка, даже спустя сто лет его существования, осталось праздной затеей, которая не смогла подарить «украинцам» не только великую, но даже просто полноценную литературу. Как тогда, в австрийской Галиции, созданная литературная «мова» играла роль официальной, но мёртвой латыни, так и сейчас, спустя сто лет, она этого статуса и функции не утратила.

Понимая всякую бесплодность и бесперспективность наспех сконструированной для малороссов «мовы», уже в конце XIX века галицко-русская интеллигенция видела в попытках её создания лишь стремление поляков и немцев культурно и духовно отделить, сепарировать Малую Русь от Великой и Белой Руси, выкорчевать в ней всё русское. «В руках галицких поляков, - писали они, - малорусский жаргон Кулиша, Барвинского и компании – орудие разъединения русского народа».

Именно для изоляции русского народа Галиции от России, впоследствии австрийские власти затеяли создание нерусской «украинской мовы» с её особой грамматикой и алфавитом.

По поводу введённой австрийскими чиновниками для русин нерусской «абэтки», Мончаловский приводит в своей книге высказывание галицкого писателя Ивана Емельяновича Левицкого.

«Знаток галицко-русского национального развития, И.Е.Левицкий поясняет в своей брошюре «Ответ д-ру Ом. Огоновскому» это явление следующим образом: «Главною причиною экспериментов в области графики было соседство России. Чтобы отгородить нас от культурного сближения с нею, были выдуманы всякого рода какографии»».

По словам Мончаловского, дошло до того, что австрийский наместник в Галиции, поляк Глуховский вообще попытался реформировать язык галицких русинов путём перевода его алфавита на латиницу, мотивируя это необходимостью ограждения галицко-русского языка от сближения с русским.

Впрочем, эта затея не удалась. Галичане массово начали протестовать, забросав австрийскую власть жалобами на произвол наместника.

Размышляя о сути украинофильства в Галиции, Мончаловский приходит к выводу, что «литературное украинофильство, выражавшееся в любви к родному слову, к преданиям казацкой старины, к обычаям южной Руси, выродилось в национально-политическое сектантство, которое, при благоприятствующих для него обстоятельствах, могло бы принести много вреда русскому народу».

Нетрудно заметить, что не только в 1917 и 1991 гг. но и сейчас, в 2011-ом, эти слова Мончаловского, произнесённые более ста лет назад, звучат как пророческое предупреждение.

А между тем враги русского народа методично делали своё дело. «В начале 60-тих годов, - писал Мончаловский, - шли приготовления к польскому восстанию. Польские агенты, желавшие втянуть в восстание и галицко-русскую молодёжь, стали усердно распространять среди неё мысль малорусского сепаратизма. С этой целью Dziennik Literacki и другие польские издания напечатали малорусские стихотворения, дышащие ненавистью к «Moskwie», т.е. к России и выражающие сожаление по поводу судьбы несчастной «Украны-Руси»».

И процесс пошёл.

Как свидетельствует Мончаловский, «украинофильское движение усилилось значительно после восстания 1863 года. В Галичину нахлынули толпами польские эмигранты из России и, замечательно, все они оказались ярыми украинофилами».

В итоге, созданная в Галиции польскими русофобами украинофильская партия «избавила отчасти польских политиков от необходимости бороться с русской партией. Польские политики только решали возникающие споры между галицко-русскими партиями, конечно, в пользу покровительствуемой ими партии, борьбу же с русской партией предоставили украинофилам. Эта тактика… выражается очень метко фразой: pusoic Rusina na Rusina».

В конечном итоге, борьба украинофилов с теми, кто не желал превращаться в «украинцев» и по любому поводу и без оного проклинать Россию, приобрела предельно сюрреалистические формы.

Как отмечал Мончаловский, «желая раз и навсегда сломить силу русской партии и окончательно впрячь украинофильство в колесницу ягеллонской идеи в Червонной Руси, граф К.Бадени выдумал «соглашение» русинов с поляками. Гр. К. Бадени обещал разные блага украинофилам и поддержку со стороны правительства, под условием, «что они откажутся от политического союза с русской партией и отрекутся от всякой связи с великорусским народом и с православной церковью»».

Украинофилы восприняли предложение Бадени с радостным трепетом Иуды, и в ноябре 1890 года депутат г. Ю. Романчук провозгласил «программу» в которой и выразил всё то, что гр. К.Бадени требовал. Так как эта ««программа» означала отречение от племенной связи с остальным русским миром, а даже отделяла галицких малороссов-униатов от православных малороссов Буковины, не говоря уже о малороссах в России, то естественно русская партия не смогла её принять в основу своей политически-национальной и религиозной деятельности. […] Одновременно возникла настоящая травля на всех, кто оказался противником «программы»».

В 1890 году в Галиции поляками и австрийцами была провозглашена так называемая «Новая Эра». С этого момента укранофильские политические группы получили не только поддержку от австрийских властей, но и разрешение официально говорить от лица всех «рутенов». Естественно, что в основном «свидомые» говорили о своих верноподданнических чувствах к австрийской короне, любви к католической церкви, ненависти к русским и России, а также нерусском происхождении «рутенов».

Уже тогда можно было воочию увидеть подлинную суть ментальности и нравственный облик тех галичан, которые, отказавшись от имени своих предков, по указке поляков и австрийцев нарекли себя «украинцами». «До какого умоиступления доходили украинофилы, - писал Мончаловский, - доказывает следующий факт: На одном собрании во Львове, созванном для одобрения и принятая новоэрской программы, никто Иванъ Рудницкий, помощник нотариуса, публично заявил: «Отныне не нужно будет жандармов, так как мы сами будем за ними (т.е. членами русской партии) следить и их истреблять!». И в целом многолюдном собрании не нашелся ни один человек, который бы воспротивился добровольной записи целой партии в «цивильные жандармы» польской политики.

Впрочем, эту роль исполняли некоторые «добровольцы» на практике так добросовестно, что даже на холостяков и бездетных поступали доносы, что они своих детей воспитывают в «москвофильском» духе. Вообще, кто хотел отличиться или поправить свою репутацию перед начальством, тот достигал цели доносом на своего сослуживца, принадлежащего к русской партии».

Как же всё это похоже на то, что творится в изнасилованной украинофилами Малороссии уже не первый год. Ведь «стучат» таки бдительные «свидоми патриоты» на каждого кто не такой как они, кто наперекор массовым истерикам «свидомой» общественности и государственной политике тотальной принудительной украинизации сохраняет свою русскую идентичность, язык и культуру.