Михаил Ходорковский - Левый поворот — 3. Глобальная perestroika Страница 2

Самообман, в частности в вопросе о современном экономическом миропорядке, опасен, так как диктует неверные решения, а желаемое изменение, чтобы стать действительным, требует серьезнейших и долговременных усилий и затрат.

Ответом на глобальный кризис неизбежно станет глобальная перестройка. Будем называть ее снова, как 20 лет назад, в английской транскрипции — perestroika, так как именно этот исторически российский термин более понятен и легче объясним. Не случайно финансовый кризис, обострившийся в сентябре нынешнего года, сразу привел к скачку популярности Барака Обамы, который для избирателей в США во многом олицетворяет на сознательном и бессознательном уровнях идею perestroika (Change we need) и в некоторой степени может восприниматься как современный американский аналог нашего Михаила Горбачева образца середины 1980-х.

Мы имеем полное моральное и экспертное право констатировать, что 30 лет доминирования либертарианских идей подошли к концу. Да, в начале 1980-х к власти в США и Великобритании пришли лидеры — я имею в виду Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер, — которые увидели, что «реальный социализм» становится вопиюще неконкурентоспособным и экономически, и политически, и социально. А значит, биполярный мир не вечен и холодную войну можно выиграть. Причем с опорой на старый добрый либерализм. Поскольку социал-демократия не могла в то время столь же отчетливо и недвусмысленно противопоставить себя коммунизму, в котором она видела немало продуктивного и позитивного. К тому же тогдашние европейские и американские левые исходили в основном из того, что коммунистический лагерь вечен и борьба с ним не должна предполагать жесткой ориентации на победу.

Сейчас в мире складывается обратная ситуация. Прожив счастливо более четверти века, рейганомика себя в данный исторический момент исчерпала. К порогу современности подошел неосоциализм. В ближайшем будущем Кейнс будет более востребован, чем Фридман и Хайек. Осязаемые руки государств и межгосударственных альянсов — более, чем невидимая рука рынка.

Левый поворот, но уже не узконациональный и не региональный, а глобальный, станет ответом мира на вызов кризиса, а точнее — накопленных за предыдущие два с половиной десятилетия проблем.

12 тезисов перестройки

Что ждет нас в стартующую эпоху мировой perestroika?

1. Качественное усиление роли государств как регуляторов в экономике (но не как субъектов и тем более не в качестве инструментов передела собственности и финансовых потоков; последнее и есть современная российская коррупционная модель, создающая иллюзию увеличения роли государства в ситуации, когда государственные институты становятся орудиями удовлетворения сугубо частных интересов, как это было и в деле ЮКОСа).

2. Приведение регулятивных систем в соответствие с требованиями глобальной экономики и равновесия ключевых ее субъектов. Национальные правительства не только усилят контроль над своими каноническими территориями, но и вынуждены будут более жестко координировать действия между собой, фактически положив начало «мировому экономическому правительству».

3. Возрождение ценностей солидарности как альтернативы экономическому эгоизму и неуправляемой конкуренции. Оно коснется не только рыночных субъектов, но также целых стран и регионов. Новый уровень сотрудничества Европы и Китая ради преодоления кризиса — это уже первый тому пример.

4. Введение более жестких требований к собственникам и менеджерам корпораций со стороны государства и общества. Возвращение в менеджмент некоторых традиций, которые можно назвать «неопатриархальными»: мораль, личная ответственность за результаты деятельности корпораций перед государством и обществом, семейная преемственность, долгосрочное планирование, жесткие критерии оценки результативности корпоративного управления, причем с точки зрения не только акционеров, но и внешней по отношению к корпоративному миру среды.

5. Новая система управления финансовыми рынками и регулирования этих рынков, которая сместит баланс их деятельности в сторону общественно необходимой цели — поддержки развития реальной экономики. Иная цель, которая вышла на первый план в последние годы, — возможность быстрого обогащения самих операторов финансового рынка — станет второстепенной.

6. Ограничение роста материального потребления «золотого миллиарда», который за последние 15 лет стал просто безудержным. Возвращение ценностей самоограничения, отказ от постоянного потребительского бума как экономической и жизненной философии развитых стран.

7. Ускоренная разработка и внедрение конкретных технологий сокращения потребления невозобновимых природных ресурсов. Среди таких технологий особое место займет альтернативная энергетика, предполагающая отказ от приоритетной ставки потребителей сырья на сырую нефть и природный газ. Очевидно, что и национальные правительства, и межгосударственные органы управления, и корпорации должны будут относиться к природе и ее ресурсам гораздо более ответственно, чем это было принято в условиях торжествующей рейганомики и непрерывного фондового ралли.

8. Частичное восстановление в правах ценностей и стандартов индустриальной эпохи в противовес приобретшему какую-то гротескную самоценность разрастанию виртуального сектора. Восстановление некоторых позиций и преимуществ реального в его соревновании с виртуальным. Усиление фактического контроля государств над крупнейшими корпорациями, включая законодательное регулирование и даже частичную национализацию. Неизбежное вследствие этого снижение рыночной эффективности и гибкости таких структур. Создание тем самым новых возможностей для малого и среднего бизнеса, а значит, базы для будущего правого поворота.

9. Определенные ограничения на порядок движения капиталов, товаров и рабочей силы между крупными экономическими зонами (регионами), предотвращающие возможность внезапных катастрофических колебаний. Я полагаю, что борьба с нелегальной иммиграцией, которая в России почему-то стала синонимом радикального национализма, в ближайшие годы усилится в разных частых мира — хотя бы в силу роста безработицы на территории «золотого миллиарда» и готовности многих жителей развитых стран вновь вернуться на непрестижные рабочие места.

10. Рост внимания национальных правительств и межгосударственных регуляторов к созданию эффективных социальных «подушек безопасности». Которые, в свою очередь, способны устранить наиболее острые дисбалансы в благосостоянии людей и целых народов, становящиеся все более опасными для мира в целом. При этом проблема потомственного иждивенчества и люмпенизации иждивенцев будет стоять в полный рост и требовать своего решения уже на этапе проектирования необходимых мер.

11. Рост удельного веса человеческого фактора и интеллекта в экономике, которая уже не сможет эксплуатировать различные объективные тренды без субъективного, творческого и критического подхода к ним. На первое место среди предпосылок экономического развития объективно выходит человеческая способность к творческому труду, а значит, политические и социальные условия, позволяющие эту способность реализовывать.

12. Уход на задний план логики приоритета коммерческой прибыли, пресловутого экономического эгоизма. Переход государств и (в меньшей степени) крупных корпораций к разработке и финансированию стратегических проектов, которые могут быть неприбыльными финансово даже в среднесрочной перспективе, зато выгодными социально, а значит, долгосрочно целесообразными.

Каким будет место России в условиях новой perestroika? Ответ должна дать правящая элита. Если она подтвердит свою готовность нести ответственность за необходимое и неизбежное реформирование страны.

Оправдание либерализма

Значит ли это, что кризис приведет к краху и забвению либерализма в мире? Безусловно, нет.

В начале 1980-х гг. неолиберализм оказался качественно более эффективен, чем комплекс социалистических идей и практик. Торжество либерализма повлекло за собой тектонические геополитические и геоэкономические изменения и, например, позволило Фрэнсису Фукуяме сформулировать свое известное пророчество о либеральном «конце истории» и «последнем глобальном человеке».

Сейчас, на исходе первого десятилетия XXI в., победителем станет неосоциализм. Но это уже не будет тоталитарный социализм ялтинского мира — многим в себе он обязан тому самому неолиберализму Рейгана и Тэтчер. Дальнейшая глобализация будет несколько замедлена, но не остановится. «Золотому миллиарду» придется отказаться от надежд на еще большее улучшение своего потребительского статуса, но высокие стандарты потребления, сложившиеся в конце прошлого века, останутся в целом нормой. Тяга к политической свободе и открытой конкуренции личностей и идей не исчезнет. Прогноз Фукуямы формально не оправдался, но его оценки были во многом верны, и это нельзя не признать, входя в период всемирного левого поворота.