«Богородица, прогони!» Кто заказал «наезд» на Церковь? - Алексей Сергеевич Челноков Страница 2

Гонения на Церковь начались сразу после большевистского переворота. Церковь бесстрашно выступила тогда с обличением антинародной и антироссийской, но главное – антихристианской, «злобесной» сущности коммунистического учения и коммунистической власти как таковых. Уже в январе 1918 года святейший Патриарх Московский и всея России Тихон (в миру Василий Иванович Беллавин, 1865—1925) обратился с посланием к нации, известном как «послание с анафемой». Он открыто анафематствовал (проклял) большевиков, советскую власть и всех ее пособников – «на все времена».

В этом документе патриарх Тихон, еще надеясь на поддержку русского народа, отчетливо выразил свое непримиримое отношение к богоборцам, заявив: «То, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной… Властью, данною Нам от Бога… анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной».

При этом патриарх обратился ко всем православным верующим России с церковным запретом на какое-либо духовное общение с большевиками и с призывом к религиозному противостоянию им: «Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение… Противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной».

В феврале 1918 года на заседании церковного Собора было принято постановление, которым патриаршее «послание с анафемой» было одобрено и тем самым получило статус официального соборного документа. Таким образом, этот канонически утвержденный запрет Русской православной церкви (РПЦ) и по сей день остается в силе. А сам патриарх Тихон в 1989 году был причислен к лику святых Архиерейским Собором РПЦ.

Будущий первый «советский патриарх» Сергий (Страгородский) проигнорирует этот соборный запрет на сотрудничество с коммунистической властью. В 1927 году под давлением ОГПУ он встает на путь безусловной лояльности к политическому режиму СССР, выпустив скандальное послание, которое еще известно под названием «Декларация митрополита Сергия». Наибольшее возмущение в церковном мире вызвал такой пассаж этого документа: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи».

Так, в XX веке Русская православная церковь заключила сделку с дьяволом. Эта сделка, как утверждают современные архиереи, якобы позволила физически спасти православие в России. Возможно – но какой ценой? Ценой сохранения института РПЦ стало полное подчинение Церкви органам госбезопасности.

Согласно архивным данным политика вербовки духовенства фактически началась уже с первых лет советской власти. Вот что по этому поводу говорится в одном из документов ЧК, датированном 1921 годом:

«Вопрос осведомительной и агентурной работы по духовенству – самый больной в ЧК как по трудности его выполнения, так и по тому, что на него до сих пор большею частью ЧК мало обращала внимания…

Что его нужно расшевелить и двинуть с места – это не подлежит никакому сомнению. И для более быстрого и верного проведения в жизнь необходимо на первых порах принять следующие меры:

1. Пользоваться в своих целях самим духовенством, в особенности занимающим важное служебное в церковной жизни положение, как то: архиереями, митрополитами и т. п., заставляя их под страхом суровой ответственности издавать по духовенству те или иные распоряжения, могущие быть нам полезными, например, прекращение запретной агитации по поводу декретов, закрытия монастырей и т. п.

2. Выяснить характер отдельных епископов, викариев, поощряя их желания и замыслы.

3. Вербовать осведомителей по духовенству предлагается после некоторого знакомства с духовным миром и выяснения подробных черт характера по каждому служителю культа в отдельности. Материалы могут быть добыты разными путями, а главным образом через изъятие переписки при обысках и через личное знакомство с духовной средой.

Материальное заинтересование того или иного осведомителя среди духовенства необходимо, так как на одной этой почве еще можно договориться с попами, а надеяться на его доброжелательное отношение к советской власти нельзя, притом же субсидии денежные и натурой, без сомнения, их будут связывать более с нами и в другом отношении, а именно в том, что он будет вечный раб ЧК, боящийся расконспирировать свою деятельность.

Практикуется и должна практиковаться вербовка осведомителей и через застращивание тюрьмой, лагерем по незначительным поводам, за спекуляцию, нарушение правил и распоряжений властей и т. п.

Правда, способ довольно ненадежный и могущий быть полезным только в том случае, когда объект для вербовки слабохарактерный и безвольный. Главным образом надо обращать внимание на качественное состояние осведомителя, а не на количественное. Ибо только тогда, когда завербованы хорошие осведомители и вербовка произведена со вниманием, можно надеяться черпать из той или другой среды нужные нам материалы». (ЦА КГБ ф. 1, on. 5, пор. № 360, д. 360, 1921 г. секр. отдел, л. 6; подпись: Помощн. Уполномоч. Со ВЧК.)

В сентябре 1943 года Сталин встретился с митрополитом Сергием (Страгородским). На этой встрече также присутствовал полковник НКГБ Георгий Карпов, будущий председатель Совета по делам Русской православной церкви. Тогда Кремль позволил Церкви провести выборы патриарха и начертил «золотой треугольник» будущих взаимоотношений с властью: Красная площадь – Лубянка – Чистый переулок. В ближайшие четыре с половиной десятилетия ни одно назначение на кафедру, ни одна епископская хиротония, ни одно рукоположение священника или диакона не могло состояться без официального разрешения КГБ. Более того, немало священнослужителей давали подписки о секретном сотрудничестве с органами госбезопасности, а некоторые из них даже становились кадровыми офицерами КГБ.

Через месяц после той встречи новоизбранный патриарх Сергий (Страгородский) передал властям «заявление об освобождении находившихся в советских лагерях и считавшихся живыми 24 архиереев, одного архимандрита и одного протоиерея». Но оказалось, что все упомянутые в списке священнослужители, кроме одного, уже были либо расстреляны, либо умерли в лагерях.

И даже ради собственной временной политической выгоды советская казенная машина работала крайне медленно. Так, даже документ о разрешении на открытие храмов в России (с предоставлением минимальных прав верующим) – так называемое Постановление Совнаркома СССР за № 1325 «О